Самый лучший день (ЛП) - Руда Кайра

— Миа... — начинаю я, но она рукой, останавливает меня.

— Мам, я в порядке. Пол просто подкрался ко мне, вот и все, — говорит моя жена в трубку. Проходит мгновение. Интересно, что Филлис говорит своей дочери? — Хорошо. Да. Я позвоню тебе завтра. Еще раз спасибо.

Она нажимает кнопку отбоя, а затем смотрит на меня.

— Что ты делал? Почему ты подкрадывался ко мне? — спрашивает она. Я вижу панику в ее глазах.

— Успокойся, милая, — я делаю шаг ближе к ней, желая заключить в свои объятия. Она отступает назад, сжимая плечи, глаза широко раскрыты и не мигают.

— Ты напугал меня, — Миа скрестила руки на груди, словно защищаясь.

— Ясно. Я как раз выходил, чтобы спросить, не хочешь ли ты коктейль. И, если ты захочешь лайма, я с радостью съезжу в магазин. И куплю все, что тебе нужно, — предлагаю я. Хочу напомнить ей, что я ее рыцарь в сияющих доспехах, но не делаю этого.

— Да, это было бы прекрасно. У меня есть целый список вещей, которых нам не хватает. И ты перевел деньги? Для мальчиков? — спрашивает она. Теперь Миа, кажется, успокаивается. Ее глаза не такие большие или дикие.

— Перевел, — заверяю ее. Это ложь. Но я разберусь с этим, как только вернусь внутрь. — Где список? Я постараюсь побыстрее. Если только ты не хочешь поехать со мной?

— Нет, я останусь и закончу приводить коттедж в порядок. Список на столе у входной двери, — сообщает она.

— Хорошо, я займусь этим, — поворачиваясь я, чтобы идти обратно к дому. Но останавливаюсь и смотрю на жену. Я вдруг забеспокоился. Странно, что она разговаривала со своей матерью в пятницу вечером. Обычно светская жизнь Филлис и Дональда не допускала никакой вечерней болтовни. Они ценят время коктейлей больше, чем кто-либо другой. Я изучаю свою жену и говорю:

— Эй, с твоей мамой все в порядке?

— Да, с ней все в порядке. — Миа моргает, разрывая зрительный контакт, а затем наклоняется, желая вырвать то, что должно быть сорняком, с клумбы, которая окружает наш дом. Знаю, что скоро она посадит горшки с ярко-красной геранью, чтобы дополнить ярко-красную дверь коттеджа. Клумбы в саду будут заполнены белыми цветами: маргаритками, гортензиями и другими сортами, которые я не могу назвать. Некоторые волшебным образом появляются сами, а некоторые растения Миа высаживает в тщательно выкопанные ямки, как будто они маленькие дети, нуждающиеся в заботе. К середине лета ее сады, наши сады, всегда становятся предметом разговоров в Коламбусе. Я знаю, что и здесь так будет. Она все еще не смотрит на меня, сосредоточившись на прополке. Ее руки покрыты мокрой, вонючей грязью. Я принюхиваюсь.

Стою, не двигаясь с места. Она перестает пропалывать, выпрямляется и говорит:

— Мы с мамой просто болтали, ты знаешь.

Она вставляет этот рефрен «ты знаешь» в конец своих предложений, когда хочет, чтобы разговор закончился. То, на что она явно надеется, продолжая игнорировать меня, умудряясь выдергивать почти все, что находится в пределах досягаемости. Интересно, не выдергивает ли она какие-нибудь многолетние растения, но я держу язык за зубами. Она разбирается в садоводстве так же, как я в продажах. Решаю пока оставить этот разговор с ее мамой в стороне. Я чувствую уверенность в том, что Филлис находится под моим контролем и что она под моими чарами с момента первой коробочки для лекарств.

— Хорошо. Рад слышать, что Филлис в порядке. Надеюсь, ты передала ей мои наилучшие пожелания. Ну, я поехал, — говорю я и ухожу. Больше не позволю странному поведению Мии беспокоить меня. У нас будет лучшая ночь, которую мы когда-либо проводили вместе. Это сгладит любое напряжение, оставшееся от поездки.

Вероятно, странности Мии связаны с ее новыми ограничениями в питании. С тех пор как нашла врача-холиста, она стала еще более раздражительной. Несколько месяцев назад она обратилась к нашему семейному доктору. Он диагностировал моей жене простое переутомление, после того как исключил волчанку, а затем язвы. Может быть, это общая усталость, сказал он нам. Так много занятых мам страдают от этого. Он отправил нас домой, сказав Мии, чтобы она больше спала каждую ночь. Блестящий диагноз.

Самостоятельно Миа нашла какую-то квазимедицинскую практику, которая верит в «холистическую» медицину[5]. Раз в неделю ей делают капельницы с витаминами, она ест вегетарианскую пищу, пьет воду из стеклянных бутылок, но все равно чувствует себя неважно. Бедная Миа. Кажется, ничто не помогает от ее постоянной боли в животе и общей тошноты. Я позабочусь о том, чтобы она очень хорошо поела сегодня вечером.

Вернувшись на кухню, я наливаю рюмку водки и быстро опрокидывая ее в себя. Легкая дрожь пробегает по моему телу, когда алкоголь попадает в мой организм. Прохожу по дому и нахожу список на столе рядом с входной дверью, как велела Миа. Ее четким и элегантным почерком написано гораздо больше, чем лаймы: сыр, крекеры и виноград. Кофе на утро. Хлеб и арахисовое масло. Вода в стеклянных бутылках. Салат и яблоки, органические. Любимые хлопья Мии с молоком. Джем для круассанов. Что ж, ей это не понадобится.

Полагаю, это не такой уж длинный список. Ничто по сравнению с тем, что она покупает в продуктовом магазине для нас с мальчиками каждую неделю. С удовольствием займусь покупкой по этому списку, говорю я себе и нацепляю на лицо улыбку.

Выезжая с подъездной дорожки, понимаю, что в машине все еще витают ароматы нашей поездки. Салон пахнет новым органическим лосьоном для тела Мии с ароматом лайма и кокоса и моим пряным лосьоном после бритья. В воздухе чувствуется легкий привкус пота и запах жира от пиццы с пепперони, от ломтика, который я не смог доесть и взял с собой, что теперь ждет меня в холодильнике. И есть еще один запах, который я улавливаю, когда машу Мии и сворачиваю за угол, наблюдая, как она и наш коттедж исчезают в зеркале заднего вида. Это запах моих мальчиков, отчетливая смесь вонючего потного футбольного снаряжения и свежести после ванны.

Недолго, я задаюсь вопросом, не следовало ли мне включить их в эти выходные, сделать их частью планов. Нет, все в порядке. Они — будущее, символы моего бессмертия. Им хорошо дома с Клаудией.

Глава 10

18-15 вечера.

Я медленно еду по Второй улице и замечаю очередь из двадцати или около того человек, ожидающих, чтобы попасть в «Слоупи». Это место будет забито на все выходные, и моя любимая розововолосая официантка получит несколько хороших чаевых.

Я рад, что забронировал для нас столик на сегодняшний вечер в новом итальянском ресторане в Порт-Клинтоне. На самом деле у него есть свой собственный сад с травами, который сделает мою жену счастливой. Надеюсь, там не так людно, как здесь. Я все еще удивляюсь, что у стольких людей появилась такая же идея отправиться на озеро в эти выходные. Думаю, для большинства американцев экономика вернулась в нормальное русло.

Проезжаю мимо парка, освещенного уличными фонарями в сгущающихся сумерках, и вижу молодую мать, катающую своего ребенка на качелях. У меня в голове так много воспоминаний, как Миа качает наших мальчиков, их визги восторга плывут по воздуху, достигая меня, когда я сижу на скамейке в парке, наблюдая за ними всеми. Я почти уверен, что ни один из моих мальчиков не унаследовал мою ярость. Не замечал никаких намеков. Никаких швыряний камнями, никаких искореженных и уничтоженных игрушек. Вместо этого они хорошо играют вместе, вежливы и счастливы, я думаю. Тьма ярости, передающаяся из поколения в поколение, не охватила их, хотя, скорее всего, она проявится у их детей. Это сильный ген, гнев. Но пока я буду продолжать лелеять их счастье. Они — мой дар миру, мои сыновья.

Я останавливаюсь перед коттеджем Бунов. Кажется, во всех комнатах этого места горит свет. Они, без сомнения, развлекают людей из нашего района, пьют и ужинают с ними в своем великолепном историческом коттедже. Пытаюсь заглянуть в окна, чтобы увидеть, кто еще может сидеть за их длинным столом на двенадцать персон. Но все, что я могу различить, — это фигуры людей, возможно, некоторые общие характеристики, но недостаточно, чтобы определить, кто они такие. Большинство соседей меня не знают или не хотят знать, и это чувство взаимно. Есть еще одно чувство, которое я могу назвать: презрение. Но они знакомы Мией, многие из них, и даже дружат с ней. Миа — человек, с которым многие хотят подружиться.