Джек Хиггинс - В аду места нет
Брейди с готовностью улыбнулся и подошел к нему.
— Может быть, это звучит нелепо, но, по правде сказать, я искал здесь одно надгробие. Я знаю, что мой прадедушка был похоронен где-то на этом кладбище.
— А, американец, — сказал старый священник. — Ну что же, не думаю, что сегодня у вас что-нибудь выйдет. Вам лучше прийти завтра. К тому же, и сам я тут буду утром. Я мог бы справиться в приходской книге записей.
Брейди постарался, чтобы в голосе его прозвучало искреннее сожаление.
— С вашей стороны необычайно любезно предложить мне это, но завтра я, к сожалению, уезжаю.
Он непринужденно рассмеялся.
— По крайней мере, мне удалось увидеть церковь. Это уже кое-что.
— Она очень красивая, правда? — спросил старик с неподдельным воодушевлением. — Правда, во время войны в нее попала бомба. Отчасти из-за этого колокольня сейчас в лесах. Мы больше не могли откладывать реставрацию, но тут еще много интересного.
— Жаль, что я не смогу остаться подольше, — сказал Брейди. — Я мог бы посетить вашу службу.
— Боюсь, что ничего бы не вышло, — заметил старик. — С тех пор как сюда попала та бомба, старая церковь в таком плачевном состоянии, что мы не решались рисковать и пускать в нее прихожан. Я теперь в другой церкви, недалеко отсюда, но мне нравится иногда заходить сюда, чтобы орган был настроен, да и вообще. — Он вздохнул. — Думаю, скоро эту церковь продадут.
— Я заметил калитку в стене, ведущую в сад того дома, за церковью, — сказал Брейди. — Это был дом священника?
Старик покачал головой.
— Нет, раньше там жил церковный сторож. — Он указал на дом на той стороне Эгбастон Гарденз. — Священник жил там.
Брейди постарался говорить как ни в чем не бывало.
— Я зашел выпить в кабачок за углом и спросил там дорогу. Хозяин рассказал мне, что здесь, неподалеку от церкви, несколько месяцев назад было совершено ужасное убийство.
— Да, это правда, — ответил священник. — Страшное преступление. Жертва была молодая женщина, жившая в квартире наверху в бывшем доме священника. Это всех тогда взбудоражило.
— Ну еще бы, — заметил Брейди. Он повернулся, глядя на дом на той стороне улицы. — Одно только меня удивляет. Сторож мог прямо пройти к церкви через калитку в садовой ограде, а вы нет. Это, вероятно, было очень неудобно.
— Да что вы, я тоже мог пройти, — заверил его священник. — Вы просто не заметили в темноте, по правде говоря, ее и днем-то не сразу увидишь. Там в конце сада есть калитка в ограде. Я только недавно заметил, что она почти совсем заросла кустами рододендрона. Не думаю, чтобы в последние годы ею кто-нибудь пользовался.
— Наверное, вы правы.
Они уже снова стояли перед церковью, и Брейди поднял воротник повыше, защищаясь от внезапно налетевшего шквала дождя.
— Ну что ж, я и так уже отнял у вас много времени. Пора мне идти.
Старик улыбнулся.
— Что вы, я с удовольствием побеседовал с вами. Мне только жаль, что вы не сможете прийти завтра.
Брейди быстро пошел по дорожке; за спиной у него дверь открылась и снова закрылась. Дождь потихоньку моросил в болезненном желтоватом сиянии уличных фонарей, когда Брейди свернул на Эгбастон-сквер и поднялся по ступеням дома номер два. Он нажал на кнопку звонка и стал ждать.
В доме по коридору зашаркали шаги, и сквозь матовое стекло он разглядел неясный силуэт. Замок щелкнул, и дверь чуть-чуть приоткрылась; оттуда выглянула старуха.
Волосы ее были стянуты в тугой старомодный пучок, лицо старое и морщинистое, длинные, словно сосульки, серьги свисали по сторонам. Это было то лицо, которое он видел тогда, выглядывавшее из-за двери квартиры внизу, в ту ночь, когда убили Мари Дюкло. Брейди старался держаться в тени.
— Мадам Роз? — спросил он.
Она кивнула.
— Да, это я.
Голос у нее был старый и странно безжизненный, как высохшие, мертвые листья, шуршащие вечером в лесу под ногами.
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
— Вы хотите получить предсказание судьбы по звездам?
Брейди кивнул.
— Да. Мне говорили, что вы можете мне помочь.
— Я принимаю посетителей только по записи, молодой человек, — сказала она. — Мне приходится вести себя очень осторожно. Полиция чрезвычайно бдительна в подобных делах.
— Я в Лондоне ненадолго, — объяснил он ей, придерживаясь все той же версии. — Утром я улетаю.
Старуха вздохнула.
— Ну что ж, хорошо. Но я могу вам уделить не больше чем полчаса. Я жду гостей.
Холл был мрачный, отделанный дубовыми панелями. Брейди подождал, пока она закроет дверь; она обернулась, посмотрела на него и слегка нахмурилась.
— Ваше лицо кажется мне странно знакомым. Вы уверены, что мы никогда не встречались?
— Я американец, — ответил Брейди. — Я первый раз в Англии.
— Я, вероятно, ошиблась.
Она пошла перед ним по коридору, отдернула темную бархатную портьеру и открыла тяжелую дверь.
В комнате, куда они вошли, было до странности тихо, как в склепе; от улицы ее отделяли тяжелые занавеси; единственный свет шел от лампы на маленьком столике. В электрическом камине светились поленья, и было чересчур жарко. Брейди расстегнул плащ и присел к столу.
Старуха уселась напротив него; рядом с ней на столе летало несколько книг, перед нею чистый блокнот. Она взяла карандаш.
— Скажите мне, когда вы родились, место и точное время. Время особенно важно, так что, пожалуйста, не перепутайте.
Брейди оказал, глядя, как за спиною у нее тьма сгущается, выползая из всех углов, тесня маленький островок света от лампы. Он раздумывал, что ему говорить дальше, но решил подождать, пока она сама не начнет.
Она полистала книги, что-то быстро помечая в блокноте, и наконец пробурчала:
— Вы верите в астрологию, молодой человек?
— Я но был бы здесь, если бы но верил, — ответил он.
Она кивнула.
— Вы свободно владеете как правой, так и левой рукой?
Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Брейди, немного удивившись, ответил:
— Да, это правда. Как вы узнали?
— Это свойственно многим из тех, кто родился под знаком Скорпиона, — ответила она и заглянула в свои записки. — Жизнь для вас часто бывает подобна полю сражения.
— Что верно, то верно, — согласился с ней Брейди.
Она спокойно кивнула.
— Марс, Солнце и Нептун, сблизившись посреди небосвода, дают определенную несдержанность языка и характера. Ваша карта показывает знаки опасной, почти необузданной склонности к вспышкам ярости. Вы склонны на каждого, кто встречается на вашем пути, смотреть с недоверием. Вы свой собственный злейший враг.
Брейди откинулся в кресле; из горла у него вырвался хриплый смешок.
— По-моему, это чертовски верно.
Старая женщина посмотрела на него через стол, глаза ее блеснули в свете от лампы.
— Вы, кажется, находите что-то смежное, в том что я оказала, молодой человек?
— Это легкомыслие возраста, — ответил Брейди.
Старуха сложила книги в аккуратную стопку и собрала листки.
— Кто, вы сказали, посоветовал вам обратиться ко мне?
— Я не говорил, — оказал Бройди. — Но в общем-то это была ваша дочь, Джейн Гордон.
— Вот как? — старуха нахмурилась. — Посмотрим. Я жду ее с минуты на минуту.
— Вам долго придется ждать, миссис Гордон, — сказал Брейди спокойно. — Она умерла.
Ее лицо как-то сморщилось прямо у него на глазах, превратившись в пожелтевший листок пергамента. Она поднесла руку к губам и судорожно кашлянула, потом вдруг горло ее сжали спазмы, и она начала задыхаться.
Брейди быстро подошел к ней, заметив, что она дергает ручку ящика. Он открыл его рывком и увидел там флакончик с белыми таблетками. На серванте была вода. Он плеснул её в стакан и подал ей; старушка сунула в рот две таблетки и запила их водой. Через минуту она вздохнула: из горла у нее вырвался всхлип.
— Сердце, — сказала она. — Внезапные потрясения могут оказаться опасными.
— Простите, — сказал Брейди. — Но это не то известие, которое можно преподнести в фольге, перевязанным розовой ленточкой — тем более при том, как все это случилось.
Как ни странно, она, казалось, сразу же поверила, что он говорит правду.
— Кто убил ее?
— Мужчина по имени Харас, — ответил Брейди. — Энтони Харас. Вы знаете его?
— Знаю, — оказала старуха, кивнув головой; ее черные глаза невидяще уставились в темноту. — Я его знаю. — Она повернулась и посмотрела прямо на Брейди.
— Кто вы, молодой человек?
— Мэттью Брейди, — сказал он просто.
— Ах, вот как, — произнесла она тихо. — Мне кажется, я давно уже знала, что вы придете.
— Вы ведь были в этом доме в ту ночь, правда? — спросил Брейди. — Кто тот мужчина, который был с вашей дочерью?
— Миклос Давос, — оказала она шепотом.
Брейди нахмурился.
