Линда Фэйрстайн - Мертвецкая
— Ни одна настолько не притягательна, Майк. Обе немного костлявы. Выпивка за мой счет. Пожалуйста, приходите, составьте нам компанию. Мы в…
— Никак не могу. Вас опередили. Дайте-ка мне блондиночку.
Я прижала трубку к уху.
— Ты получил мое сообщение? — спросила я робко.
— Да. Вчера ночью пришлось срочно бежать на улицу и заполучать свидание. А то еще вздумаешь проверить, есть ли у меня мозоли на руках.
— Прости за…
— Есть более важные вещи, о которых нам нужно поговорить. Мне только что звонил шеф 26-го участка. Один из смотрителей ходил сегодня по общежитию в Королевском колледже. Проверял, все ли съехали. Здание закрывают до второго января. Одна из комнат оказалась заперта изнутри, пришлось взломать дверь. На штанге в шкафу болтался парень из Филадельфии — студент последнего курса, двадцать один год. Повесился на шнурке от трусов. Самоубийство.
Первым делом я подумала о семье юноши, о том, каким ударом станет для них это известие. Возможно, они еще ничего не знают. Майк продолжал:
— Основной предмет — уголовное судопроизводство. Джулиан Гариано.
— Он учился у Лолы Дакоты?
— Пока связей с ней нет. Кажется, твой офис собирался арестовать Гариано на следующей неделе. Шестимесячное расследование Особого отдела по борьбе с наркотиками. Два года парень и его сообщник распространяли «экстази» в больших количествах. Второго обвиняемого задержали в аэропорту. Он прилетел из Амстердама, при нем больше сотни тысяч таблеток. Раскололся и вмиг сдал Гариано.
— А какое это имеет отношение к…
— Угадай, с кем он жил год назад. Кто его подружка. Шарлотта Войт, девушка, пропавшая в апреле.
10
Планировать что-то на утро понедельника было тщетной гонкой со временем. Все организации и компании, от которых мне требовались архивы и информация, закрыты. Одни — только на Рождество, другие — больше чем на неделю, до конца праздников. Сотрудники лаборатории, полицейские, прокуроры и свидетели возьмут отгулы, многие вообще уедут из города, чтобы побыть с родными. В семь часов утра я взяла такси, добралась до офиса и просмотрела бумаги по короткому слушанию, которое должна была провести в девять тридцать.
Потом я вывела на экран список адресов электронной почты внутренней сети: нужно найти одного из старших прокуроров — передать новое дело в 19-м участке и поторопить выполнение запроса на записи телефонных разговоров с украденного сотового. Затем я набросала для Лауры список того, что надо сделать, пока я буду в зале суда, и напоминание напечатать и отнести окружному прокурору подробный отчет по делу.
Этажом выше размещалось наше отделение нью-йоркской полиции — примерно пятьдесят офицеров. Я позвонила на голосовую почту детектива Джо Романа и попросила составить рапорт о заявлениях, сделанных Ширли Дензиг сотрудникам отдела помощи свидетелям. А заодно проверить, есть ли у отца Дензиг в Мэриленде разрешение на огнестрельное оружие, и выяснить, действительно ли его пистолет украли.
В девять пришла Лаура и не успела сесть за стол, как сразу позвонила мне по внутренней связи.
— Говард Крамер.
— Я возьму. Если позвонит Чэпмен, сразу соедини. Я думала, к этому времени он уже будет здесь.
Я сняла трубку и поздоровалась с Крамером — адвокатом и партнером-распорядителем «Салливан и Кромвель», одной из крупнейших адвокатских контор в городе. Хотя я знала Говарда по работе, ближе мы познакомились только после его женитьбы на Нэн Ротшильд — профессоре из Барнарда и моей подруге по классу балета.
— Как дела?
— Отлично. У всех все хорошо. Я знаю, как ты занята, но вот что подумал: наверное, ты захочешь увидеться с Нэн на неделе. Сегодня днем она прилетает из Лондона, возвращается с конференции в Оксфорде. Я прочитал в «Таймс», что ты расхлебываешь эту кашу с профессором Дакотой. Нэн работала с Лолой в рамках исследовательского проекта, который спонсировал колледж. Вдруг она сможет кое-что тебе подсказать, помочь.
Нэн Ротшильд — выдающий антрополог-урбанист. Преподавая в колледже Барнард, она организовала и участвовала в нескольких крупных раскопках в Америке, включая раскопки в сердце Нью-Йорка, в результате которых из-под земли появились колониальные кладбища и артефакты ранних поселений.
— Несколько недель назад я говорила с Нэн на занятиях, и она рассказала мне о раскопках в Центральном парке, которыми руководила. Деревня Сенеки. В этом проекте участвовала Дакота? — Деревня представляла собой сообщество нескольких сот человек. В середине девятнадцатого века их переселили туда со Среднего Манхэттена, чтобы освободить место для создания в парке Большой Лужайки. Рассказы Нэн о самых современных методах исследования прошлого города меня очаровали.
— Не думаю, что Лола имела отношение к этому проекту. Королевский колледж пригласил Нэн консультантом. Заведующий кафедрой антропологии, Уинстон Шрив, попросил ее возглавить небольшое исследование. Шрив задумал взять известное историческое здание, назначить Нэн руководителем раскопок, а потом совместить физический труд студентов с лекциями по культурной и политической истории. Лола была одним из четырех преподавателей, возглавлявших операцию. Проект привлек к себе много внимания — очень основательный, но в то же время интересный для студентов. Некоторые находки тебя поразят.
— Где они работали?
— Башня Октагон. Ты ее знаешь?
— Никогда о ней не слышала.
— Нэн тебя отвезет туда — посмотришь. Удивительное здание. Первый нью-йоркский сумасшедший дом. Разумеется, так его называли раньше, в начале девятнадцатого века. Он находится на острове Рузвельта, на северной его оконечности, к югу от маяка.
— Он, случайно, не из числа тех потрясающих развалин, которые видно с шоссе ФДР? — Как раз их я показывала Чэпмену ночью в субботу.
— Нет, это больница. Октагон с этого берега реки не видно. Вот что я тебе скажу. Приезжай к нам завтра вечером, и Нэн расскажет тебе все, что знает о Лоле. Потом, когда у тебя появится возможность, она свозит тебя к Октагону — сама посмотришь, что там происходит. Я возьму с нее обещание.
Мы договорились встретиться в семь часов во вторник. В этот момент вошел Чэпмен, бросил искусственную веточку зеленой омелы на книжную полку, нависающую над стулом Лауры, и чмокнул ее в затылок.
— Я привезу с собой детектива, если вы не возражаете. Увидимся.
— И куда мы едем? — поинтересовался Чэпмен.
— Прямо сейчас мы едем в семьдесят четвертый зал на мое слушание. Представляешь, Лола, оказывается, раскапывала старый сумасшедший дом! Боюсь, если мы оба посетим это место, нас там и оставят. Жена моего друга может рассказать нам о планах Лолы, если мы завтра заедем к ним домой. Слушание обещает быть коротким. Как только я закончу, мы удерем отсюда и сгоняем в колледж.
Я взяла нужные бумаги и белый блокнот на планшете с зажимом. В дверях появился Пэт Маккинни с кружкой кофе в руке.
— Полагаю, мне больше не стоит беспокоиться о ходе вашего расследования, Алекс. На это дело вам выделили больших шишек. Самого Главного Раскрывателя Убийств. — Эти двое презирали друг друга. Маккинни использовал любую возможность пройтись на счет Майка, а Чэпмен испытывал постоянную потребность прикрывать меня от двурушничества Маккинни.
— Не слишком затягивай, Пэт. Опоздаешь в Столовую Гору,[36] — не менее язвительно отозвался Майк. За спиной Маккинни показались Эллен Ганшер и Педро де Джизас — они шли по коридору в его кабинет на ежедневный ритуал испивания кофе за закрытыми дверями.
— Я хочу убедиться, что вы побеседуете с нами до того, как я отправлюсь за город на Рождество, Алекс. У Педро есть несколько идей насчет судебного процесса, который вы начинаете в январе. Брызги крови. Думаю, вам не помешает его выслушать.
— Педро не вел процессов с тех пор, как я учился в академии. И он берется советовать Куп? Вам обоим следует открыть сайт «раньше-я-был-претендентом. ком». Сидите в угловом офисе, рассказывайте крошке Ган-Гстер истории о том, как все было в дни, когда вам не приходилось предоставлять материалы по свидетельским показаниям обвиняемому, а научные улики сводились к доказательству, что у кого-то была кровь первой или второй группы. Возможно, она даже купится на ваш вздор. Думает, что когда-то вы были спецом по судебным разбирательствам. Ганшер не почувствует разницы между залом суда и баром на Спринг-стрит. А нам работать надо, приятель. А вы, мисс Манипенни,[37] — сказал Майк, подмигивая Лауре, — скажите, хорошо ли вы себя вели в этом году? И не позволяйте Маккинни стоять под моей омелой. От него как-то странно пахнет. Увидимся позже.
Мы проскользнули мимо Пэта и побежали вниз по лестнице. Промчавшись по седьмому этажу, сели в лифт и поднялись в залы суда на шестнадцатом.
