Фелис Пикано - Приманка
Поднявшись по длинным эскалаторам, можно было попасть в Зеркальный Град и отведать там французской кухни. Готовили в ресторане повара, некогда работавшие в лучших заведениях в центре города — из тех, чьи названия регулярно упоминаются в светской хронике и попадают только в лучшие путеводители. Часть ресторана закрывала извилистая стена из стеклянных кирпичей, часть оставалась открытой и нависала над танцполом, отделенная от музыки и веселья, царящего внизу, матовыми экранами от пола до потолка. Напротив Зеркального Града, по другую сторону открытого холла, располагались ещё салоны; тусклое освещёние некоторых из них было рассчитано на просмотр слайд-шоу и фильмов. В одном салоне можно было посмотреть выступление кабаре; в другом располагался бар и играли на фортепиано.
Следующий этаж был закрыт от всех, кроме персонала: его занимали офисы и складские помещёния, как и часть этажа под танцполом. Здесь находились банные салоны, отделанные, как и вся «Витрина», в стиле ар деко, и оборудованные душевыми, саунами, парилками и раздевалками. Вокруг них располагалось полдюжины комнатушек, почти пещёр, где по стенам мерцали порнофильмы и неясные фигуры придавались медленному, почти беззвучному сексу на диванах и подушках, разбросанных по застеленному мягким ковром полу.
Такие же ковры с длинным ворсом, немного разных оттенков, застилали все полы в «Витрине», за исключением огромного танцевального зала в центре — слегка приподнятой площадки из твердого дерева. Под стать коврам была и мебель, обитая дорогими мягкими тканями: кресла, диваны, кофейные столики из стали и стекла, как будто позаимствованные из какого-нибудь дюплекса[22] на Парк-авеню. По салонам небрежно расставили сотни пальм в керамических горшках; кое-где за их полукруглым ограждением скрывались маленькие сады с мраморными фонтанчиками и экзотическими цветами. Ещё цветы в высоких вазах — огромные чувственно благоухающие каллы — красовались там и тут по всему клубу. А кроме них, разнообразные современные скульптуры, эстампы, рисунки и акварели. Две громадные изогнутые фрески на стене ресторана оказались подписаны именами таких знаменитых художников, что о них слышал даже Ноэль. Повсюду сверкали зеркала самых разнообразных размеров, в которых отражался неяркий изменчивый разноцветный свет. Вездесущие стены стеклянного кирпича напоминали разрозненные секции лабиринта.
На то, чтобы отремонтировать и обставить клуб, потребовались, наверное, сотни тысяч долларов, и тысячи уходили еженедельно на содержание растений и свежие цветы.
Но самым невероятным были в «Витрине» её гости. Сотни полуобнаженных сверкающих от пота мужчин тесно прижимались друг к другу на танцполе, терлись друг о друга, кружились, топали и кричали в чистом животном восторге. Роскошные длинноногие женщины в скудных дискотечных нарядах — топиках на бретельках и прозрачных слаксах — обнимали друг друга за талии или плечи, стоя в дверных проемах, курили марихуану и глубоко целовались, медленно сплетая руки и ноги. Белые, черные, латиноамериканские натуральные пары, такие же раскованные здесь, как и все остальные, захватывали друг друга в чувственный плен, засовывая пальцы друг другу в рот или за пояс джинсов.
Освещёние постоянно менялось — в салонах это происходило медленнее, но на танцполе оно было резким, дерганым, неистовым. Тени. Профили, за которые едва успевает зацепиться взгляд. Силуэты. Руки протягиваются, чтобы погладить тебя по щеке. Тела, скользящие так близко, что ты чувствуешь не только их прикосновение, но даже исходящее от них тепло. Кто-то дотрагивается до твоёй промежности. Кто-то налетает на тебя сзади, трется, медленно вращая бедрами, потом исчезает. Быстрое, воздушное прикосновенье чьих-то губ к загривку — но, когда ты оборачиваешься, он уже растворился в толпе. Ярко накрашенная женщина по-змеиному быстро высовывает язык возле твоёго уха. Тебя внезапно хватают за плечи, а потом извиняются, когда схвативший тебя мускулистый великан видит, что ты не тот, кто ему нужен. Его соломенные волосы спутались от пота, капли блестят у него на груди — розовые, алые, лиловые в изменчивом свете.
И ритм, постоянный, неизменный, непрерывный танцевальный ритм, на который можно лечь и плыть по нему медленно, медленно, не прикладывая никаких усилий, пока не окажешься уже даже не здесь, а где-то совсем в другом месте, плыть, плыть…
— Все дело в свете, — тихо сказал её голос.
До Ноэля дошло, что он чувствует запах роз.
— Свет гипнотизирует. И музыка, разумеется.
Ее голос звучал где-то поблизости. Он услышал шорох её волос и медленно открыл глаза.
Аромат розового масла окатил волной. Копна волос, таких черных, блестящих и густых, что к ним хочется прикоснуться, чтобы ощутит их плотность. Снова ласкающий звук её голоса.
— Да, музыка. А сегодня ещё и ты, мой дорогой.
Голос остановился, поднимаясь до головокружительной нежности; она говорила с тончайшим акцентом, легким, как Сена, текущая мимо левобережных кварталов.
Когда он снова открыл глаза, её уже не было.
Ноэль, пошатываясь, поднялся на ноги, постоял минутку, восстанавливая равновесие, немедленно почувствовал себя лучше и оглядел салон, чтобы посмотреть, кто она такая и куда ушла. Не сумев найти её, он подошел к стойке ближайшего бара.
— Дорогу-у-уша! Ты выглядишь измочаленным.
Это была девушка с вечеринки у Рика и Джимми — Ноэль не мог вспомнить, как там её зовут; она стояла совсем рядом с ним, дрожа и вибрируя, словно у неё в тазу был спрятан крохотный моторчик, и она никак не могла найти кнопку, чтобы его выключить. У неё за спиной он видел Рика и Джимми.
— Ты рад, что пришел? — спросил Рик.
— Не знаю, — сказал Ноэль. Он потряс головой, надеясь, что в мыслях прояснится. Однако на самом деле он чувствовал себя гораздо лучше, чем показывал. Он уже перевалил через пик своего «прихода» этой ночью и теперь медленно спускался с небес на землю, снова обретая способность себя контролировать.
— Ну, зато я знаю, — заявил Джимми. — Ты провел на площадке почти час без перерыва. Нам пришлось силой тебя утаскивать, пока ты нас всех не уморил.
— Спустил много напряжения? — спросил Рик.
— Наверное.
— Как тебе клуб?
— Я ничего подобного никогда раньше не видел.
— «Ничего подобного» и не существует.
— Неправда, — поправил Джимми. — Есть ещё «Облака». Это в центре.
— Да, но в «Облаках» мы не можем трахаться на танцполе, — возразил Рик.
— Мы и здесь на танцполе не трахаемся.
— Но могли бы, если бы хотели, — упорствовал Рик.
Джимми состроил гримасу, потом повернулся к Ноэлю.
— Видишь, с каким дерьмом мне приходится мириться? Мужчин-то я люблю. Но вот мужское эго просто невыносимо.
— У тебя самого точно такое же эго, — заявил Рик обвиняющим тоном.
— В том-то и проблема!
— И прелесть, — добавил Рик, обнимая Джимми и явно стремясь доставить ему удовольствие. Они поколебались, потом принялись целоваться. Ноэль некоторое время смотрел на них, потом смутился и отвернулся к длинной барной стойке. Ему как-то никогда не верилось, что Рик действительно таким занимается, хотя он с самого начала знал, что это так. Видеть это было странно. Дико.
Он обернулся, поворачиваясь лицом к танцполу за зеркальной аркой — такой же, как та, через которую они входили в «Витрину». К стенам арки льнули силуэты обнимающихся и целующихся пар. В большинстве своем это были мужчины, несколько пар — смешанные. В отличие от «Хватки», это место было сердцем Лумисовских метафорических джунглей. Земля мистера Икс. Вражеская территория.
Вновь аромат розового масла.
Ноэль обернулся посмотреть, откуда он доносится. Цветов поблизости не было, только мягкий папоротник развешен по всему бару.
— Эй, парни, вы идете танцевать? — спросила Венди.
— Не сейчас, — ответил Джимми, его слова наполовину заглушал поцелуй.
Запах роз не исчезал. А теперь ещё и волосы — несомненно, это те самые. А вот её голос, хотя Ноэлю потребовалась пара секунд, чтобы окончательно в этом убедиться, и он не мог разобрать, что она говорит молодому человеку, идущему с ней рядом.
Ноэль остался на месте, но повернулся так, чтобы проследить за ними взглядом за изгиб барной стойки, где они остановились в окружении свисающих лап папоротника. Мужчине стоило только облокотиться на стойку, как бармен уже был тут как тут и принимал заказ.
Тем временем женщина повернулась, посмотрела на Ноэля, подняла руку, убирая с лица темные волосы. Её темные глаза словно сказали ему: «Давай, восхищайся мной, я знаю, что красива», — прежде чем она отвернулась обратно к своему спутнику, демонстрируя Ноэлю высокие стройные плечи, обнаженные глубоким V-образным вырезом, который спускался до самых её ягодиц, маленьких и высоких.
