Дуглас Престон - Граница льдов
Он обвел их вопросительным взглядом. Затем, убедившись в полном молчании команды, кивнул, повернулся и пошел по мосткам обратно.
«Ролвааг»
16 часов 20 минут
Команда маленькими группами, тихо переговариваясь, стала расходиться по своим местам. Неожиданно налетевший ветер рванул ветровку Макферлейна. Он повернулся, чтобы уйти внутрь, и увидел Амиру. Она стояла у ограждения с правого борта, продолжая разговаривать с группой палубных матросов. Амира что-то сказала, и компания вокруг нее расхохоталась.
Макферлейн пошел в офицерскую гостиную. Как и большинство помещений судна, которые он видел, она была большой и обставлена дорогой удобной мебелью. Но для него она имела особое притяжение из-за никогда не пустующего кофейника. Он налил себе чашку и стал пить, удовлетворенно вдыхая аромат.
— Не хотите добавить сливок? — услышал он женский голос у себя за спиной.
Макферлейн повернулся и увидел капитана Бриттон. Затворив дверь, она с улыбкой подошла к нему. Ветер потрепал крепкий узел волос под офицерской фуражкой, и несколько выбившихся прядок свисали, обрамляя длинную изящную шею.
— Нет, спасибо, я предпочитаю черный.
Макферлейн наблюдал, как она наливала себе кофе, положив ложку сахара. Некоторое время они пили молча.
— Я хочу вас спросить, — сказал Макферлейн, в основном чтобы поддержать разговор. — Этот кофейник, кажется, всегда полный. И кофе на вкус совершенно свежий. Как вам удается творить это чудо?
— Никакого чуда. Стюард каждые тридцать минут меняет кофейник, выпит он или нет. Сорок восемь кофейников в день.
Макферлейн потряс головой.
— Замечательно, — сказал он. — Но и корабль замечательный.
Капитан Бриттон сделала глоток.
— Хотите экскурсию?
Макферлейн посмотрел на нее. Несомненно, капитану «Ролваага» есть чем заняться кроме него. С другой стороны, это неплохое развлечение. Жизнь на судне быстро вошла в монотонную колею. Он допил последний глоток кофе и поставил чашку.
— Звучит заманчиво, — сказал он. — Мне давно хотелось узнать, какие секреты скрываются внутри этого большого старого корпуса.
— Секретов немного, — сказала Бриттон, открывая дверь и приглашая его следовать за собой по широкому коридору. — Просто много-много места, куда можно залить нефть.
Открылась дверь с главной палубы, и появилась стройная фигура Рейчел Амиры. Увидев их, Амира остановилась. Бриттон ей холодно кивнула, затем повернулась и пошла по коридору. Когда они дошли до поворота, Макферлейн оглянулся, Амира продолжала наблюдать за ними с глупой ухмылкой на губах.
Открывая огромное число двойных дверей, Бриттон привела его на камбуз, где мистер Сингх властвовал над помощниками, стюардами и множеством работающих плит. Здесь были огромные морозильные камеры, наполненные бараньими и говяжьими тушами, цыплятами, утками и еще какими-то мраморными красно-белыми тушами, о которых Макферлейн подумал, что это козлятина.
— Вы можете здесь накормить армию солдат, — сказал Макферлейн.
— Мистер Сингх, возможно, сказал бы, что вы, ученые, едите не хуже, — улыбнулась Бриттон. — Пойдем, не будем ему мешать.
Они прошли мимо бильярдной и бассейна, спустились на один этаж, где Бриттон показала ему комнату отдыха команды и столовую. Еще этажом ниже они оказались в жилом отсеке команды. Большие каюты с отдельными ванными, встроенные между галереями по правому и по левому борту судна. Они задержались в конце коридора с левого борта. Здесь шум двигателей был заметно слышней. Коридор казался бесконечным, слева иллюминаторы, справа двери кают.
— Все построено по гигантским стандартам, — заметил Макферлейн. — И везде так пусто.
Бриттон засмеялась.
— Посетители всегда так говорят. Судном в основном управляет компьютер. Мы прокладываем курс с помощью геофизических данных, получаемых со спутника, и он поддерживается автоматически. Даже обнаружение столкновений осуществляется электроникой. Тридцать лет назад судовой электрик занимал скромное место. Теперь специалисты-электронщики стали очень требовательными.
— Все это производит глубокое впечатление. — Макферлейн повернулся к Бриттон. — Не поймите меня неправильно, но я все удивляюсь, почему Глинн выбрал для этой работы танкер. Зачем столько трудов, чтобы превратить танкер в рудовоз? Почему не взять хотя бы сухогруз? Или большой контейнеровоз. Бог знает, насколько дешевле это было бы.
— Думаю, я смогу это объяснить. Идите за мной.
Бриттон открыла дверь, и они вышли. Ковры и деревянные панели уступили место штампованному металлу и линолеуму. Они спустились на несколько пролетов и прошли в дверь с табличкой «грузовая аппаратная». В помещении доминировала большая электронная схема, смонтированная на дальней переборке. На ее поверхности мигали красным и желтым светом бесчисленные лампочки.
— Это имитационная схема судна, — сказала Бриттон, пригласив Макферлейна подойти ближе. — По ней мы отслеживаем, как и куда производится загрузка. Прямо отсюда мы контролируем балласт, грузовые насосы и клапаны.
Она указала на множество измерительных приборов и переключателей, расположенных под диаграммой:
— Это система регулирования давления в насосах.
Бриттон подвела Макферлейна к офицеру, наблюдавшему за множеством компьютерных экранов.
— Этот компьютер рассчитывает распределение груза. А те представляют автоматическую индикаторную систему судна. Они контролируют давление, объем и температуру во всех судовых танках. — Она дотронулась до бежевого корпуса ближайшего монитора. — Вот почему Глинн выбрал танкер. Этот ваш метеорит очень тяжелый. Погрузить его будет чрезвычайно сложно. С помощью компьютеров мы можем перемещать морскую воду из танка в танк, уравновешивая продольный и боковой крены судна, какие бы страшные перекосы не угрожали танкеру. Мы сохраним равновесие. Не думаю, что кому-то понравится, если мы опрокинемся вверх дном в тот момент, когда эту штуку опустят в танк.
Бриттон передвинулась к дальнему концу ряда аппаратуры для контроля балласта.
— Кстати о компьютерах. Вы имеете хотя бы слабое представление, что это такое?
Она указала на высокую, стоявшую особняком черную стальную колонку, на поверхности которой не было ничего, кроме замочной скважины и таблички с надписью «метрика безопасности».
— Есть еще одна такая, только поменьше, наверху, на мостике. Никто из моих офицеров не может понять, что это.
Макферлейн пробежался пытливой рукой по скошенной фронтальной поверхности колонки.
— Я тоже. Может быть, она управляет устройством сброса?
— И я сначала так подумала. Но у меня впечатление, что она связана с разными ключевыми системами судна.
Бриттон вывела его из аппаратной в коридор с металлическим полом к ожидающему лифту.
— Хотите, чтобы я спросил у Глинна?
— Нет, не стоит. Я сама его спрошу как-нибудь потом. Но я все говорю и говорю о «Ролвааге», — сказала она, нажимая кнопку лифта. — А мне интересно, как становятся охотниками за метеоритами.
Пока лифт шел вниз, Макферлейн смотрел на Бриттон. Он думал о том, что у нее очень хорошая осанка: прямые плечи, высоко поднятый подбородок. Но это не военная выправка, скорее проявление спокойного чувства собственного достоинства. Ей известно, что он охотник за метеоритами. Интересно, знает ли она о Масангкее и о фиаско с метеоритом Торнарссак?
«У нас с ней много общего, — решил Макферлейн. — Трудно представить, как непросто было снова надеть форму и подняться на мостик, думая о том, что люди говорят у нее за спиной».
— Я в Мексике попал под метеоритный дождь.
— Потрясающе. И вы выжили.
— За всю историю метеорит угодил в человека только однажды, — сказал он. — Это была женщина, страдающая ипохондрией, она лежала в кровати. Падение метеорита замедлилось при прохождении через верхние этажи дома, так что она отделалась большим синяком. Но конечно, из постели он ее вышиб. А мне метеоритный дождь, наверное, вбил в голову желание продолжить учебу и стать космическим геологом. Но роль рассудительного ученого мне никогда особенно не удавалась.
Бриттон рассмеялась. У нее был очень приятный смех.
— Что изучает космический геолог?
— Пока добираешься до действительно интересного, проходишь длинный список наук: геология, химия, астрономия, физика, счисления.
— Звучит более заманчиво, чем те предметы, что изучают для лицензии капитана. А действительно интересным что было?
— Для меня кульминацией явилась возможность в аспирантуре изучать марсианский метеорит. Я искал результат воздействия космических лучей на химический состав, пытаясь найти способ определить возраст камня.
Дверь лифта открылась, и они вышли.
