Джон Гришэм - Признание
Его кресло размещалось за местом водителя. Рядом располагалась Марта Хендлер, а впереди сидели Аарон и Бонни. Они выехали из Слоуна в 8.30 и вскоре оказались посреди холмов Восточного Техаса.
Пятым членом команды была новенькая — доктор Кристина Гинце, или просто Кристи, как ее звали сотрудники адвокатской конторы, где было не принято кичиться званиями и все обращались друг к другу просто по имени. Чтобы спасти Донти, Робби не жалел денег. Кристи была психиатром, она обследовала заключенных, условия их содержания и написала книгу, в которой доказывала: одиночное заключение — одна из самых жестоких форм пыток. За десять тысяч долларов Кристи должна была встретиться с Донти, побеседовать с ним и подготовить — причем очень быстро! — отчет, в котором следовало описать ухудшение его психического состояния и заявить, что: 1) восемь лет одиночного заключения свели его с ума; 2) такое заключение представляет собой жестокое и несправедливое наказание.
В 1986 году Верховный суд США прекратил казни душевнобольных. Робби возлагал последние надежды на то, что ему удастся представить Робби сумасшедшим, утратившим всякую связь с реальностью и не понимавшим, что происходит.
Впрочем, на успех никто особенно не рассчитывал. Кристи Гинце было тридцать два года, и у нее не было опыта выступлений в качестве эксперта в суде. Но Робби это не смущало. Он рассчитывал, что ее выступление в суде по вопросу о вменяемости Донти состоится только через несколько месяцев, если им удастся отсрочить казнь под этим предлогом. Кристи сидела на диване, обложившись бумагами и погрузившись в работу, как и все остальные.
Дождавшись, когда Робби закончит переговоры по телефону, Марта задала вопрос:
— Мы можем поговорить? — Это была ее обычная фраза, когда она хотела что-нибудь спросить.
— Конечно, — кивнул он.
Она нажала кнопку записи на одном из своих многочисленных магнитофонов и подвинула его ближе к нему.
— Это касается оплаты. Тебя назначил представлять интересы Донти судья, поскольку у Донти не было денег нанять адвоката…
— Да, в Техасе практически отсутствует система государственных защитников, — прервал он ее. За месяцы работы с Робби Марта привыкла, что он никогда не давал ей закончить фразы. — Поэтому местный судья, — продолжил он, — назначает адвокатом кого-нибудь из приятелей или какого-нибудь болвана, если за дело никто не хочет браться. Что до меня, то я сам отправился к судье и напросился на защиту. Судья была просто счастлива — никто из городских адвокатов не хотел иметь с ним ничего общего.
— Но Драммы не так уж и бедны. Они оба…
— Конечно, но дело вот в чем: только состоятельный человек может позволить себе нанять адвоката для разбирательства в суде, если обвинение требует смертной казни, и сейчас среди тех, кто приговорен к ней, богатых людей нет. Да, я мог бы выжать из Драммов пять или десять тысяч долларов, заставить их снова заложить дом или что-нибудь в этом роде, но зачем? Мне заплатят добропорядочные граждане округа Честер. В этом кроется парадокс. Граждане желают смертной казни — в штате Техас таких семьдесят процентов, — но не представляют, во что им это обходится.
— А сколько они уже заплатили? — спросила Марта, еле успев вставить вопрос в его монолог.
— Ну-у… точно не скажу. Много. Бонни, сколько нам уже заплатили?
Без запинки и практически не оборачиваясь, Бонни ответила:
— Почти четыреста тысяч долларов.
Робби продолжил, не переводя дух:
— Это включает гонорар адвоката из расчета сто двадцать пять долларов в час плюс накладные расходы, в основном на сыщиков. Немало средств уходит на привлечение экспертов в качестве свидетелей.
— Это большие деньги! — заметила Марта.
— И да, и нет. Если адвокатская контора работает за сто двадцать пять долларов в час, она теряет деньги. Больше я так делать не буду. Мне это просто не по карману. Как и налогоплательщикам, с той лишь разницей, что я знал, на что шел. Если остановить любого на Мейн-стрит в Слоуне и спросить, сколько он и другие жители заплатили, чтобы осудить Донти Драмма, знаете, что вам ответят?
— Откуда мне…
— Он ответит, что понятия не имеет. Ты слышала о братьях Тули в Западном Техасе? Очень громкое дело!
— Извини, наверное, я пропустила…
— Эти два брата Тули, эта пара идиотов где-то в Западном Техасе… какой округ, Бонни?
— Минго.
— Округ Минго. Глухая провинция. Это чудесная история, послушай! Два бандита грабили круглосуточные магазины и автозаправки. Такое часто бывает. Но однажды что-то пошло не так, и братья застрелили молодую продавщицу. Из обреза дробовика — просто ужасно! Обоих Тули поймали, потому что они напрочь забыли о существовании видеокамер. Город в бешенстве. Полиция торжествует. Прокурор обещает скорое возмездие. Все хотят быстрого суда и быстрой казни. В округе Минго уровень преступности низкий, и жюри присяжных никогда там не выносило смертного приговора. В Техасе можно чувствовать себя неполноценным по разным поводам, но жить там, где ни разу не применялась смертная казнь, просто стыдно! Что подумают о них в Хьюстоне? И вот жителям Минго подворачивается шанс. Они жаждут крови. Братья отказываются от признания вины в обмен на смягчение приговора, потому что прокурор настаивает именно на смертной казни. О каком смягчении приговора они могут договориться, если их все равно казнят? Их судят вместе. Быстрый процесс и быстрый смертный приговор. При рассмотрении апелляции суд находит множество нарушений. Прокурор запорол все, что мог. Приговоры отменяются, и дело отправляется на новое рассмотрение, только теперь уже двух судов, потому что их судят раздельно. Ты записываешь?
— Нет, я просто ищу нужные ссылки.
— Это замечательная история! Проходит год или около того. Братьев Тули судят раздельно. Два новых обвинительных приговора, и они снова оказываются в камере смертников. Апелляционный суд опять находит нарушения. Причем вопиющие. Прокурор — просто кретин. Назначаются новые судебные заседания. На третьем суде один состав присяжных приговаривает стрелявшего брата к пожизненному заключению, а другой выносит смертный приговор второму брату, который не стрелял. Вот и посуди сама! Это Техас! Один из братьев и сейчас отбывает пожизненное, а второй отправился в камеру смертников и там через несколько месяцев покончил с собой. Достал где-то бритву и зарезался.
— Но к чему вся эта история?
— А вот к чему. В общей сложности все эти судебные разбирательства обошлись округу Минго в три миллиона долларов. Несколько раз там были вынуждены поднять налоги на собственность, что привело к волнениям. Ассигнования на школы, ремонт дорог и здравоохранение резко сократились. Была закрыта единственная библиотека. Округ годами не мог свести концы с концами. А все потому, что прокурор отказался предложить братьям сделку — признать свою вину в обмен на пожизненное заключение без права условно-досрочного освобождения. Я слышал, в округе Минго смертные приговоры сейчас не в чести.
— Меня больше интересовало…
— На все про все в штате Техас, чтобы казнить человека на законных основаниях, требуется около двух миллионов долларов. Сравни эту цифру с тридцатью тысячами долларов в год — в такую сумму обходится содержание одного заключенного в камере смертников.
— Я это уже слышала, — сказала Марта. Робби никогда не упускал случая поразглагольствовать о деньгах, особенно если речь заходила о смертной казни.
— Но кого это волнует? Техас богатый штат!
— А мы можем поговорить о деле Донти Драмма?
— Ну, конечно! Почему нет?
— Фонд защиты. Ты…
— …основал его несколько лет назад как некоммерческую организацию, надлежаще зарегистрированную в соответствии с требованиями Налогового управления. Управляется совместно моей фирмой и младшей сестрой Донти Драмма Андреа Болтон. Сколько туда поступило денег, Бонни?
— Девяносто пять тысяч долларов.
— Девяносто пять тысяч долларов. А сколько осталось на счете?
— Ноль.
— Так я и думал. Марта, хочешь знать, куда пошли деньги?
— Хочу. И куда?
— На судебный процесс, расходы адвокатской конторы, свидетелей, приглашенных в качестве экспертов, на компенсацию расходов семьи для поездок на свидания с Донти. Не такая уж и процветающая некоммерческая организация. Все деньги перечислены через Интернет. Если честно, то у нас не было ни времени, ни людей на организацию сбора средств.
— И от кого в основном поступают деньги?
— От британцев и прочих европейцев. Среднее пожертвование составляет около двадцати долларов.
— Восемнадцать пятьдесят, — уточнила Бонни.
— Признанному виновным убийце очень трудно рассчитывать на пожертвования, каким бы ни было его дело.
