Андрей Орлов - Неистовая волна
— Да пошел ты, Широков! — прорычал Горбатов и бросился к машине. Помутнело в голове, он уже не отдавал отчета своим действиям.
— Горбатов, ты куда, совсем башню снесло? — взывал к его разуму Широков. — Нельзя туда, все, отъездились! Вода поднялась выше критического уровня, только на «КамАЗе»! Ты же утонешь, кретин!
Пошли они в задницу, эти малодушные! Мир держится на сильных парнях! Он был уверен, что сможет пробиться к изолятору и навести там «конституционный порядок». В некотором роде это был диагноз. Многовато выпало в эту ночь подполковнику, чтобы адекватно реагировать на события. С чего он взял, что сбежавшие заключенные сидят в ИВС на Луначарского и ждут, пока приедет злой и страшный подполковник Горбатов и поставит их на место? Или он плохой водила? Он мчался с места в карьер, расшвыривая потоки воды, но кроха благоразумия, впрочем, вернулась — спохватившись, он сбросил скорость, выставил рычаг на пониженную передачу. «Опель» двигался, словно дредноут, буравя бурую жижу, насыщенную частицами глины и ила. Сзади что-то кричали, кто-то бросился наперерез, размахивая руками. Он успеет! И слишком поздно он обратил внимание, что в мрачной картине поднявшейся воды наблюдаются изменения. Вода прибывала как-то причудливо — словно бы снизу. На поверхности образовывались пенные завихрения, вода не стояла на месте, а куда-то текла, образуя небольшие волны. Потоки воды встречались, разбегались, формируя то буруны, то воронки. Скорость поднятия стремительно росла. Он не был гидрографом, но все же отметил, что происходит нечто угрожающее. Сжалось сердце в предчувствии чего-то неотвратимого. Но он был уверен, что проскочит! Он продолжал движение. Заливало капот, машина подпрыгивала на препятствиях, принесенных водой. Временами он не видел света собственных фар — их заливала вода! Она опять просачивалась в салон, хлюпала под ногами. Это был не самый дальновидный поступок. Несколько раз он чувствовал, что машину несет, но как-то умудрялся справляться с управлением. Он проехал пару кварталов, когда начались неприятности. До перекрестка с улицей Озерной оставалось метров тридцать. С примыкающей дороги вода вливалась в поток умеренной волной. С Озерной вынесло человека! Он за что-то держался — то ли за обломок деревянного ящика, то ли за что-то «мебельное». Фары осветили искаженное лицо мужчины средних лет, выпученные глаза. Терпящий бедствие плохо плавал, а то, за что он держался, меньше всего напоминало спасательный плот. Возможно, глубина в том месте была и небольшой, но его несло потоком, он не мог подняться на ноги. Человек захлебывался. Сил держаться за штуковину уже не оставалось. Он выпустил ее из рук, скрылся в воде. Вынырнул примерно через метр, собрался что-то проорать, но подавился, вновь ушел под воду. Горбатов не раздумывал — сдал машину влево, помчался наперерез. Спасательная миссия осталась невыполненной! Впору самого спасать! Твердая земля ушла из-под колес. Едва машину вынесло на перекресток, ее подхватило сильное течение. Она поплыла, как корабль, и при этом вращалась, словно карусель! Глубина на перекрестке была приличной. Это был уже не тот перекресток, который он преодолел час назад. Паника ударила по мозгам. Горбатов лихорадочно давил на рычаги и педали, но от этого у «Опеля» не вырастал ни парус, ни гребной винт. Тошнота подступала к горлу. Перекресток кружился перед глазами. Его несло на самый неудачный объект на этом пересечении — на внушительную трансформаторную будку! Шансов разминуться с ней не было. Припечатало от души — как раз тем боком, где он сидел! Такое ощущение, что от удара треснула голова. Он потерял сознание и уже не помнил, что было дальше…
Глава четвертая
Только к двум часам ночи экипажу ДПС удалось пробиться к Лагерной улице. Стихия на правом берегу потрудилась на славу. Три улицы в этой части города тянулись вдоль реки, стартуя от южных окраин — Лагерная, Камышовая и Ильича. Лагерная располагалась дальше прочих и была относительно поднята. Уровень воды на высоких участках был порядка метра, в низинах — выше. А поскольку все дома стояли в понижениях вдоль дороги, то их залило почти по крыши. Что творилось на прибрежных улицах, даже страшно было представить. В этой части города жили не самые обеспеченные горожане. По улице плавали груды мусора, оконные переплеты, дверные рамы, какие-то фанерные листы. Плавала легковая машина — пассажиры, слава богу, успели ее покинуть. Дождь молотил крупными каплями, вырывая фонтаны из воды — словно пули крупного калибра. Не все еще отчаялись спасти свое имущество. Люди бродили в воде кто по пояс, кто по грудь, перекликались хриплыми голосами, поднимали со дна какие-то вещи (отнюдь не амфоры). Вода подозрительно закручивалась, от нее исходил невнятный гул. Машина вздрагивала, сила стихии работала на отрыв, но сцепление с землей колеса еще не теряли. Соболевский мысленно поздравил себя — патрульный «УАЗ» был круче любого внедорожника: мастера автомобильных дел увеличили клиренс, нарастив специальные пластины под пружины. На асфальтовом покрытии машина смотрелась, возможно, глуповато, но на пересеченной местности ей не было равных — она проходила любые склоны и неплохо чувствовала себя на метровой глубине. Солохин весь извелся — вцепился в баранку до синевы в суставах, перемежал молитву с непечатной руганью и сильно удивлялся, почему таких держат в ГИБДД? Гнать его оттуда поганой метлой! А Государственная Дума просто обязана принять закон о защите его чувств!
Из переулка показался аналогичный российский внедорожник (впрочем, без символики государственной власти). Водитель не заметил патрульную машину: свернул направо, не удержался посреди проезжей части и поплыл, словно лодка! Из салона доносилась матерная брань, визжали женщины. Машину понесло куда-то вбок, она ударилась о кирпичный забор и прилипла к нему между двумя выступами-пилястрами. С правой стороны кто-то вывалился, потонул по грудь, вскинул руки.
— Идиоты! — гоношился Солохин. — Пускают же тупоголовых за руль!
— Подъезжай к нему как можно ближе, — приказал Олег. — Вставай напротив.
— А не пойти ли им? — засомневался напарник. — Мы вроде баб твоих отлавливать едем…
— Успеем.
— Эй, мужик, мы сейчас трос бросим! — проорал Олег, открывая дверцу. — Не кипишись там, подцепим, вытащим!
— Давайте… — донесся слабый голос. — Спасибо, мужики…
Соболевский побрел, разгребая воду, к задней двери, выволок трос, закрепил крюк под передним бампером. Холодная вода обжигала руки, но он справлялся.
— Олежка, тебе помочь? — жалобно вопрошал из машины Солохин.
— А хочешь? — ухмылялся Олег.
— Не-а…
— А чего тогда спрашиваешь? Сиди уж, справлюсь… Мужик, бросаю, берегись! — он швырнул закрученный трос вместе с крюком. Мужчина от неожиданности заметался, нырнул. Крюк прилетел точно в цель — хлопнулся на крышу, оставив вмятину. Девица в салоне визжала еще громче, вынырнул «утопленник», схватился за трос, поплыл к «корме», загремел там крюком.
— Зацепил, тащи…
Солохин сдал назад, натянулся трос. Терпящие бедствие закачались, словно лодочка на штормовой волне, и чуть не завалились на бок. Напарник опомнился, сбросил скорость. Патрульная машина пятилась, выволакивая из воды себе подобную. Скрипел и звенел натянутый трос, крупные капли молотили по воде. Спасаемых зигзагами носило по половодью, они опять ударились в забор. Но процесс шел относительно успешно. «Давай, давай, херня осталась!» — радостно кричал мужчина, плывя за своей тачкой. Соболевский пятился вместе с машиной. В салоне матерился на полную громкость Солохин — он был уверен, что трос не выдержит. И ведь не выдержал, порвался! Пропела струна, разлетелись ошметки — хорошо, что никого не зацепило! Впрочем, «уазик» к тому времени почувствовал почву под колесами. Мужчина выкрикнул слова благодарности, запрыгнул в салон. Двигатель в машине почему-то работал, она покатила дальше, виляя из стороны в сторону. Выражался Солохин — он не Армия спасения и не мать Тереза, как теперь прикажете жить без троса? Он даже номер этих непутевых не запомнил! А вдруг они преступники? Шакалят тут, мародерством практикуют! Соболевский отцепил остатки троса, забрался в салон и парой резких окриков направил мысли напарника в нужное русло. Спасенная машина уже пропала за стеной ливня. Криков «Помогите!» вроде не слышно, значит, проехала. Патрульный экипаж продвигался дальше по затопленной Лагерной. До цели оставалось меньше квартала. Время — двадцать минут третьего, скоро ночь пойдет на убыль, рассвет не за горами. Длинная какая-то ночь — длиннее новогодней. Вода закручивалась причудливыми кольцами, в водоворотах кружились пустые бочки, обломки горбыля, мертвые животные… Временами все это билось о машину, ломалось, лязгало, скрипело… «Уазик» подпрыгнул, переехав что-то металлическое.
