Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
Когда мистер Рикер раздал работы, Пит обнаружил на обложке (распечатанной на принтере фотографии, на которой Ротстайн, тогда еще молодой человек, сидел за столиком в «Сардисе» с Эрнестом Хемингуэем) большую пятерку с плюсом. Под отметкой мистер Рикер написал: «Останься после урока».
Когда остальные ученики ушли, мистер Рикер посмотрел на Пита так пристально, что тот испугался, а не собирается ли любимый учитель обвинить его в плагиате. Потом мистер Рикер улыбнулся:
– Это лучшее ученическое эссе, что я читал за двадцать восемь лет работы в школе. Самое уверенное и прочувствованное.
Пит покраснел от удовольствия.
– Спасибо. Правда. Огромное спасибо.
– Хотя я бы поспорил с твоим выводом. – Мистер Рикер откинулся на спинку стула и переплел пальцы на затылке. – Характеристика Джимми как благородного американского героя вроде Гека Финна не подкреплена заключительной книгой трилогии. Да, он бросает пепельницу в экран телевизора, но это не героическое деяние. Знаешь, логотип Си-би-эс – это глаз, и деяние Джимми – ритуал, ослепляющий его внутренний глаз, тот, что видит правду. Это не мое открытие, а цитата из рецензии Джона Кроу Рэнсома на роман «Бегун сбрасывает темп». Лесли Фидлер говорит примерно то же самое в своей книге «Любовь и смерть в американском романе».
– Но…
– Я не собираюсь развенчивать твои умозаключения, Пит. Я лишь говорю, что ты должен следовать фактам, которые содержатся в книге, и не опускать то, что противоречит твоему выводу. Что делает Джимми после того, как бросает пепельницу в телевизор, и после того, как его жена произносит знаменитую фразу: «Ублюдок, как теперь дети будут смотреть Микки-Мауса?»
– Он едет в магазин и покупает новый телевизор, но…
– Не просто телевизор, а первый в квартале цветной телевизор. А потом?
– Разрабатывает блестящую стратегию рекламной кампании домашнего чистящего средства «Даззи-Ду». Но…
Мистер Рикер вскинул брови, ожидая продолжения. Но как Пит мог сказать ему, что годом позже Джимми глубокой ночью тайком прокрадется в агентство со спичками и банкой керосина? Что Ротстайн предвосхитит движение против войны во Вьетнаме и борьбу за гражданские права, руками Джимми устроив пожар, практически уничтоживший здание, известное в городе как Храм рекламы? Что потом Джимми на попутках уедет из Нью-Йорка, ни разу не оглянувшись, оставив семью, и отправится осваивать новые земли, совсем как Гек и Джим? Пит не мог ничего сказать, потому что эта история излагалась в романе «Бегун уходит на Запад», существовавшем в семнадцати плотно исписанных записных книжках, которые более тридцати лет пролежали в зарытом сундуке.
– Давай выкладывай свои «но», – ровным голосом предложил мистер Рикер. – Больше всего люблю дискуссию о книге с человеком, который умеет отстаивать свою точку зрения. Как я понимаю, ты уже опоздал на свой автобус, но я с радостью подвезу тебя домой. – Он постучал пальцем по обложке эссе Пита, на которой Джонни Р. и Эрни Х., эти титаны американской литературы, чокались большущими стаканами с мартини. – Если отставить в сторону неподкрепленный вывод, который я отношу к трогательному желанию увидеть свет в конце крайне мрачного последнего романа, это удивительная работа. Просто удивительная. Но продолжим. Какие у тебя «но»?
– Наверное, никаких, – ответил Пит. – Вы, пожалуй, правы.
Но на самом деле мистер Рикер ошибался. Если в конце романа «Бегун уходит на Запад» еще оставалось ощущение, что Джимми Голд может продаться, оно развеивалось как дым в последнем и самом длинном романе цикла, «Бегун поднимает флаг». Лучшей книги Пит за свою жизнь не читал. Более грустной – тоже.
– В своей работе ты не упоминаешь смерть Ротстайна. – Да.
– Позволь спросить почему?
– Потому что, на мой взгляд, его смерть никак не связана с темой. Да и получилось бы слишком длинно. Опять же… ну… глупо с его стороны – стать жертвой обычных грабителей.
– Ему не следовало держать наличные в доме, – заметил мистер Рикер, – но он держал, и множество людей знало об этом. Но не суди его за это слишком строго. Многие писатели по части денег ведут себя глупо и не знают им цену. Чарлз Диккенс содержал целое семейство лодырей, включая своего отца. Сэмюэль Клеменс едва не обанкротился из-за неудачных сделок с недвижимостью. Артур Конан Дойл отдал тысячи долларов лжемедиумам и потратил еще многие тысячи на фальшивые фотографии фей. По крайней мере Ротстайн завершил свой главный труд. Если только ты не веришь, как некоторые другие…
Пит посмотрел на часы:
– Э… мистер Рикер? Я еще успею на автобус, если потороплюсь.
Мистер Рикер вскинул руки над головой в знакомом жесте.
– Конечно, конечно, иди. Я просто хотел поблагодарить тебя за удивительное эссе и дать дружеский совет: когда будешь писать аналогичную работу в следующем году… и в колледже… не позволяй своей доброй натуре туманить критический взгляд. Критический взгляд должен оставаться холодным и ясным.
– Хорошо, – пообещал Пит и поспешил за дверь.
Меньше всего он хотел обсуждать с мистером Рикером вероятность того, что грабители, убившие Джона Ротстайна, украли не только деньги, но и неопубликованные рукописи, которые, возможно, уничтожили, решив, что никакой ценности они не представляют. Он пару раз обдумывал эту идею: передать записные книжки полиции, пусть это и означало, что родители узнают, кто присылал загадочные деньги. В конце концов, эти записные книжки не только представляли собой литературное сокровище, но и являлись вещественным доказательством в деле об убийстве. Вот только преступление это совершили очень давно, можно сказать, в незапамятные времена. И не стоило ворошить прошлое.
Верно?
Автобус, естественно, уже уехал, а значит, Пита ждала двухмильная прогулка. Он не возражал. Он все еще светился от похвалы мистера Рикера, и ему было о чем подумать. Главным образом – о неопубликованных произведениях Ротстайна. Его рассказы, по мнению Пита, были неровными, но среди них встречались жемчужины. А вот стихотворения, опять же по скромному мнению Пита, Ротстайну не удавались. Но два последних романа о Джимми Голде были… золотыми. По реальным фактам, вплетенным в повествование, Пит догадался, что последний роман, в котором Джимми поднимает горящий флаг на антивоенном митинге в Вашингтоне, Ротстайн закончил в 1973 году, потому что Никсон еще был президентом. И Пит даже представить не мог, почему Ротстайн не опубликовал ни последние романы о Джимми Голде, ни еще один, о Гражданской войне. Они были очень хороши!
Пит доставал «Молескины» с чердака по одному, читал у себя в комнате при плотно закрытой двери, всегда был настороже, если члены семьи находились дома. Держал наготове еще одну книгу и, заслышав приближающиеся шаги, тут же хватался за нее, а записную книжку прятал под матрас. Лишь однажды его поймала Тина с ее отвратительной привычкой ходить в носках.
– Что это? – спросила она с порога.
– Не твоего ума дело, – ответил он, пряча записную книжку под подушку. – А если что-нибудь скажешь маме или папе, я тебе этого не прощу.
– Это порно?
– Нет! – Хотя мистер Ротстайн, несмотря на возраст, мог написать весьма непристойную сцену. К примеру, когда Джимми и две девицы-хиппи…
– Тогда почему ты не хочешь, чтобы я это увидела?
– Потому что это личное.
Глаза Тины вспыхнули.
– Твое? Ты пишешь книгу?
– Возможно. Допустим, пишу, и что?
– Я думаю, это круто! О чем?
– О том, как Багз Банни занимался сексом на Луне.
Она засмеялась:
– Вроде бы ты сказал, что это не порно. Дашь почитать, когда закончишь?
– Посмотрим. Если будешь держать рот на замке.
Она согласилась, а Тинс свое слово нарушала редко. С тех пор прошло два года, и Пит не сомневался, что сестра уже все забыла.
К нему подкатил Билли Уэббер на сверкающем десятискоростном велосипеде.
– Привет, Зауберс! – Как и все (за исключением мистера Рикера), Билли произносил его фамилию как «Зоб-берс» вместо «ЗАУберс», но какое это имело значение? Паршивая фамилия, как ни крути. – Что делаешь летом?
– Работаю в библиотеке на Гарнер-стрит.
– По-прежнему?
– Уговорил их на двадцать часов в неделю.
– Черт, ты слишком молод, чтобы так вкалывать!
– Я не возражаю. – И Пит говорил чистую правду. Работа в библиотеке обеспечивала бесплатный доступ к компьютеру и другие льготы, когда никто не приглядывал. – А ты чем займешься?
– Поеду в наш летний коттедж в Мэне. На озере Чайна. Там полно аппетитных девиц в бикини, и те, что из Массачусетса, знают, как это делается.
Тогда, может, они и тебя научат, ехидно подумал Пит, но когда Билли поднял ладонь, хлопнул по ней и с легкой завистью наблюдал, как Билли катит прочь. Десятискоростной велосипед под жопой, дорогие кроссовки «Найк» на ногах, летний коттедж в Мэне. Похоже, некоторые уже оправились после тяжелых времен. А может, тяжелые времена обошли их стороной. В отличие от семейства Заубер-сов. Сейчас все вроде бы устаканилось, но…
