Книга Авроры. Свет как тьма - Кейси Эшли Доуз
Поправляю капюшон толстовки, удобнее перекладываю на плече толстую лямку портфеля, и бегу к лифту – надеюсь, не придется его долго ждать, потому что пешком забраться на пятый этаж будет еще дольше.
Толстовка бесформенным мешком висит на мне почти до колен – я нарочно покупаю только оверсайз шмотки, еще и их на несколько размеров больше. Я слишком худощав – вернее сказать, настоящий скелет, и чтобы хоть как-то спрятать свою худосочную комплекцию, приходится таскать все, что хотя бы визуально делает меня больше. Однако, с ногами ничего не придумать – даже самые широкие джинсы прекрасно показывают, что это лишь две кости, по типу тех, что дают грызть собакам. Потому, когда шмотки прикрывают меня до колен – мне спокойнее.
Я пытался раскачаться – но тут два варианта. Либо – к чему мне нравится склоняться – у меня такая генетика, ускоренный обмен веществ и я просто не могу набрать массу, сколько бы не ел и сколько бы не занимался. Либо – о чем мне нравится думать куда как меньше – я просто ленивый морж, который задыхается после двух подходов и идет за покупкой очередной толстовки.
Наконец, двери лифта открываются. Мысленно поблагодарив вселенную за то, что внутри никого нет и мне, рожденному интроверту не придется дружелюбно скалится и потеть от самых неловких пятнадцати секунд в моей жизни, я захожу внутрь. Откидываю прядь темных кучерявых волос с глаз и нажимаю на кнопку «5». Лифт пищит, кнопка загорается зеленым и створки плавно закрываются.
Все время, пока он, мерно урча, поднимается – я сам с собой репетирую оправдание перед мисс Эштон на счет причины своего опоздания. Говорю вслух ее возможные недовольные вопросы – и с невероятной актерской игрой сам же на них отвечаю. Если в лифте есть камеры со звуком – охранник наверняка повеселится на славу. А если они без звука – уже точно наложил в штаны. Еще бы, парень с таким рвением и активной жестикуляцией что-то доказывает металлической стене лифта.
Наконец, лифт останавливается и я мгновенно затыкаюсь. Будет неловко, если кто-то все-таки решит зайти в него на этом этаже. Однако, выхожу я в пустой холл и несусь к своей аудитории. Четыре ярда, три..
Когда я оказываюсь уже почти возле самых закрытых дверей, из-за угла, в такой же сдержанной спешке, появляется мисс Эштон.
-2-
Мгновение мы смотрим друг на друга несколько растерянно и я понимаю, что надо что-то сказать. Но уже не могу перенастроиться с заученной речи на что-то более подходящее и лишь неуверенно бормочу:
– Бабушке на переходе стало плохо, и я..
– Господи, мистер Колрайт – недовольно произносит она, оставляя закатанные глаза за ширмой, и, цокая каблуками, обгоняет меня, подойдя к двери – сделаем вид, что я задержалась из-за вас.
Не веря своему счастью, я лишь иступлено киваю, улыбаясь.
– Стяните свою глупую улыбочку.
Это было настолько клево и складно – что даже не верилось. Именно по той причине, что она никогда не опаздывала сама, мисс Эштон грубо карала любые опоздания учеников. Ни то, чтобы она, как в школе, просила наши дневники или звонила родителям, но вот сдать зачет ей в конце семестра становилось куда сложнее.
Вообще, лично мои отношения с этой дамой не заладились с самого начала. Она ведет философию и как-то раз, еще на первом курсе (три года пролетели, как три дня) я, будучи в наивном заблуждении, что мое мнение здесь кого-то вообще трогает – решил поспорить с ней по одной теме урока. Я думал, это наоборот хорошо. Я пытаюсь объяснить и доказать свое мнение, она видит, что я не просто просиживаю штаны – да и вообще, нахождение истины через дискус – разве это не цель, с которой нам был дан дар речи? Однако, привело это лишь к глубокому оскорблению достоинства Ее Величества. Оказывается, в стенах ее кабинета – есть лишь ее мнение и неправильное. Мое мнение, как логично, оказалось неправильным, а я в ее глазах – дерзким и наглым. С тех пор исправить ситуацию не получалось. А окончательно все испортить – еще было можно.
Она придиралась ко мне по любому поводу и пыталась насолить везде, где только могла. Потому то, что только что произошло сейчас – было что-то из грани фантастики. Начиная от ее собственного опоздания – кончая тем, что она сказала.
Может, утро не такое уж и неудачное.
Я забегаю следом за ней и, едва не пригибаясь, добираюсь до своего места в аудитории, которое Ник мне, как всегда, застолбил. Мы делали это постоянно друг для друга – в зависимости от того, кто опаздывал. Да и не так сложно удержать за собой место – если никто особо и не рвется в бой за право сидеть рядом с тобой.
Ник – мой друг. Пожалуй, единственный в вузе. Был еще Грег, но его отчислили в прошлом году за кучу долгов и пропусков. Так сказать, Грег подсел на крэк. А жаль – веселый был чувак. Мы втроем отлично тусовались, но и с Ником тоже особо не заскучаешь. Этот азиат никогда не может удержать язык на привязи, словно невоспитанную дикую собаку. И мне это чертовски нравится, потому что из меня самого и слова лишнего не вытянешь, а для поддержания дружбы кто-то должен хоть иногда трепаться.
– Че, видел снег? – шепчет он мне, едва я сажусь на свое место.
Я недоуменно вскидываю брови.
– Ты обдолбался что ли? Какой снег, апрель на дворе.
– Ну как же, наша Мисс-Нельзя-Опаздывать впервые за историю существования человечества зашла в аудиторию позже меня! – шепчет Ник и закрывает рот ладонью, сдерживая смех – не иначе пойдет снег или упадет метеорит. Я лично больше за снег, ну так что, видел?
– Да иди ты, чувак – усмехаюсь я, стараясь говорить одними губами.
Несмотря на всеобщие закономерности – волосы у Ника натурального светлого оттенка. И прямые. Отчасти я ему даже завидую. Сейчас они зачесаны так же, как и всегда, с пробором на правую сторону, челка слегка закрывает бровь. Небольшое стальное колечко сверкает в языке, когда он слишком широко отрывает свой рот.
Зато рубашка застегнута на все пуговицы, включая горловину. Странный он чел, Ник, но мне нравится. Про меня он, наверное, думает
