Дочь военного пенсионера - Денис Викторович Драгунский
— По ведомости – сущие копейки. Пять тысяч до налогов.
— И что? – поморщилась она. – Я понимаю, тот первый, который хотел «своими руками», он был какой-то шиз. Или у него маньяк ребенка убил.
— Никто никого у него не убил, – сказал подполковник. – Это у него чистые эмоции взыграли. А насчет шизов… Кто не шизы? Все кругом шизы!
— Погоди! – она не отставала. – Так что, находились люди, которые согласны были за пять тысяч убить человека?
Подполковник вытащил из кармана большой свежий носовой платок, промокнул глаза. Отвернулся к окну.
— Папа, ты что?
— Доченька моя! – сказал он, спрятал платок в карман, взял дочкины руки и поцеловал их, сначала одну, потом другую. – Доченька моя милая, какая же ты добрая и хорошая… По ведомости пять тысяч. А так-то они сами платили! – он сверкнул глазами. – Мне! В смысле фирме. Миллионы, если в рублях! За несравненное удовольствие безнаказанно загнать человеку пулю в лоб! Поняла? У нас там даже аукцион сам собой образовался. Кто больше! Тук-тук-тук – продано! Самая большая цена была, кажется, сто сорок три лимона. Примерно два миллиона долларов. А смертные приговоры всё выносились, всё выносились… Ты знаешь, мне в какой-то момент показалось, что кто-то даже, как бы тебе сказать, не то, чтобы платит судьям, фу, это невозможно, нет! Но как-то их стимулирует что ли… Чтобы побольше, так сказать, мишеней… Когда я об этом подумал, у меня прямо мороз по коже!
Потом это кончилось очень смешно. То есть печально. Веду я по коридору очередного такого «аутсорсера» — можно так сказать? А?
— Можно, – сказала дочь. – И что?
— Веду я такого, значит, исполнителя-аутсорсера, он, как положено, в форме – и вдруг в коридоре учреждения ему навстречу наш замминистра! Инспекция какая-то. Идет группа, а во главе наш замминистра. И он вдруг: «Матвей Максимыч? Это ты? Что ты тут у нас делаешь? Ты что, младший лейтенант? Что за хрень?»
А этот Матвей Максимыч – довольно крупная фигура в бизнесе. Плюс его жена, известная благотворительница – крестная мама дочери этого замминистра. Страшное дело! Скандал! Кошмар! Бедняга Матвей Максимыч так перепугался, что со страху всадил две пули замминистру в грудь. Но его тут же охранники застрелили. Тут мы быстренько фирму закрыли. Меня сначала на бумажную работу в аппарат, а потом на пенсию. Судебный процесс никому не нужен был: такие фигуры! Страшное дело!
***
— Готовый сценарий, – сказала дочь.
— Выброси из головы, – махнул рукой подполковник. – Никто его не снимет.
— Это еще почему?
— По двум причинам. Первое – цензура. Я, конечно, за свободу творчества, но я бы на месте начальства запретил: надо же край знать! Зачем людям смотреть такие мерзости? Ужас! Надо что-то доброе, светлое, нежное. Утешительное. Например, про любовь двух пожилых людей. Которые приехали на дачу, а дочка старика недовольна. Лирическая комедия.
— Перестань! – отмахнулась она и спросила: – А вторая причина?
— Вторая причина грустнее, – сказал подполковник. – У меня деньги почти кончились. Все эти сотни лимонов – увы! Иссякли.
— При чем тут? – она не поняла.
— Доченька, – покаянно сказал он. – Я отмывал деньги через тебя. Все твои грандиозные гонорары оплачены мной в полтора раза. Если тебе за какой-то потрясающий сериал продюсер платил двадцать миллионов – то только лишь потому, что я ему заносил тридцать. Арифметика ясна? Ну и вообще. Извини, но какой ты сценарист, если честно? Ни ВГИКа, ни Высших курсов. Ходила на какие-то левые семинары. За тебя всё дописывали, опять же за мои деньги.
— Зачем? – закричала она.
— Затем, чтоб у моей дочери был высокий легальный доход. Чтоб она построила хорошую дачу в хорошем месте, и чтоб там жил ее старенький папа-пенсионер.
— Врешь! – сказала она.
— Пойди сама проверь. Напиши сценарий, отнеси куда хочешь, и жди ответа.
Она замолчала.
— И еще, – сухо сказал он. – Надеюсь, ты поняла, что твои слова «всё здесь куплено на мои деньги» — это некоторая бестактность. Разве нет?
— Ну и что же мне теперь делать? – спросила она неожиданно осипшим голосом.
Подполковник встал, вышел из комнаты и скоро вернулся, держа в руках пистолет. Положил на диван рядом с нею.
— Зачем? – покосилась она.
— Либо застрелить меня, либо застрелиться самой. Не бойся. Смертную казнь в прошлом году снова отменили, а церковь недавно разрешила отпевать самоубийц. Так что решай.
— Я подумаю минут пять.
— Хорошо – он встал, достал из кармана пачку сигарет. – А я пока пойду покурю на террасе.
— Кури здесь, – сказала она.
