Комната - Виталий Григорьевич Михайлов
— Ты принес железную дорогу?
На столе лежала книжка, про ведьму из пряничного домика. Ведьма сажала детей в клетку и кормила сладостями, чтобы те как следует разжирели, а потом запекала в печи.
Он сразу вспомнил о похищениях. О странных объявлениях в газетах. О разговорах о том, что дети терялись в собственных домах. Месяц всем городом искали девочку, которая, по словам матери, не покидала детскую.
Дети поднялись со своих мест. В углу что-то завозилось, зашелестело, но потом все смолкло. Дети окружили его. Они были бледные и выглядели болезненно. Сколько времени они провели в этом доме? И где ведьма?
У одной девочки в переднем кармане платья была фляжка. На левой руке компас вместо часов.
Еще он заметил ключи. У девочки, что держала в руке комок фантиков, на шее висел хрупкий серебряный ключик. У той, с компасом, тоже был ключ. Медный и начищенный до блеска. А еще повязка на левой руке.
— Так что ты принес нам? — спросила Девочка-с-фантиками. — У меня кончились раскраски. И конфеты.
— Всегда ты про конфеты, — сказала Девочка-с-фляжкой. — От сладкого зубы гниют.
Дети теснее обступили его и засыпали вопросами. На ум пришел «Повелитель мух». Только остров сжался до размеров дома, и бежать некуда. И нет головы свиньи на палке.
Он расстегнул рюкзак. Может, что-нибудь и сгодится. Он брал только необходимое. Лекарства. Запасные батарейки. Нож. Еще — жестяная банка, для барахла с чердаков. На полу, под тем удавленником, распустился необычный цветок. Он сорвал его и положил между страниц книги. Книга называлась «Шахматный мальчик».
В книге шла речь о шахматных автоматах, механических куклах, которые умели играть в шахматы. Все они были фальшивками, внутри которых сидел человек — ребенок или карлик — он и двигал фигуры. В главе «Шахматный мальчик» рассказывалась история о парне, который мог бы стать шахматным гением, но вместо этого оказался в ящике размером метр на полтора, где провел всю свою жизнь.
Еще — самодельный кастет. Ничего такого, что заинтересует детей. Разве что…
— Вот, держи, — он достал из жестянки со всякой всячиной губную гармошку.
Девочка взяла ее и протянула фантик. Обмен. Он, не глядя, сунул фантик в карман.
— Можешь передать, что у нас все в порядке, — сказал бледный тощий парень, смахивавший на поганку. Ключ носил и он — захватанный пальцами и отмеченный ржавчиной. — И нечего так часто лазить сюда. Я не хочу снова переезжать.
Ему оставалось только кивнуть.
— Что это у тебя? — спросил Поганка. — Хлоргексидин? В самый раз, у нас почти кончился. Бинты и остальное тоже давай. Явился, глазами хлопает, все выпрашивать приходится, — ворчал Поганка.
— Как тебя зовут? — спросила Девочка-с-фантиками.
Знакомиться было сложнее всего. Вместо имен — провал, сплошная чернота. Вот так: |||||||||||||||. Он даже не мог прочесть имя с листа бумаги. И, разумеется, понятия не имел, как зовут его самого. Всегда приходилось отмалчиваться, словно не расслышал вопроса. Но Девочка-с-фантиками была до ужаса приставуча. Здорово помогали прозвища, но такое мало кому приходилось по нраву. В свою первую зиму в интернате он назвал Дохляка Дохляком и схлопотал в челюсть. Хорошо, удар был несильный.
Пришлось выдавить из себя нечто невразумительное, больше похожее на марку стирального порошка.
— Пора на Обход, — сказала Девочка-с-фантиками. — Хочешь с нами?
Поганка взял со стола керосиновую лампу и двинулся в темноту дома. Остальные потянулись следом. Только в углу опять что-то заворочалось, потом щелкнуло, и наступила тишина.
Дверей в доме не было. Только ширмы. Они отделяли кровати, отчего дом напоминал больничную палату. Разве что стоек с капельницами не было. Над каждой кроватью — светильник. Он словно рос из стены, подобно еще одному цветку.
Телевизор с видаком и кучей кассет. Еще в доме номер четырнадцать на Зеленой улице были душ, раковина и туалет — тоже разделенные ширмами, и никаких тебе дверей.
— Что мы делаем? — спросил он Девочку-с-фантиками.
— Считаем двери.
— Но здесь нет дверей.
— Вот именно! Здорово, правда?
Они обошли весь дом и вернулись в большую комнату. После чего Поганка включил свет.
Он заметил на полу фантики. Они вытянулись в неровную цепочку. Он понял, зачем это. Все как в книге о ведьме из пряничного домика. Только там дети кидали на тропинку сначала камешки, а потом хлеб.
В углу стоял приличных размеров сундук или ящик, черт его разберет. Крышка была откинута, и оттуда выглядывал еще один ребенок. Девочка в полосатом платье и с улыбкой до ушей.
Ему не понравилось это место. Если дети пленники, почему нет ни дверей, ни, что важнее, — замков? Если детей похитили, зачем оставлять лаз открытым? Они могли выбраться в любую минуту. Позвать на помощь. И они совсем не напуганы. Кроме той, в сундуке. Ее он прозвал Улитка.
— Можешь вылезать, — сказал Поганка. — Все кончилось.
Он еще раз осмотрелся. Детей он видел. Где же ведьма?
Из ящика вылезла худенькая девочка в длинном платье. Он заметил, что стенки ящика обклеены рисунками, а на шее Улитки тоже болтается ключ на цепочке.
Сверху донесся стук. Он оглянулся на зев камина. Сунул руку в карман, нащупал кастет. Кастет он сделал сам, набрав свинцовых аккумуляторных пластин, после того как четверо бывших интернатовских приятелей избили его и бросили на игровой площадке едва живого.
Девочка-с-фантиками подошла к Поганке и стала просить его сделать перевязку. Он сказал, что не прошло еще и часа, но она так просила, что пришлось уступить.
— Тогда и мне, — сказала Девочка-с-фляжкой.
Улитка пропищала, что тоже хочет перевязку.
Поганка положил на стол докторский саквояж. Раскрыл. Девочка-с-фантиками уже разматывала бинт. Он только сейчас заметил, что у каждого перевязана ладонь, шея или предплечье.
Поганка достал из шкафа склянку с прозрачной жидкостью. Дети выстроились в очередь. Поганка осторожно макал ватную палочку в раствор и экономно мазал болячки. Язвы напоминали формой замочные скважины и сочились черной, похожей на гной жидкостью.
Поганка заметил его удивление.
— Эй, — сказал вдруг Поганка. — Постой. Кто тебя прислал? Нам говорили, что до вечера никого не будет. Как там тебя зовут?
Он, не раздумывая, бросился к камину, не забыв про рюкзак. Отовсюду к нему потянулись тонкие руки с черными отметинами.
— Он не из наших! — крикнул Поганка. — Не дайте ему сбежать!
Он обернулся — всего на секунду — и увидел детей, которые ползли следом. Он с трудом протискивался вперед, держа путь наверх, к провалу в крыше, к солнцу, ветру и удушающей жаре, которой теперь был так рад.
