Джек Хиггинс - Он еще отомстит
Было ровно пять тридцать, и улицы в это серое утро казались непривычно пустынными. Самое разумное — сесть в машину, приехать домой и лечь в постель, но он испытывал какое-то беспокойство. Будто бы лежащий перед ним город ждал его. И, поддавшись этому странному порыву, он, чтобы защититься от дождя, поднял воротник своего темно-синего шведского пальто военного покроя и начал пересекать площадь.
Для некоторых людей раннее утро — лучшая часть дня, и Джордж Хэммонд принадлежал как раз к таким. Он служил сторожем у больших шлюзовых ворот, которые сдерживали воды канала, чтобы они не попали вниз, в бассейн реки. Работу начинал в пять сорок пять и в снег, и в дождь, и так более сорока лет. Идя по тихим улицам, он неизменно с удовольствием ощущал утреннюю прохладу.
Джордж задержался, поднявшись на ступеньки моста через реку, и посмотрел вниз, на воду. Отсюда хорошо были видны баржи, на которых возили уголь в верховье реки. Сейчас они сгрудились у старых викторианских доков, словно гигантские акулы.
Сойдя со ступенек моста, он двинулся вдоль берега. Одну секцию угольные баржи забили плотно, и чтобы спрямить себе путь на другую сторону, он решил перейти по ним. Возле борта последней приостановился, оценивая ширину просвета между баржей и пристанью, и прыгнул. С трудом восстановив равновесие и переводя дыхание, глянул в серо-зеленую воду. Снизу на него смотрела женщина. Всю жизнь работая на реке, Джордж Хэммонд и раньше находил утопленников, но никогда не видел такого, как этот. Глаза устремились мимо него в вечность, и по какой-то необъяснимой причине он почувствовал страх.
Повернувшись, старик прошел обратно через реку, взобрался на пристань и побежал вдоль берега.
Ник Миллер только ступил на мост, как с другого его конца появился Хэммонд и оперся на перила, с трудом переводя дыхание.
Миллер бросился к нему:
— Что-нибудь не так?
— Полиция! — задыхаясь, прохрипел Хэммонд. — Мне нужна полиция.
— Вот вы и нашли ее, — твердо ответил Миллер. — Что случилось?
— Там, в воде, девушка, — произнес Хэммонд. — С другой стороны угольной баржи, у пристани.
— Мертвая? — резко спросил Миллер.
Хэммонд кивнул.
— Пришлось мне сломя голову бежать сюда, скажу я вам.
— С той стороны моста есть ночное кафе. Там телефон. Вызовите оттуда патрульную машину и «скорую помощь». А я спущусь и посмотрю, что можно сделать.
Хэммонд кивнул и повернулся, а Миллер быстро спустился по ступенькам и пошел вдоль берега. Дождь перестал, и от воды потянул легкий бриз, так что его пробрал холод, когда он спрыгнул на палубу первой баржи и начал пробираться вперед.
Сначала он не мог найти ее, а потом маленький водоворот втянул в себя плавающий мусор, и она взглянула на него снизу вверх.
Она была красавицей — он даже представить не мог, что бывают такие женщины, — и это казалось самым странным. Тело занесло под сводчатый настил пристани, и теперь течение вынесло его оттуда. Платье и длинные золотые волосы девушки кружились облаком вокруг нее, а глаза и немного приоткрытые губы словно бы удивлялись тому, как легко все это произошло.
Наверху, на мосту, раздался звон колокола патрульного автомобиля, и вдали послышалась сирена приближающейся машины «Скорой помощи». Но он не мог ждать. По какой-то непонятной причине сержант принял случившееся близко к сердцу. И хотя он отличался особой чувствительностью к холоду, снял пальто и пиджак, скинул ботинки, перелез через край и, погрузившись в ледяную воду, поплыл под арку. В этот момент первые лучи утреннего солнца пробились сквозь облака, отражаясь в воде, и, когда он подплыл и прикоснулся к женщине, ему показалось, что она улыбнулась.
В двадцати ярдах справа от него в реку спускалась широкая лестница, он подплыл к ней и, ударившись коленями о гравийное дно, встал на ноги со своей ужасной ношей.
Но сейчас женщина выглядела совсем иначе. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что она на самом деле мертва. Он стоял по колено в воде, смотрел на нее сверху вниз, и горло у него перехватило, будто бы он понес личную утрату.
— Почему? — тихо спросил он себя. — Почему?
Но ответа не последовало, да и не могло быть. Когда машина «Скорой помощи» развернулась у моста, он медленно пошел наверх, а женщина покоилась у него на руках, будто спящий ребенок.
Глава 2
Старший инспектор полиции Брюс Грант, начальник центрального отдела по расследованию уголовных преступлений, стоял у окна в своем офисе с чашкой чаю и грустно смотрел на идущий дождь. У него снова побаливала голова и немного давала о себе знать печень. Он старел, старел и полнел из-за отсутствия физических упражнений, а стопка бумаг на его столе и писанина, ожидавшая его, ничем не могли помочь.
Он закурил сигарету, первую за этот день, сел за стол и начал разбирать бумаги.
На первом же докладе красовался заголовок: «Найдена мертвой. Не опознана». Грант прочел его, немного поморщился и нажал клавишу переговорного устройства:
— Сержант Миллер здесь?
— Думаю, он в буфете, сэр, — ответил нейтральный голос.
— Пошлите его ко мне, хорошо?
Миллер появился через пять минут, безупречный в темно-синем шерстяном костюме и свежевыстиранной белой сорочке. И только несколько более обычного натянутая кожа на выступающих скулах говорила о его усталости.
— Мне казалось, вы собирались взять выходной? — спросил Грант.
— Я так и хотел, но должен в десять быть в суде. Мацеку предъявят формальное обвинение. Я просил о десятидневной отсрочке. Та девушка пробудет в больнице не менее недели.
Грант постучал по бумаге, которая лежала перед ним:
— Мне не нравится вот это.
— Женщина, которую я вытащил из реки?
— Именно. Вы уверены, что она так и не опознана?
Миллер вытащил из кармана конверт и извлек оттуда маленький золотой медальон на тонкой цепочке:
— Вот это сняли с ее шеи.
Грант взял его и прочитал:
— «Сан-Кристофер».
— Посмотрите на обратной стороне.
Там красовалась искусно выгравированная надпись:
«Джоанне от папочки — 1955».
Грант посмотрел и нахмурился:
— И это все?
Миллер кивнул.
— На ней были чулки, обычное белье и весьма дорогое платье. И еще такой дурной знак. Под ярлыком изготовителя обычно помещают нашивку с именем владельца. Так вот она оторвана.
Грант тяжко вздохнул:
— Вы думаете, что ее могли утопить?
Миллер покачал головой:
— Никаких шансов. На ней совсем нет следов насилия.
— Это ничего не значит, — возразил Грант. — Самоубийство — это всегда акт, противоречащий здравому смыслу. И вы хотите, чтобы я поверил, будто эта женщина вела себя столь хладнокровно, что тратила время на то, чтобы попытаться скрыть свое имя?
— Но это единственное, что могло иметь значение для идентификации.
— Что же тогда насчет медальона? Почему она и от него не освободилась?
— Когда вы постоянно носите такую вещь, то просто забываете о ней, — ответил Миллер. — Или, может быть, она дорожила ею, особенно если была католичкой.
— Но католицизм запрещает самоубийства.
— Однако все-таки они случаются.
— Не так уж часто. Были времена, когда статистика по таким случаям обрабатывалась и определялась их вероятность, — разве вам в полицейском колледже об этом не говорили? А что сообщают из отдела учета пропавших без вести?
— Пока ничего, — ответил Миллер. — Нужно подождать. Она выглядит достаточно взрослой, чтобы отсутствовать всю ночь. Может быть, кто-то специально выжидает день или два, чтобы потом заявить о ее исчезновении.
— Но вы так не думаете?
— А вы?
Грант снова посмотрел на рапорт и покачал головой:
— Нет, прежде чем тут что-нибудь сказать, нам придется хорошенько поработать.
— Могу я заняться этим?
Грант согласно кивнул:
— Вскрытие не обязательно в таких случаях, но я все же попрошу следователя графства, который занимается такими делами, разрешить нам сделать это. Никогда не знаешь, как все может повернуться.
Он потянулся к телефону, а сержант вернулся в главную комнату управления и уселся за свой стол. Оставался еще час до суда, надо разделаться с накопившимися бумагами, хотя бы с теми, что имеют гриф «Входящие».
Но по какой-то причине Миллер никак не мог сосредоточиться. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед ним из тьмы снова возникло лицо девушки с выражением удивления в глазах и немного приоткрытыми губами. Было похоже, что она вот-вот заговорит, хотя он понимал, что это невозможно. Боже, как же он устал!
Миллер проснулся точно без пяти десять, чувствуя себя неожиданно посвежевшим. Когда он спускался по лестнице и пересекал площадь, направляясь к зданию суда графства, то меньше всего думал о деле Мацека.
