Клод Изнер - Всюду кровь

Или он вытащит из пачки сигарету, в очередной раз случайно коснувшись влажной руки Фрогги, жуткого старика, который регулярно пытался продать ему изодранные в клочья старые, никчемные книжки?

– Неплохая работа у вас, букинистов: продавать книги вы горазды, а вот чтоб купить – так нет, черта с два!

Шаркая стоптанными башмаками, Фрогги потащился дальше и рухнул на ближайшую скамейку. Миро почувствовал, как у него по спине от отвращения поползли мурашки. Он резко встал.

– Генриетта, я до табачной лавки и обратно.

– Давай, беги в свою лавку, в первый раз, что ли? – пробурчала Стелла, угрюмо разглядывая обрюзгший силуэт Фрогги, который уселся всего в нескольких метрах от нее и явно не собирался уходить.

Вдруг перед ней, словно из-под земли, выросла женщина в темных очках и шерстяной шапочке; она накинулась на Стеллу:

– Где ваш муж?

– Какой еще муж? – откликнулась Стелла, в эти дни раздумывавшая над тем, как бы ей заполучить в законные супруги Брюса Уиллиса.

– Владелец вот этого лотка, невысокий брюнет, волосы до плеч. Он продал мне детективы!

– Миро? Он пошел пропустить стаканчик, скоро вернется.

– Все одинаковые, – процедила женщина. – Будто бы у меня других дел нет! Ладно, уж будьте добры, передайте ему вот это. Скажите, что нехорошо продавать книги, в которых не хватает страниц! Дело не в деньгах, он сделал мне хорошую скидку. Дело в принципе. И скажите, что я вернусь, чтобы он мне их поменял, слышите?

Когда Миро вернулся к лотку, Стелла метала громы и молнии.

– Меня слишком долго не было? Фрогги ушел?

– Да, ушел, – рявкнула Стелла. – А ты давай-ка предупреждай своих клиенток, что я им не жалобная книга! Сколько можно!

– Подожди, ты о ком? Что за клиентка?

– Да не клиентка, а просто мегера! В черном пальто и вязаном капоре.

– В чем, в чем?

– Ну это вязаная шапка такая, вроде шлема. У меня была в детстве такая шапка, мне она очень шла, ее связала моя ба…

– Вязаный капор, – повторил Миро, разглядывая сверток. – Ничего не понимаю. Я всегда проверяю товар. Это не мои книги.

– Может, ты забываешься, когда читаешь, и вырываешь страницы? – бросила ему Стелла, не любящая, когда ее перебивают.

Он разорвал пакет и вытащил три детектива, обернутые в газетные листы. Части страниц не хватало, из других были вырезаны слова или даже целые фразы. Казалось, что какой-то недовольный читатель свел счеты с этими книгами.

– Это какой-то розыгрыш, я уверен, – пробормотал Миро.

Перед глазами у него возникло хитроватое лицо Фрогги. Нет, старый хрыч вряд ли на такое способен. Миро с подозрением оглядел Стеллу Кроненбург: та оттирала от пыли металлические коробки с «Воздухом Парижа». Настоящая Валькирия: язык у нее подвешен хорошо, любой позавидует, но вот в голове такая пустота, что там наверняка ветер дует.

Он уже собрался было разложить книги на парапете, когда вдруг заметил крупный газетный заголовок:

Окровавленный труп Ролана Френеля был обнаружен вчера утром в его лавке старой книги. В полицию обратился сосед книготорговца, встревоженный тем, что не видел месье Френеля уже несколько дней. Полицейские из отдела уголовного розыска пытаются раскрыть загадочное убийство. Первый осмотр магазина показал, что в данном случае речь идет не о краже со взломом.

Миро не сразу вник в смысл заметки. Он несколько раз перечитал ее. Внезапно ему показалось, что у него двоится в глазах: две оставшиеся книжицы были обернуты в точно такие же газетные листы. Он лихорадочно сорвал газеты, развернул, стал искать дату. Опубликовано вчера, значит, труп обнаружили два дня назад. Ошеломленный Миро прислонился к лотку. Как давно они с Роланом не разговаривали? Прошло года два, не меньше. Пару раз они сталкивались на блошиных рынках: то в Ванве, то в Монтрёе, но делали вид, что не замечают друг друга. А все из-за мелочи – книг, купленных вскладчину в северном предместье. Ролан тогда заподозрил, что Миро припрятал для себя ценный экземпляр. Миро был поражен. Он знал, что Ролан – тот еще параноик, но обвинить его, своего друга… Ролан так и не извинился: делал вид, что ничего не случилось, как будто случайно заходил к нему на набережную, хлопал по плечу, приглашал в ресторан. Но только в тот раз их старая дружба не выдержала. А теперь о примирении и подавно не могло быть речи. Ролан мертв, его убили. Почему? Зачем? Случившееся казалось совершенно нереальным. А Нелли? Нелли знает?

Надо позвонить, сейчас же.

– Генриетта! Присмотришь одним глазком?

– Пока я здесь, целыми двумя! – бросила Стелла.

Он поднялся по улице Дофин, зашел в табачную лавку, заказал кофе и спустился в подвал. Пролистал блокнот, куда он – если не забывал – записывал выручку за день, подслушанные на набережной разговоры, адреса. Набрав номер, он плечом прижал к уху трубку и развернул вырезку со статьей. Он все еще не мог поверить, что это правда. В последний раз он видел Ролана в Монтрёе, у Льевена, в июне. Или в июле?

– Алло?… Алло?… Кто это?

Он узнал ее голос, певучие интонации, и сердце чуть не выскочило у него из груди.

– Нелли? Это я, Миро.

Наступила тишина. Он слышал ее дыхание на другом конце провода.

– Нелли, ты меня помнишь? – спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал игриво.

– Да, Миро, я тебя помню. Сложно забыть того, с кем прожил больше семи лет… Как твои дела?

– Послушай, Нелли, я только что узнал про твоего брата… Если хочешь, я… Я только закрою лоток и приеду.

– Адрес знаешь?

– Улица Висконти, дом 69. Квартира Баннистеров. Так?

– Да. Я тебя жду.

Он повесил трубку, руки дрожали. Несмотря на давным-давно принятое решение быть ко всему равнодушным, он все еще не мог забыть, как был счастлив с Нелли.

Он бегом вернулся на набережную. Стелла соединила большой палец с указательным: получился идеальной формы круг.

– Не знаю, как у тебя, но у меня ничего. Если так и дальше пойдет, жрать мне будет совершенно нечего.

Вот и последняя капля! Он вытащил из полупустой пачки сигарету, чиркнул спичкой, глубоко вдохнул дым. Сунул детективы в сумку, сложил стульчик, бросил его на кипу журналов и захлопнул крышку лотка.

– Уже закрываешься? – крикнула Стелла.

Дом был из дорогих, с отдельным служебным входом. Видимо, Нелли, когда-то только мечтавшая о жизни без материальных забот, нашла свое счастье.

Она жила на седьмом этаже, но Миро все равно не поехал на лифте. Когда он, задыхаясь, преодолел последний лестничный марш, она уже ждала его у открытой двери. На ней был длинный белый свитер и черные брюки; тонкие руки скрещены на груди. Увидев Нелли после долгой разлуки, он неожиданно для себя потерял представление о времени: ему вдруг показалось, что они не расставались, что он просто вернулся домой после длинного рабочего дня.

– Так и страдаешь клаустрофобией?

Он выдавил улыбку, кивнул – в горле стоял ком. Она осунулась, глаза были красные, заплаканные. Растрепанные темные волосы подчеркивали бледность кожи. Она была такой же красивой, как и в его воспоминаниях.

Она пригласила его войти. Огромная квартира с толстыми коврами, обставленная дорогой мебелью. На стене напротив кожаного кресла, куда она предложила ему сесть, висела большая картина Полякова[5].

– Налить тебе коньяку?

– Ты одна?

– Ларри в Бостоне, с малышкой.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Ее зовут Мойра. Ей почти два.

Миро застыл у кресла, не вынимая рук из карманов своей старой куртки. Он смотрел на красное пятно на картине Полякова. Нелли ушла от него три года назад. И она не теряла времени даром. Ему вспомнилась их крошечная квартирка на улице Рамэ. Вспомнилась их первая встреча. Ролан устроил вечеринку в честь открытия собственной книжной лавки, и Нелли явно чувствовала себя неловко в толпе громко говоривших гостей. Она приехала из Гренобля, поступила в Школу Лувра[6]. Интересовалась живописью, гравюрой, кино. Они перекинулись парой слов; он ее рассмешил. Они стали общаться. Незаметно для них самих дружба переросла в более нежное, более требовательное чувство. Как-то вечером он пригласил Нелли подняться к нему: «Окна моей квартиры выходят прямо на небо». Поначалу они скрывали свои отношения. Потом Нелли перебралась на улицу Рамэ. Миро стал букинистом, она сумела найти работу в туристическом агентстве на неполный день. Казалось, они всегда будут вместе…

– Не хочешь сесть?

Миро медленно разжал кулаки, отвлекся от воспоминаний. Бросил сумку в кресло, снял куртку.

– В этом дворце есть водопровод?