Хэммонд Иннес - Корабль-призрак
— А что там с нашим бульоном? — Вспыхнула лампа «Олдиса», обнаружив кружки, лежащие в глубокой луже на дне кокпита. — Пойду-ка я приготовлю новое варево, — вздохнул Майк и, обернувшись к полуодетому Хэлу, который продолжал стоять, прижавшись к рубке, добавил: — Как насчет вас, полковник? Вам ведь наверняка тоже хочется бульона?
Хэл кивнул.
— Я никогда не отказываюсь от бульона. — Он проследил взглядом за Майком и, когда тот скрылся внизу, повернулся в мою сторону. — Теперь, когда мы остались одни, я могу смело признать, что это был весьма неприятный момент. Как так получилось, что мы оказались под самым носом этого парохода?
Я объяснил ему, что судно находилось с подветренной стороны и мы не услышали шума его двигателей.
— Первым, что мы заметили, был зеленый навигационный огонь его правого борта, надвигавшегося на нас из тумана.
— Что, даже туманного горна не было?
— Если и был, мы его не услышали.
— Странно! — Он еще несколько мгновений стоял неподвижно. Фонарь левого борта освещал его длинную фигуру. Затем он подошел и сел рядом со мной на комингс кокпита. — Ты не смотрел на барометр с тех пор, как заступил на вахту? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил я. — А как он себя ведет?
— Падает. — Длинными руками он обхватил себя за плечи, обтянутые нательной рубашкой. — С тех пор как я спустился вниз, он упал довольно заметно. — Он поколебался, а затем добавил: — Этот шторм может накрыть нас в любую минуту, знаешь ли. — Я ничего не ответил, и Хэл, вытащив из кармана курительную трубку, начал ее посасывать. — Скажу тебе честно, Джон, не нравится мне все это. — То, что он говорил очень тихо, делало его мнение еще более весомым. — Если прогноз подтвердится и ветер повернет с северо-запада, мы окажемся на подветренном берегу. Я не люблю шторма, и я не люблю подветренные берега, особенно когда это подветренные берега Нормандских островов.
Я решил, что он хочет, чтобы я вернулся к французскому побережью, и ничего не ответил. Я просто сидел, молча глядя на компасную катушку. Мне было немного страшно, но я также ощущал необъяснимое упрямство.
— Если бы не поломался двигатель… — пробормотал он.
— Зачем сейчас это обсуждать? — Это было нашей единственной поломкой. — Ты всегда говорил, что презираешь двигатели.
Свет от нактоуза падал ему на лицо. Хэл устремил на меня пристальный взгляд синих глаз.
— Я только хотел сказать, — мягко произнес он, — что, если бы двигатель не поломался, мы бы уже были на середине пролива и ситуация была бы совершенно иной.
— Возвращаться я не собираюсь.
Он вынул трубку изо рта, как будто собираясь что-то сказать, но затем снова сунул ее в рот и уставился на меня своими немигающими синими глазами.
Воцарилось неловкое молчание. После происшествия с пароходом я был ужасно зол и мои нервы были на взводе. Наконец он перестал посасывать трубку.
— Я всего лишь хочу дойти до порта, — тихо произнес он. — Но у нас ржавая оснастка и гнилой такелаж, а что касается парусов…
— Мы все это обсуждали в Морле, — оборвал я его. — Множество яхт пересекает Ла-Манш в гораздо худшем состоянии, чем «Морская Ведьма».
— Но не в марте, не в шторм и, ко всему прочему, без двигателя. — Он поднялся и подошел к мачте. Наклонившись, он за что-то потянул. Раздался треск. Вернувшись в кокпит, Хэл бросил к моим ногам обломок фальшборта. — Волна порезвилась. — Он снова сел рядом со мной. — Все это очень скверно, Джон. Яхту не осматривали. А после того, как она два года пролежала в грязи на французском берегу, корпус может оказаться таким же гнилым, как и тали.
— Корпус у нее хороший, — возразил я, чувствуя, как ко мне возвращается спокойствие. — Его всего-то нужно покрасить да заменить пару досок. Прежде чем ее купить, я осмотрел ее дюйм за дюймом и все проверил ножом. Дерево в полном порядке.
— А как насчет крепежей? — Он вопросительно приподнял правую бровь. — Только эксперт может утверждать, что крепежи…
— Я тебе уже сказал, что займусь этим, как только мы попадем в Лимингтон.
— Да, но это не поможет нам сейчас. Если на нас внезапно налетит шторм… Я осторожный моряк, — добавил он. — Я люблю море, но оно не любит вольностей, и я стараюсь с ним не шутить.
— Я не могу позволить себе осторожничать, — отозвался я. — Во всяком случае, сейчас.
Мы с Майком только что основали небольшое спасательное общество, и все, включая Хэла, понимали, что чем позже мы попадем в Англию, где нам предстояло переоборудовать яхту, тем позже мы приступим к погружениям.
— Я всего лишь предлагаю тебе немного отклониться от основного курса, — вздохнул он. — Мы можем успеть дойти до Гернси, что позволит нам воспользоваться налетевшим ветром и укрыться в Питер-Порте.
Ну конечно… Я провел ладонью по глазам. Мне следовало сразу догадаться, куда он клонит. Но я устал, и происшествие с пароходом выбило меня из колеи. Как мог этот корабль незаметно выйти прямо на нас? Я до сих пор не мог найти этому объяснения.
— Если ты разобьешь яхту, твоя затея от этого не выиграет, — вторгся в мои мысли голос Хэла, который истолковал мое молчание как отказ. — Даже если не брать в расчет оснастку, нас слишком мало.
Он был прав. Нас было только трое. Четвертый член экипажа, Айан Беард, слег с морской болезнью, как только мы вышли из Морле. «Морская Ведьма» была крупной девочкой, и управиться втроем с сорокатонной яхтой было очень сложно.
— Что ж, хорошо, — согласился я. — Берем курс на Гернси.
Он кивнул, как будто с самого начала только и ждал такого ответа.
— Тогда ложись на курс шестьдесят пять градусов на северо-восток.
Я повернул штурвал вправо, наблюдая за катушкой компаса, тут же проложившей новый курс. Должно быть, Хэл разрабатывал его в штурманской рубке, когда на нас вышел пароход.
— Насколько я понимаю, ты и расстояние высчитал?
— Пятьдесят четыре мили. И с этой скоростью, — добавил он, — рассветет задолго до того, как мы туда дойдем.
В воздухе снова повисло напряженное молчание. Я слышал, как он посасывает пустую трубку, но не сводил глаз с компаса, избегая смотреть в его сторону. Проклятье! Я сам должен был подумать о Питер-Порте! Но в Морле я был слишком занят, готовя яхту к отплытию… Я забегался так, что к моменту выхода в море едва держался на ногах.
— Этот корабль… — снова раздался из темноты его голос, заполняя бездну моего молчания. — Чертовски странно, — нерешительно продолжал он. — Знаешь, если на мостике и в самом деле никого не было… — Он запнулся, а потом попытался перевести все в шутку. — Вот это была бы спасательная операция. Тебе хватило бы работы до конца жизни. — Он произнес это очень серьезным голосом, но когда я поднял на него глаза, он пожал плечами и засмеялся. — Ладно, я, пожалуй, пойду еще посплю.
Хэл встал, и через секунду из темного дверного проема рубки до меня донеслось его «Спокойной ночи».
Вскоре после этого Майк принес мне кружку горячего бульона. Он подождал, пока я его выпью, без умолку болтая и строя самые безумные предположения относительно «Мэри Дир». Потом он тоже ушел, и вокруг меня сомкнулся ночной мрак. Неужели и взаправду на мостике парохода никого не было? Возможность того, что по Ла-Маншу ходит судно без экипажа, казалась мне слишком фантастической. Но мне было одиноко и холодно, над моей головой с тихим шелестом раскачивались бледные полотнища парусов, роняя на меня унылые капли оседающего на них тумана, и сейчас я был готов поверить во все, что угодно.
В три ночи меня сменил Хэл, и целых два часа я спал. Мне приснился нависший над нашей яхтой тупой ржавый нос, который неумолимо и бесконечно долго на нас надвигался. Я проснулся в ужасе, обливаясь холодным потом, и несколько секунд лежал, вспоминая слова Хэла. Было бы очень странно, если бы мы занялись спасением этого судна, не успев… Прежде чем в моем мозгу успела сформироваться отчетливая мысль, я снова погрузился в дрему. Но уже через секунду кто-то начал трясти меня за плечо, и мне пришлось выбираться на палубу и, не успев толком проснуться, становиться к штурвалу. Меня окутал ледяной предрассветный сумрак, и все воспоминания о «Мэри Дир» отошли на задний план, утратив актуальность и отчетливость.
Светало очень медленно. Рассвет наступал как будто нехотя, являя взгляду однообразное, угрюмое, слегка вздымающееся море. Крутые волны как будто расплющились, утратив ночной пыл. Дул северный, но несильный ветер, и я обнаружил, что ночью мы успели лечь на другой галс.
Без десяти семь мы с Хэлом уже были в рубке, ожидая прогноза погоды. Он начался со штормового предупреждения для западной части Ла-Манша. Что касается нашего района вблизи Портленда, то он гласил: «Легкий ветер, поначалу северный, позже переходящий в северо-западный и усиливающийся до штормового». Хэл покосился на меня, но промолчал. Говорить что-либо не было нужды. Я сверил наше местоположение и дал Майку курс на Питер-Порт.
