Брижит Обер - Четыре сына доктора Марча
«Я — убийца, а не болван какой-нибудь». Эта фраза мне очень нравится.
Мама все чаще несет какую-то чушь. Совсем отупела от своих таблеток. Папа вечно рассеянный. Как Старк. Ученый Старк. Мне нравится рассказывать о нас.
Нравится думать о нас. Нравится размышлять об одном из нас. Хорошо замаскировавшемся, улыбчивом. Вежливом. Убийце. Мне очень нравится говорить себе: убийца. Мама хочет, чтобы мы навестили тетушку Рут. Это довольно далеко отсюда. Может быть, в дороге я найду чем поразвлечься.
Дневник Джини
Сегодня утром, очень рано, они уехали. Обедать будут у своей тетушки.
Я поднялась к Старушке, заглянула в манто и увидела, что он собирается сделать все это во время поездки. Старушка, лежа в ванне, напевает.
Я прислушалась, чтобы удостовериться в том, что все в порядке. Никогда не знаешь наверняка, что может случиться. Бедная женщина… Совсем не похожа на матушку Фик. Вот уж та — дрянь распоследняя! Со всеми ее бабками, которые валялись где ни попадя. Сплошные бабки под самым моим носом… Я же все-таки не деревянная!
Надо было как-нибудь сорвать их поездку. Доктор придет сегодня поздно. Отправляется на вечер поэзии. Вечер поэзии! Впрочем, его дело. Мальчики позвонили и сказали, что вернутся только завтра, переночуют в пути, потому что льет как из ведра. Сейчас они, должно быть, где-то возле Демберри. И конечно, остановятся там, чтобы перекусить.
О Боже Всемогущий. Это невозможно, нужно же что-то сделать! Понапрасну я твержу себе, что это правда, — никак не могу поверить. Не может же это быть Джек, он такой славный. А толстый Кларк слишком груб, слишком прост. Хотя это еще ни о чем не говорит: Мишель была простодушна, но удавила же она своих трех малышей…
Одно можно сказать наверняка: он точно больной.
Само собой разумеется, он любезен и все такое прочее… само собой. Но глаза. Почему этого не видно, когда он на тебя смотрит? Я больше не осмеливаюсь смотреть мальчикам в глаза: боюсь, что этот помешанный по моему взгляду поймет, что я что-то знаю. Но все же. Все же голову, того и гляди, потеряю я. Подумать только: могла бы жить с каким-нибудь славным парнем, этаким милым котиком, за тысячи километров отсюда. Молодая, красивая — и с какой стати я теряю время в этом логове убийц? Даже шутить уже разучилась. Это действует мне на нервы. Не нужно больше думать об этом, вот и все.
Дневник убийцы
Ну вот. Прекрасно. Я сделал это.
Я хорошо помню все, с начала и до конца. Вчера вечером мы остановились в Демберри. Дождь лил как из ведра. Мы страшно устали. Опустили сиденья, чтобы поспать. Пошли ужинать. Там была девушка. Хорошенькая. Совсем одна. Совсем одна за столиком. Мы принялись подшучивать. Кларк пригласил ее присоединиться к нам. Девушка отказалась. Она мне очень нравилась. Она была привлекательна. Старк сказал, что дождь прекратился. Мы ушли. Легли спать. Вскоре все уснули. Один из нас тихонько встал. Совсем тихонько.
Я вошел в телефонную будку. Попросил соединить меня с аптекой-закусочной. Сквозь стекло я видел девушку.
Она ела булочку с горячей сосиской. Хозяин позвал ее. Я пригласил девушку выпить по стаканчику. Она спросила, где я. Я сказал. Она посмотрела через стекло и засмеялась. Дело было сделано.
Она расплатилась, вышла, я ждал ее на углу улицы. Снова пошел дождь. Очень сильный. Мы побежали. Укрылись в какой-то подворотне. Темной подворотне. Вечерами в маленьких городках спокойно. На улицах ни души.
Из кармана под курткой я достал отвертку, некоторое время мы ласкали друг друга, все тело у меня пошло мурашками. Она коснулась моего… коснулась мокрой от дождя рукой, я вонзил отвертку ей в живот по самую рукоять. Прижал ее рот к своему плечу, сквозь куртку ощутил ее зубы, все тело у нее напряглось; я крепко ее держал. Ее рука судорожно впилась в меня, это было приятно. Я испытал наслаждение в ее руке, а потом она умерла. Я отпустил ее.
Она упала. Я поднял воротник. Вытер отвертку о ее юбку. Ушел. Вернулся в машину. Один из них пробормотал: «Что случилось?» Я ответил ему: «Ходил пописать». Было темно, как в печи. Сегодня утром мы снова двинулись в путь, и вот мы дома.
Я просто сияю от радости.
Мне не терпится почитать газеты, чтобы узнать, как будет продвигаться расследование. Я не так глуп. Они ничего не найдут. Отвертку я выбросил. Я чист. Свеж. Ни дать ни взять — мальчик из церковного хора.
Мама, должно быть, что-то заподозрила. Посмотрела на меня и вздохнула. Бедная мама. Я люблю ее. Немножко.
Джини тоже странно выглядела. Наверное, была пьяна. Она сидела в тюрьме. Думает, что никто не подозревает об этом, но мне-то все известно. Я знаю о ней и еще кое-что. Однажды, когда она думала, что никого в доме нет (папа повез маму к кардиологу, а я был здесь, в маминой спальне, разглядывал ее платья), я слышал, как Джини разговаривала по телефону. Она говорила о том, что вынуждена скрываться. Что боится полиции. Упомянула какую-то мадам Фик, «набитую бабками сволочь». Своему собеседнику она велела ни в коем случае ей не писать и прочее. Полагаю, она перед тем подвыпила. Я пораскинул мозгами. Думаю, она воровка. Впрочем, я незаметно слежу за ней. Воров здесь не слишком жалуют.
Но сегодня я чересчур добродушен для того, чтобы проявлять строгость. Если только на ужин будет картофель фри, этот день станет самым прекрасным в моей жизни. Целую вас всех, болваны, которым никогда не удастся меня прочитать.
Дневник Джини
Он сделал это. Сделал.
Все они ели с большим аппетитом. Я приготовила цыпленка и картофель фри. Это она мне так велела. Она… Именно поэтому — для него, для своего монстра!
Она знает, кто он, любит его и балует. Он потрошит несчастных девиц, а она преподносит ему картофель фри для полного счастья!
О! Боже Милосердный, если у тебя нет на сегодня каких-то особых планов, сделай так, чтобы они умерли! Все четверо. Сгорели при пожаре. Я ведь сейчас спалю эту халупу. Похоже, увидев свое имя в записках какого-то чокнутого, я сдрейфила, как никогда в жизни. Чокнутого, который следит за мной потому, что я воровка. И он… нет, просто бред какой-то!
Мне нужно пойти в полицию. Я расскажу им про убийство. Они начнут расследовать. Все про них. И про меня. И упрячут меня куда подальше. В тюрягу. Годика на два-три. Или больше, учитывая, что с рецидивистами не цацкаются. Ладно, не рыпайся. Ты загнана в угол. Вот это-то и выводит меня из себя: загнана в угол. И что же он собирается делать теперь? Скольких еще намерен ухайдакать?
Всякий раз, когда я поднимаюсь наверх, у меня колотится сердце. Кажется, будто он следует за мной по пятам, поднимает руки, и стоит только мне обернуться — в мое горло вонзится нож и я увижу его безумные глаза. Глаза Кларка, или Марка, или Старка, или Джека. Глаза любителя картофеля фри. А ведь это след — любитель картофеля, это…
Нужно хорошенько подумать. Плохо, что они так похожи друг на друга.
Кларк любит картошку. В этом-то я уверена: он всегда таскает ее у меня с кухни. Впрочем, все они, стоит только отвернуться, вечно таскают что-нибудь из холодильника, будто бы за столом не обожрались! Едва купишь продукты, как нужно идти за ними по-новой. А кто по ночам бросает пустые пакеты из-под молока и коробки из-под хлопьев? Браво, вы угадали.
На чем бишь я остановилась? Ах да, картофель фри. Джек накладывал его себе дважды, нет — трижды. Он ест его с кетчупом, страшно набивая себе при этом рот. А потом принимает мечтательный вид субъекта, сочиняющего концерт, напичканный трехэтажными восьмыми, но предварительно набивает себе брюхо до отказа! Старк сказал: «Шикарно — картофель фри!». Щелкнул пальцами и обнял мать. Чтобы поблагодарить? Марк был более сдержан. Но и он взял себе добавки. Выпил вина. Обычно он его не пьет. Может быть, потому, что скрывает все — и свои вкусы, и все это? Может быть, он все время, постоянно играет роль — в случае, если… Выпил вина. В честь чего? Доктор в кои-то веки был доволен. Смеялся. Должно быть, вчерашний вечер поэзии удался на славу!
Шайка отбросов. Хочется выпить чего-нибудь покрепче. Но спускаться вниз страшно. Уверена: ночью он рыскает повсюду, вынашивая в голове грязные мысли. Потирая окровавленные руки. Дрожь пробирает от этого. Тяпну-ка я джина!
Дневник убийцы
Скучно. В газетах больше не пишут о девушке. Поскольку сейчас каникулы, мы все здесь, варимся в собственном соку. Каникулы мы всегда проводим вместе, как и положено дружной семье. Мама довольна, она напевает, вяжет и грустно мне улыбается.
Папа вечно где-то пропадает. Кларк сказал, что у него есть любовница. Марк напустил на себя смущенный вид. Марк у нас притворно стыдлив. Джек играет на фортепьяно и сочиняет песни. Старк целыми днями не вылезает из своей комнаты, что-то мастерит. Мы — паиньки. Смотрим телевизор. Джини говорит, что от телевизора люди дуреют. Ну ей-то, во всяком случае, это уже не грозит.
Джек сказал папе, что в тот вечер, когда произошло убийство, мы были в Демберри. Кларк сказал: да, нам еще повезло, вполне могли нарваться на этого психа. Старк сказал, что мы видели ту девушку в баре, а Марк сказал, что она была весьма соблазнительной. Все мы были удручены. Я в душе смеялся. Смотрел на их физиономии — у всех соответствующие обстоятельствам — и смеялся.
