Тэми Хоуг - Прах к праху
— Всем на пол! — прокричала Кейт, забыв про телефон.
Дежурная из справочной службы застыла на месте как вкопанная.
— Кто-то, черт побери, заплатит! — заорал странный тип и, подбежав к женщине, свободной рукой схватил ее за локоть. Дернув дежурную, он вытащил пистолет и принялся размахивать им перед ее лицом. Хлопок выстрела эхом отразился от высокого потолка и больно ударил по барабанным перепонкам всех присутствующих. Фойе тотчас взорвалось испуганными криками. Теперь его заметили все.
Конлан подбежала к нему со спины и, словно молотком, ударила его в висок каблуком зажатой в руке туфли. Тип с пистолетом вскрикнул от боли и удивления, однако мгновенно среагировал и двинул правым локтем ей прямо в ребра.
Дежурная из справочной службы, которая до этого зашлась истерическим воплем, не то споткнулась, не то потеряла сознание и всем весом навалилась на своего обидчика. Тот, сыпля проклятиями, упал на одно колено и сделал еще выстрел, на этот раз вниз. Пуля рикошетом отскочила от пола.
Кейт повалилась вместе с ним, левой рукой хватая его за воротник. Он не должен уйти от нее. Зверь, который жил внутри его, вырвался на свободу. Если он ускользнет, то дело не ограничится шальными пулями.
Ноги в капроновых колготках скользили по полу, не давая толком подняться, и Кейт, когда стрелявший сам принял вертикальное положение, вцепилась в куртку и повисла на нем. Затем, изловчившись, вновь изо всех сил врезала ему по уху. Он попытался повернуться и ударить ее пистолетом. Но Кейт схватила его руку и заломила вверх. Пистолет выстрелил снова, и она с ужасом подумала, что над ними еще двадцать этажей офисов и помещение суда.
Пока они боролись за обладание оружием, Конлан подставила подножку и навалилась на упавшего всем телом. Оба тут же рухнули на пол и, перекатываясь друг через друга, вывалились по ступеням эскалатора на уровень улицы, где были встречены криками: «Ни с места! Полиция!»
Кейт посмотрела на угрюмые лица и, морщась от боли, пробормотала:
— Наконец-то, черт побери!
— Эй, посмотри! — воскликнул один из помощников прокурора, высунув нос из-за двери. — Да это же Грязная Харриэт![1]
— Очень смешно, Логан, — огрызнулась Кейт, шагая по коридору в приемную окружного прокурора. — В книжке вычитал, что ли?
— Тебя в фильме должна играть Рене Руссо[2].
— Непременно передам твое мнение на киностудию.
Спину и бедро скрутил приступ боли. Кейт отказалась показываться врачу. Забежав в туалет, лишь наскоро причесалась, собрала в хвост рыжую гриву, смыла с лица кровь, выкинула в мусорку испорченные колготки и вернулась в кабинет. У нее не было телесных повреждений настолько серьезных, чтобы делать рентген или накладывать швы и тратить на это пол-утра. Вот она, цена геройства: вместо нормальных обезболивающих ей сегодня придется довольствоваться «Тайленолом», холодным джином и горячей ванной. Кейт наперед знала, что еще пожалеет об этом.
Внезапно она подумала, что уже не так молода, чтобы голыми руками ловить сумасшедших и спускать их с эскалатора. И все равно гнала прочь мысль, что в сорок два что-то может быть уже поздно. К тому же прошло всего пять лет с начала того, что она называла «второй взрослой жизнью». Вторая карьера, второй удар по стабильности и рутине.
Единственное, о чем она мечтала вдалеке от сверкающего огнями Лас-Вегаса, было возвращение к нормальной, размеренной, относительно спокойной жизни. Тишина и покой. Изученные вдоль и поперек хитросплетения работы адвоката из отдела психологической поддержки потерпевших и свидетелей. Кулинарные курсы, которые намеревалась закончить.
Но нет, именно ей довелось заметить психа с пистолетом. Почему-то именно она всегда их замечала.
Предупрежденный о ее приходе секретаршей, окружной прокурор лично распахнул перед Кейт дверь. Тед Сэйбин был высоким красивым мужчиной с властными манерами и прядью седых волос надо лбом, которую он резким движением откидывал назад. Сидевшие на орлином носу круглые очки в стальной оправе придавали ученый вид и скрадывали тот факт, что голубые глаза посажены чересчур глубоко и чересчур близко.
Когда-то Сэйбин был главным действующим прокурором, но сейчас брался за работу только тогда, когда попадалось особо важное дело. Его должность начальника носила в большей степени административный и политический характер. Он руководил многочисленным штатом юристов, пытаясь справиться с грузом задач, стоявших перед судебной системой округа Хеннепин. Обеды и вечера проводил в компании власть имущей элиты Миннеаполиса — налаживал связи, выискивал покровительство. Поговаривали, будто Сэйбин положил глаз на сенаторское кресло.
— Здравствуй, Кейт! Проходи! — поздоровался он, и на лице появилось выражение почти неподдельного беспокойства. Заботливо положив руку на плечо, он проводил Кейт в глубь кабинета и усадил на стул. — Как ты? С тобой все в порядке? Мне уже доложили, что произошло сегодня утром внизу. Господи, тебя же могли убить! Ты проявила исключительную храбрость!
— Ничего подобного! — запротестовала Конлан, пытаясь увернуться от знаков прокурорского внимания. Она села на гостевой стул и тотчас же поймала на своих голых скрещенных ногах его взгляд. Затем незаметно поправила черную юбку и пожалела, что не достала запасную пару колготок, которая, по идее, должна лежать в ящике рабочего стола. — Я просто среагировала на опасность. Как дела у миссис Сэйбин?
— Хорошо, — даже не задумавшись над вопросом, ответил окружной прокурор и, прислонившись к краю стола, пристально уставился на Кейт. — Просто отреагировала? Так, как учили в Бюро?
У него явно имелся пунктик на тему того, что она когда-то работала в ФБР, хоть и говорила, что это было «в прошлой жизни». Кейт лишь предполагала, какие непристойные фантазии могли роиться на этот счет в прокурорской голове. Ролевые игры с доминированием, черная кожа, наручники, плетки. Фу-у-у…
Она переключила внимание на непосредственного начальника, руководителя отдела психологической поддержки жертв и свидетелей, занявшего второй стул. Роб Маршалл был полной противоположностью Сэйбину — невысокий, рыхлый и неопрятный. Круглая, словно тыква, голова покрыта редеющими рыжеватым волосами, подстриженными так коротко, что казалось, будто это не волосы, а ржавые пятна. На красноватом, в следах от юношеских прыщей лице красовался короткий, похожий на картофелину нос.
Маршалл руководил ею вот уже полтора года — с тех пор, как перевелся в Миннеаполис с аналогичной должности из Мэдисона, штат Висконсин. Все это время они пытались найти разумный баланс служебных отношений, с учетом разницы в характерах и стиле работы. Начальник решительно не нравился Конлан. По ее убеждению, это был беспринципный прихлебатель, строго контролировавший, однако, каждый шаг подчиненных, что шло вразрез с ее стремлением к самостоятельности. Он, в свою очередь, считал ее упрямой и нагловатой выскочкой. Кейт принимала это за комплимент. Впрочем, она постоянно напоминала себе о том, что забота Роба о потерпевших в какой-то мере компенсирует его недостатки. Помимо непосредственных административных обязанностей, Роб Маршалл частенько сидел вместе с жертвами в конференц-зале и даже лично участвовал в работе группы психологической поддержки.
И вот сейчас он в упор смотрел из-за круглых стекол очков, поджав губы, словно щупал языком больной зуб.
— Тебя ведь могли убить. Почему ты не позвонила охране?
— Не успела.
— Инстинкт, Роб! — вставил Сэйбин, обнажив в улыбке лошадиные зубы. — Думаю, нам с тобой никогда не понять Кейт, потому что такой нюх дан далеко не всем и тренируется годами.
Кейт не стала в очередной раз напоминать, что проработала не один год в ФБР, а именно в отделе криминальной психологии Национального центра по изучению тяжких преступлений. Что касается оперативной работы, то это было уже почти сто лет назад.
— Мэр наверняка пожелает вручить тебе награду, — заявил Сэйбин, явно рассчитывая на то, что сумеет протиснуть свою физиономию на фотографию, сделанную по этому случаю.
Что касается Конлан, то слава ей ни к чему. Совсем ни к чему. Ее долг как адвоката — работать с жертвами преступлений и свидетелями, помогать им пройти через тернии судебной системы, по возможности поддерживая их морально. Если же за ней станут гоняться папарацци, это наверняка отпугнет кое-кого из клиентов.
— Я бы предпочла обойтись без наград. Особенно если учесть мою работу. Ты согласен, Роб?
— Кейт права, мистер Сэйбин, — произнес Маршалл с заискивающей улыбкой — такая частенько бывала на его лице, когда он нервничал. Конлан называла ее «улыбочкой жополиза». Стоило ему так улыбнуться, как тотчас исчезали глаза. — Ее портрет на страницах газет нам ни к чему… тем более в данных обстоятельствах.
