Прикованная - Наталия Лирон
Вот оно как, оказывается, были и другие девушки, которые не нравились его маме. Мне даже страшно подумать, что с ними стало.
– За это ведь стоит выпить, да?
Он неподдельно рад.
– Точно стоит! – Я поднимаю бокал.
– Спасибо вам, – она смотрит на меня тепло, – мне так приятно, что я вам нравлюсь.
Выпиваю, подхожу к ней, он стоит близко, но я обнимаю её с другой стороны.
– Уезжай отсюда, – шепчу на ухо.
Она тоже меня тепло обнимает, отстраняется:
– Что вы сказали?
«Идиотка глухая!»
– Я говорю, счастье-то какое!
И тут же отворачиваюсь, открывая объятия ему:
– Поздравляю тебя, сыночек, ты нашёл свой идеал!
Часть 2
Глава 6
– Идеал ёлки, это абсолютный идеал! Погоди, давай осторожно, – Елена прикидывала, пройдёт ли она в проём, – чуть левее.
Глеб, двигаясь спиной, оборачивался:
– Ещё немного. Главное – её в гостиную внести.
И действительно, заморская красавица была на удивление пышной, с чуть голубоватыми кончиками мягких иголок, со смолистым уютным запахом.
– Какая красивая! И как вы её будете выносить потом? – Кира сидела на диване, наблюдая за процессом. – Давайте помогу.
Она протянула руку, и Елена заметила у Киры на запястье красную нитку.
– Что это? – Она вспомнила, что у кого-то уже видела нечто похожее.
– А, – Кира повертела рукой, – это сейчас модно. Мне одна девчонка в больнице сделала. Говорят, что если красную нитку завязать специальным узлом и «заговорить её», то это к счастью. Сейчас многие такие носят, ты что, не замечала?
– Нет. – Елена пожала плечами.
– Так что, помогу? – Кира встала.
– А ну брысь, – Елена махнула рукой, – а то мы тебя обратно в больницу отвезём.
– Да-да, беременным девушкам тяжёлое таскать нельзя. – Глеб посмотрел на неё поверх очков.
Кира вернулась на диван.
– И вообще, тебе нужно меньше ходить и больше сидеть, а ещё лучше – лежать, – она положила верхушку ёлки на пол, – и выполнять все предписания врача, если ты хочешь выносить этого ребёнка.
– Всё-всё-всё, – Кира замахала руками, – я поняла, я ВСЁ поняла.
Она совсем сникла и уткнулась в телефон.
Глеб опустил ствол и отошёл – деревце занимало почти половину комнаты.
– Игрушки есть?
– На антресолях была коробка. Может, ты слишком строго? – прошептал Глеб, когда они вышли в коридор.
– Да ну, брось, – она оглянулась, – вот эта стремянка, да?
– Угу, – он подтащил лесенку, – ты держи меня, чтобы я не свалился.
– Если она хочет этого ребёнка, то должна понимать, что за неё никто его не выносит.
Елена чувствовала, что иногда перегибает палку. Где-то в глубине души она надеялась на выкидыш и страшно этого стыдилась, поэтому проявляла о дочери повышенную заботу.
– Ну что, как там с игрушками?
– С-сейчас… чего тут только нет! Вот, кажется… Слушай, возьми, – его голова высунулась из антресолей, – старые фотографии, под ними как раз коробка с игрушками, она не тяжёлая, только большая.
Елена взяла два увесистых фотоальбома и положила на верхнюю полку стеллажа, потом обернулась принять коробку с игрушками.
– Это ещё с родительских времён, – пояснил он, спускаясь, – такое советское старьё.
В его квартире всё было старьём, правда, ухоженным и тщательно отреставрированным, что соответствовало и самому зданию – бывшему доходному дому середины девятнадцатого века, с просторной парадной и витой лестницей. Елену и Киру всё здесь удивляло: изразцовая печь с настоящими поленьями, оставшаяся с незапамятных времён, какие-то кривые углы и потайные кладовки, эркер вместо балкона, стулья с гнутыми спинками, комоды и буфеты, потолочная лепнина и проигрыватель для пластинок восьмидесятых годов прошлого столетия.
Кошка Глаша наконец признала в Кире неопасное для себя существо и, когда Глеб с Еленой вернулись в гостиную, уютно устроилась у девушки на коленях, громко урча.
– Как трактор.
– Точно! – Глеб немного смущался взрослой Елениной дочери, которую до сегодняшнего дня видел лишь два раза, и то мельком.
Елена покосилась на коробку с игрушками:
– Кир, если хочешь, разбирай игрушки.
– Давай! – обрадовалась дочь – и переложила кошку на плед рядом.
«Похоже на настоящую семью», – подумала Елена.
«Совсем как семья», – подумал Глеб.
«Прям семейство», – подумала Кира.
– Мам, а мне обязательно возвращаться в больницу после Нового года? – Она аккуратно выкладывала хрупкие игрушки из коробки на стол. – Там ведь всё равно со мной ничего не делают.
– Да, – Елена смотрела, как Глеб скручивал металлический каркас подставки для ёлки, – там тебе ставят капельницы и наблюдают. И давай больше не будем об этом.
Всем троим было неловко, потому что каждый из них ещё не привык к той роли, в которой оказался. Каждый робел и боялся нарушить что-то хрупкое, едва-едва созданное между ними.
– Запах на весь дом. – Кира нежно потрогала еловые лапы.
– Подай мне, пожалуйста, вон тот большой шар, – Глеб стоял на стремянке и нанизывал игрушки на верхние ветки, – да-да, с вогнутой серединкой.
Они украшали ёлку, пока Елена готовила ужин.
– Я таких игрушек раньше вообще не видела, – Кира нашла нужную, – а тут и вторая такая же, две одинаковые.
– Точно, таких две. Их было, кажется, шесть, остались две. – Он аккуратно подвешивал игрушки за ниточки.
– Народ, давайте ужинать. – Елена выглянула из кухни.
Кира и Глеб одновременно обернулись и почти в один голос сказали:
– Идём.
«Господи, как же они похожи!» – Елена остановилась в дверном проёме, вытирая руки полотенцем, глядя на дочь и на мужчину, встретить которого она уже и не мечтала. Вот странно! Она видела, как они украшали новогоднюю ёлку и разговаривали.
«Неужели так бывает?»
– У нас сегодня будет ужин из остатков того, что заготовлено на Новый год. – Она сделала шаг к комнате.
Взгляд её упал на стеллаж, где лежали большие папки:
– Глеб, мы твои альбомы не убрали.
– Да бог с ними, потом закину. – Он всё ещё стоял на стремянке.
Антресоль была приоткрыта.
– Я могу и так их задвинуть, пока вы… – не дожидаясь ответа, она взяла один альбом, встала на цыпочки и втиснула его на антресоли, – ну вот…
Взяла второй, снова вытянулась, пытаясь уместить его поверх первого…
– Ч-чёрт! – Тяжёлый альбом с грохотом упал на пол.
– Все живы? – спохватился Глеб. – Нужно спасать?
– Да это я тут… не волнуйтесь, – Елена присела, вглядываясь в разлетевшиеся веером чёрно-белые фотографии, – заканчивайте с ёлкой. На ужин оливье, который не остынет, а я…
Взгляд упал на фото, и она замерла… Погоди… погоди-погоди…
Она вглядывалась в фотографии, не веря… Погоди… Как так может быть?
Сердце вдруг сжалось в комок, ударилось о рёбра и замерло снова.
– Погоди…
Держа в руках фотографию, она пошла в прихожую и достала из сумки очки для чтения. Снова вгляделась в
