Что скрывают мутные воды - Грегг Даннетт
С помощью зажимов я фиксирую камеру на корме лодки, объективом к дому. Камера у меня очень хорошая, новейшей модели. «Денвер WCT-3004 Уайлдлайф». Она реагирует на движение, и когда я ее покупал, в интернете на эту модель было уже 258 четырех- и пятизвездочных отзывов. Были, конечно, и отзывы с одной звездой – в основном от людей, которые не разобрались, как правильно ее устанавливать. Но меня они не смутили, потому что я прекрасно умею устанавливать камеры. У меня большой опыт. Камера дорогая, и я потратил на нее большую часть денег, заработанных на настройке вай-фая. Но оно того стоило. У «Денвер WCT-3004» есть возможность инфракрасной ночной съемки. Это означает, что даже если мистер Фостер прокрадется домой под покровом ночи, я все равно увижу его.
Убедившись, что камера надежно установлена и включена, я медленно отступаю, следя за тем, чтобы ничего не выдавало моего недавнего присутствия. Иду туда, где оставил свой велосипед. Оглядываюсь по сторонам на случай, если мистер Фостер где-нибудь спрятался, но его нет. Как только я отъезжаю, мне становится значительно легче. На самом деле, я чувствую себя просто отлично. Теперь хоть кто-то делает что-то конструктивное, чтобы отыскать бедняжку Оливию Каррен. И у меня возникает то знакомое чувство, которое всегда появляется, когда я устанавливаю камеру. Мне хочется скорей посмотреть, что она запишет.
Глава 16
Приятное чувство продолжается недолго.
– Билли, где, черт возьми, тебя носило?
Отец в гневе. Я еще только заезжаю на парковку, а он уже кричит на меня.
– Я тебя полчаса прождал! Искал и в кафе, и повсюду!
Жму на тормоз – и тут понимаю, что произошло. Дело в ветре: он изменил направление. Утром он дул от берега – это хорошо для волн, – но теперь переменился. Он дует на берег, и серферам это не нравится, потому что ветер рушит волны. За спиной у отца, стоящего, уперев руки в бока, мне видны пенистые рваные гребни, нисколько не похожие на те гладкие и аккуратные, что шли утром.
– Я говорил тебе не уходить далеко. Я тебе говорил. Быстро кидай свой треклятый велик в кузов, и поехали.
Уже открываю рот, чтобы рассказать ему про мистера Фостера и его жуткий дом, про то, как я собираюсь уличить его в том, что он похитил ее, или убил ее, или что-то там еще с ней сделал. Но слова не идут. Вместо этого я позволяю отцу схватить мой велосипед и молча смотрю, как он швыряет его в кузов, так что царапается краска. Сделай так я, он был бы вне себя. Отец запрыгивает в кабину и давит на газ, заставляя мотор взреветь. Я сажусь рядом с ним. Лезть в кузов я даже не пытаюсь. Когда отец в плохом настроении, мне там ездить нельзя.
– Господи, парень! – продолжает он, когда я захлопываю дверцу. – Да что с тобой такое? – Качая головой, спрашивает: – Знаешь сына Крейга, Джеймса? – Но ответить времени не дает. – Он каждые выходные серфит вместе с Крейгом. Даже когда волны громадные, пробует все равно. Пытается. А ты? Я тебя и близко подтащить к воде не могу… – Снова качает головой. – Вот скажи, что я делаю не так?
На самом деле, сравнение нечестное. Джеймс на два года старше меня, и он очень спортивный. Играет в школьной футбольной команде. И вообще, у отца куча приятелей-серферов! Почему для него так важно, чтобы я серфил вместе с ним? Я в молчании пристегиваю ремень и жду, пока минует буря.
– Куда ты ездил вообще? – говорит отец несколько минут спустя, когда мы едем по городу. – Мы каждые выходные бываем на пляже, и ты всегда занят… Где ты бродишь? Чем занимаешься?
Мы останавливаемся на светофоре – том же самом, где до того застрял мистер Фостер.
– Ну же, Билли, расскажи мне!
На этот раз он, похоже, действительно ждет ответа. Я усиленно соображаю. Он все еще в слишком плохом настроении, чтобы рискнуть сказать ему правду.
– Я уже рассказывал раньше, – отвечаю я. – Изучаю территориальные привычки крабов-отшельников…
Отец тут же меня перебивает:
– Господи боже! Ты все еще этим занимаешься? Иисусе! Ты ведь уже не ребенок, Билли! Ты не можешь просто…
Он отрывает обе руки от руля, но потом замирает. Надувает щеки и обхватывает лицо ладонями.
– Вот дерьмо! Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. – Он удивляет меня, резко ударяя ладонями по рулю.
Загорается зеленый свет, но мы не трогаемся с места. За нами кто-то гудит. Отец в ярости опускает стекло и высовывается наружу.
– Да пошел ты, придурок! – орет он на машину за нами. Но потом все-таки начинает ехать. Я слишком напуган, чтобы поглядеть назад – вдруг другой водитель полезет в драку, – но потом все-таки смотрю, и та машина сворачивает в сторону. Некоторое время мы с отцом сидим молча; он медленно едет вперед, а я притворяюсь, что гляжу в окно.
Несколько минут спустя, уже выехав из Силверли, отец внезапно останавливается на обочине. Дорога пустынная, вокруг нас никого нет. Долго-долго отец ничего не говорит. Просто сидит и таращится в пространство.
– Билли, прости, – наконец произносит он. Тон у него совсем другой. Гораздо спокойнее. Он выглядит усталым. – Я не хотел так срываться на тебя. – Отец вздыхает и снова замолкает. Слышен только ровный гул мотора под капотом пикапа. – Просто иногда я беспокоюсь. Понимаешь, Билли? – заговаривает он опять. – Беспокоюсь, что нас с тобой только двое и все такое… Что я не особо хороший отец. Беспокоюсь, что ты где-то болтаешься сам по себе.
Он бросает на меня косой взгляд и ждет, пока я не посмотрю на него в ответ.
– Даже не знаю, безопасно ли это… С тех пор, как та девочка пропала.
Я молчу. Даже не шевелюсь. Я сильно удивлен, что он внезапно вспомнил об этом.
– Ты понимаешь, о чем я? Это тяжело, жить здесь только вдвоем, да, я в курсе. Но мы должны держаться друг друга. Как-то постараться.
Не отвечаю.
– Я постараюсь ради тебя. Ладно, Билли?
Он смотрит на меня, но я по-прежнему ничего не говорю. И не смотрю на него.
– Билли!
Поворачиваюсь лицом к отцу. Но все равно молчу.
Отец несколько раз открывает и закрывает рот, словно пытаясь решить, что сказать дальше. Наконец у него вырываются торопливые слова:
– Слушай, дружище, я сегодня видел Пита на пляже. Знаешь Большого Пита? У него еще серф-магазин в Ньюли. Мы с ним поболтали немного, когда ветер переменился. Что, если нам с тобой прокатиться
