Ад. Сборник рассказов - Даниил Николаевич Заврин
Я снял брезент. Лицо Семена было бесстрастным, пустым. Взгляд не выражал ничего, словно он понимал, что бороться бессмысленно, но не бороться он не мог. Идти, не сдаваясь, умирать, не сожалея. Наверное, такой девиз он выковал для себя за годы своей лесной жизни.
Жуткие рваные раны, на руках – огромные борозды, словно он закрывался ими, стараясь спасти грудную клетку и живот. Затем ноги, плечи, везде следы от зубов и когтей. Очевидно, зверь сильно разъярился, атакуя его. Или, быть может, он почуял знакомый запах, понял, что это он убил её самца. Удар за ударом, раз за разом медведица вырывала свои шансы на победу. И вот теперь, смотря на это тело, я даже не пытаюсь представить, что чувствовал этот человек там, в лесу, стоя перед огромной тушей зверя, зная, что пути назад нет. Зачем всё это? Чтобы дать нам пару дней отсрочки?
Я сел на табуретку. Смешно, но мне захотелось с ним поговорить, прямо тут, в морозильнике. Где нас никто не услышит. Хотя, что я вру, мне просто было страшно. А здесь, рядом с ним, мне было немного спокойнее. Даже труп этого человека обладал такой силой, что придавал уверенности ещё живым. Смотря на него, я понимал, что есть люди, которые не боятся ничего и никого, идут до конца. В мороз, в пургу, один на один с самым сильным, хитрым и мощным животным.
– Он никогда не был одним из нас, верно? – тихо сказал Капотня, порядком напугав меня. Я резко обернулся. Он стоял прямо возле входа, облокотившись на дверь.
– Да, не был.
– Да уж, не был. Пошли, помянем его, – сказал он не терпящим возражения голосом.
Взяв стакан и садясь напротив Капотни, я смотрел, как он внимательно разглядывает чистую водку, припасенную им ещё с начала нашей поездки. Белая прозрачная бутылка была без этикетки, но это не говорило ничего плохого о качестве, наоборот, чувствовалось наличие домашнего изготовления. Капотня, не чокаясь, резко опустошил свою порцию. Я сделал то же самое. Водка пошла очень хорошо.
– Крутой мужик, – сказал он, ставя стакан обратно. – Я таких никогда не встречал. Сказать честно, он, пожалуй, единственный, в ком я видел шансы на победу с этой тварью без собак и ружья.
Я молча смотрел на него. Не хотелось говорить то же самое, вообще не хотелось ничего говорить.
– Ты закусывай, не хочу, чтобы ты нажрался, – Капотня пододвинул мне мясо и огурцы.
Я закусил. Водка оказалась очень кстати, оттянув часть нервов и переживаний. Я улыбнулся сам себе и оторвал кусок мяса. Капотня никогда не был мне другом, я бы даже сказал, что мы вообще особо не общались. Но теперь – почему бы и нет, он был самым ярким сторонником правильных поступков в критической ситуации. Пусть, возможно, смертельных. А ещё он был десантником, во всяком случае, знаменитый парашют на руке у него выбит был.
– Если бы тебе ничего не было, ты убил бы Николаевича? – наконец выдал я, опустошив ещё один стакан.
– Легко! Человек раскрылся во всей красе, таких ублюдков надо уничтожать в любом месте. Он хуже этой лесной твари, своих на съедение бросает, лучше бы он там оказался. Он куда жирней нашего егеря, мяса бы надолго хватило.
– Нельзя так о начальстве, он рассердится и лишит тебя премии, – сказал я, чувствуя, как совсем опьянел.
– Да срал я на премию. Давай ещё по одной, – сказал Капотня и снова наполнил оба стакана. – За охотника, пусть его хорошо встретят предки, он реально не посрамил их.
Я кивнул и опустошил ещё один стакан. Свинец в голове начинал медленно исчезать, всё больше и больше появлялось чувство ясности и свежести. Ещё не совсем четко, но я стал понимать, как начал складываться план действий.
– Страшно, да? – Капотня улыбнулся. – Двадцать пять мужиков боятся одного медведя. А ведь стоит собраться хотя бы десяти и наброситься на эту тварь… Да что – десяти, троим или четверым, как всё, ему хана.
– Ну, так что же этому мешает?
– Начальство, пытаясь прикрыть свою жопу. Оно только палки ставит в колеса. В общем, беда в нём. Так, давай ещё раз.
Так мы и напились, а затем Капотня предложил вытащить нашего горе-начальника из его барака и притащить сюда. Потыкать носом, так сказать, в то, что он натворил. А дальше, возможно, он станет нормальным мужиком или же будет заперт, чтобы не мешать объединению всех полноценных мужчин в боевое братство, которое и положит конец медвежьей тирании. Вот так, кратко в двух словах, я понял всю его последующую идею, когда он, краснея и размахивая руками, изложил свою позицию и план. Что вам сказать, я согласился с ним и, отворив двери, мы вышли на улицу.
Снова холод и ветер, снег и темнота. Казалось, все явления природы разом старались помешать нам, двум пьяным мужикам, решить общую проблему страха и неосознанности. Ведь водка никогда не пасовала перед такими мелкими неурядицами.
Капотня шёл первым. Я – вторым. Прикрыв лицо ладонью, он старался крепко держать курс, практически не шатаясь и трезвея на глазах. Я же ещё не отошёл и меня немного укачивало. И всё же, я тоже держался молодцом.
– Давай, немного осталось, сейчас мы покажем ему всё то дерьмо, в которое он нас загнал! – громко закричал здоровяк.
«Интересно, он хотел идти именно со мной или просто я ему на глаза попался? – подумал я. – Ведь водку он в холодильнике хранил, а, стало быть, шёл туда за ней один. И никто ему не был нужен».
Тимур Николаевич открыл не сразу, сперва прислушивался. Пришлось даже кричать мне, так как с Капотней он поругался и мог что-то заподозрить. Наконец, Николаевич понял, что это я, и открыл дверь. В следующую же секунду, не дав ему опомниться, Капотня что есть силы ударил его по лицу и схватил за одежду, вытащив наружу. Удар за ударом он впечатывал свои огромные кулаки в лицо начальства. Затем, осознав, что старший больше не сопротивляется, встряхнул его и попытался поставить на ноги. Но порядком избитого руководителя шатало, он плохо держался на ногах.
Наблюдая эту картину, я всё больше и больше
