В память о Саре - Муни Крис
В течение следующих пяти дней, чем бы Майк ни занимался и в каком бы настроении ни пребывал, он бросал все дела и снова и снова покорно отвечал на самые тупые и бессмысленные вопросы. Да, я уверен, что на вершине Холма обнаружили куртку моей дочери. Нет, я не могу объяснить, почему Джоуна позвонил по номеру 9-1-1 и сообщил об обнаружении куртки. Нет, мне неизвестно, что сейчас с курткой происходит. Нет, я не знаю, почему полиция еще не арестовала Джоуну. Мне вообще ничего не известно. Вам придется поговорить об этом с полицией. Обращайтесь к полиции. Разговаривайте с полицией.
Меррик провел две пресс-конференции — точнее, устроил дымовую завесу типа «Мы работаем над несколькими версиями» и «Никаких комментариев». Меррик не раскрывал свои карты; он не собирался ни с кем делиться имеющимися у него сведениями. А когда камеры и микрофоны исчезали и он оставался в комнате вдвоем с Майком, то и тогда обращался с ним в той же манере. Имейте терпение. Мы продвигаемся вперед. Но Меррик никогда не уточнял, насколько существенно это продвижение.
К концу рабочей недели, не имея свежих новостей, кои можно было бы смаковать, средства массовой информации впали в спячку. Они бездельничали в Белхэме, околачиваясь по большей части у дома Джоуны, надеясь застигнуть врасплох и сфотографировать умирающего отшельника. Иногда они приезжали к Майку и принимались барабанить в двери, надеясь на эксклюзивное интервью, — вот только его не было дома. Он с Фангом на время переселился в дом Билла. Энтони Теста заявился к нему на работу, чтобы взять очередной анализ мочи и дыхания, после чего удалился, злой и раздраженный. Майк забыл закрыть стаканчик крышечкой и случайно уронил его в портфель Тесты.
Каждое утро, с пяти до шести часов, даже зимой, отец Джек занимался бегом трусцой на стадионе Белхэмской средней школы. Майк знал об этом, потому что и сам бегал там же, чтобы поддерживать себя в форме для футбола, еще когда учился в школе. Они частенько бегали вместе, разговаривая о всякой всячине. Отец Джек, не стесняясь, запросто высказывал вслух свои мысли о Лу Салливане.
Дождливым утром пятницы Майк застал отца Джека наматывающим круги по стадиону. Священник, одетый в серые тренировочные брюки и темно-синий спортивный свитер с капюшоном, был один. Пробежав поворот дорожки, он поднял голову и увидел Майка, стоящего рядом с его спортивной сумкой, после чего перешел на шаг.
— Бросал бы ты это дело, — заявил отец Джек, кивая на сигарету в руке Майка.
— Он растлил первую девочку, но церковь замяла ту историю.
Отец Джек остановился. По лицу его сбегали капельки пота, а изо рта вырывались клубы пара, ясно видимые и прохладном воздухе.
— Церковь перевела его в другой приход, но там пропала без вести Каролина Ленвиль, — продолжал Майк. — Мать задержалась и не успела встретить ее после школы, а Джоуна предложил подвезти ее домой. Полиция поверила ему, потому что не знала об обвинениях в растлении малолетних, но церковь помнила о них, и после того, как страсти улеглись, вы, ребята, перевели его в Вермонт, но там исчезла Эшли Жиро.
Отец Джек наклонился и достал из спортивной сумки полотенце.
— Вы держали Сару на руках, — сказал Майк. — Вы крестили ее. Вы преломили хлеб в моем доме.
— Ты хочешь, чтобы я снова повторил то, что уже говорил раньше, Майкл? Что я считаю Джоуну позором и бесчестьем? Что я стыжусь того, что сделала церковь? Что она закрыла глаза на происходящее, а впоследствии предала жертв? Ты знаешь, как я отношусь к тому, что случилось.
— Зачем Джоуна приходил к вам на прошлой неделе?
— Ты знаешь, что я не могу сказать тебе этого.
Значит, это была исповедь. А поскольку тайна исповеди оставалась нерушимой, то ни полиция, ни судьи, ни какое-либо судебное постановление не могли принудить отца Джека раскрыть ее.
Майк щелчком отправил окурок сигареты в полет и подошел к священнику вплотную.
— Клянусь, то, что вы скажете, останется между нами.
Отец Джек перевел взгляд на футбольное поле.
— Просто укажите мне, в какой стороне искать, — настаивал Майк. — Хотя бы намекните.
— Я знаю, тебе пришлось очень и очень нелегко. Но постарайся не забывать о том, что у Господа есть свой план для каждого из нас. Мы можем не понимать этого, можем даже гневаться иногда, но для каждого из нас у Него есть свой план.
— Мы не в церкви. Как насчет того, чтобы по-дружески рассказать мне о том, что я хочу знать?
— Отныне все в руках Божьих. Мне очень жаль.
Майк почувствовал, что в горле у него застрял вязкий комок.
— В этом вся штука, — пробормотал он. — Не думаю, что вы говорите искренне.
Рей Пинкертон стоял посреди кухни и, заправляя рубашку за пояс синих форменных брюк, говорил:
— Мне очень жаль, но я вынужден отказать. — У него был мягкий, почти женственный голос, который никак не вязался с крепкой, мускулистой фигурой. — У Сэмми выдалась очень нелегкая неделя.
— Я знаю, — сказал Майк.
Он ничуть не кривил душой, поскольку сам видел по телевизору, как репортеры буквально преследовали Сэмми Пинкертона всю прошлую неделю. Они разбили лагерь у его дома и подстерегали его у частной средней школы Святого Иоанна в Дэнверсе, фотографируя, как он спешит на занятия или мчится после их окончания к машине отца.
— За прошедшие пять лет ничего не изменилось. Обо всем, что Сэмми видел в ту ночь, он рассказал Меррику, а Меррик — вам.
— Я в этом совсем не уверен, — заметил Майк.
Пинкертон оставил его слова без ответа.
— Почему вы хотите опять поговорить с ним спустя столько времени?
А Майку просто хотелось представить Сэмми рядом с Сарой в ту ночь на Холме — и тогда, быть может, Сара станет ближе к нему. И еще — а вдруг? — если он услышит, как Сэмми рассказывает о том, что случилось, и взглянет на прошлое глазами мальчика, то это натолкнет его на новые мысли или подскажет, в каком направлении искать.
— Я не хочу показаться невежливым или что-нибудь и этом роде, — сказал Рей Пинкертон. — Я знаю, что вы и раньше просили дать вам возможность поговорить с ним, но я и тогда отказал вам. — Он вздохнул и провел рукой по бритой голове. — Знаете, он ведь винит себя в случившемся. Одно время он вообще не спал и почти ничего не ел. Я отвел его к психиатру, и он наконец пришел к внутреннему согласию, и теперь, учитывая последние события, я не могу допустить, чтобы все повторилось.
— Все нормально, папа.
Они одновременно повернулись и увидели, что в коридоре стоит Сэмми.
Глядя на Сэмми — Сэмми, который уже не был маленьким мальчиком, а превратился в шестнадцатилетнего юношу, высокого и худощавого, со стрижкой ежиком и клочьями щетины на щеках, пытающимися слиться в козлиную бородку, — Майк мысленно перенесся в то утро на холме и спросил себя, а как бы сейчас выглядела Сара. Он вдруг понял, что она могла бы пройти в двух шагах от него, и он бы ее не узнал.
Рей Пинкертон уже открыл рот, чтобы заговорить, но Сэмми опередил его:
— Честно, пап, со мной все нормально.
Вот только, судя по его голосу, это было не совсем так. И по виду тоже. Юноша явно был испуган и старательно избегал смотреть Майку в глаза.
— Я не имею к этому никакого отношения, — едва слышно прошептал Сэмми. — Я только вчера узнал о блоге Нила.
— Блог? Какой еще блог? — недоуменно переспросил Рей.
— Он похож на интерактивный журнал, — ответил Сэмми и переключил свое внимание на Майка. — Вы ведь из-зa этого сюда пришли, верно?
— Я хотел поговорить с тобой о том вечере на Холме.
Сэмми оцепенел, боясь пошевелиться, и даже как будто стал меньше ростом. Сунув руки в карманы джинсов, он уставился себе под ноги.
— Нил, — проговорил Рей. — Нил Сонненберг?
Сэмми кивнул, и Рей пробормотал что-то себе под нос.
Майк стоял, совершенно ничего не понимая. Рей и Сэмми обменялись взглядами, потом Рей сказал:
— Нил живет здесь, в Белхэме. Напротив Джоуны. — Рей повернулся к сыну. — Так что там с этим блогом?
