Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении)
— Дина, ты сегодня же должна покинуть этот дом, — злорадно сообщил он. — Собери вещи, я вызову тебе такси.
— Как это? — изобразила оскорбленную невинность Дина. — Меня пригласил Карим. Он…
— Я уже поговорил с Каримом. Он хочет, чтобы ты уехала.
Спорить было бесполезно.
Все кончено, подумала Дина.
Оказавшись у себя в гостиничном номере, Дина позвонила Майору. К телефону никто не подошел. В этой роскошной гостинице она чувствовала себя как под домашним арестом. Она ждала, что с минуту на минуту ей позвонит Майор или Констентайн.
Прошло два часа. Три часа. Отчаяние сменила злость. Неужели Констентайн не понимает, как ей нужно с ним поговорить?
Она все пыталась набраться смелости и позвонить в дом Ахмадов. И наконец решилась.
Ей не везло во всем — трубку сняла Фатма.
— Позови, пожалуйста, Али или Сюзанну.
На другом конце провода послышались приглушенные голоса.
— Не звони сюда, — раздался голос Махи. — От тебя только вред Кариму и детям. Уезжай в Нью-Йорк — там живут такие, как ты.
— Что? Да как вы…
Но Маха уже повесила трубку.
Они решили изолировать ее от детей. Она предполагала, что они больше не захотят пускать ее в дом. Но не думала, что даже запретят разговаривать с детьми.
— Черт бы их всех побрал!
Она с горечью вспомнила, как всего несколько дней назад сошла с трапа самолета — воодушевленная, полная надежд. Какой она была наивной…
Ей очень хотелось услышать голоса друзей — Эм или Сары. Но, вспомнив про разницу во времени, она поняла, что в Америку сейчас лучше не звонить.
Она наполнила ванну, налила себе бренди из мини-бара, и, погрузившись в теплую воду, постаралась расслабиться и забыть о неудачах и огорчениях, которые принес ей этот день.
Наверное, она заснула, потому что в какой-то момент поняла, что вода почти остыла. Рюмка была пуста. Она вытерлась, надела теплый мягкий халат.
На улице было совсем темно — город погрузился в сон.
И вдруг она судорожно вздохнула, разглядев на фоне окна темный мужской силуэт.
Мужчина встал. Свет из приоткрытой двери в ванную упал ему на лицо.
— Сукин вы сын! — не сдержалась Дина. — Как вы меня напугали!
— Прошу прошения, — сказал Джон Констентайн.
Дина включила свет в комнате. Сейчас она была как никогда счастлива увидеть знакомое лицо. Но злиться все-таки продолжала.
— Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?
— Это старинный индейский способ, — ответил он неопределенно. Вид у него был усталый. — Вы задремали. Видно, намаялись за день. Я и сам прикорнул.
Дина почувствовала, что краснеет. Может, он и видел, как она «задремала», но она отказывалась это признать.
— А вам известно, что телефонная связь в этой стране налажена? — спросила она.
— Известно. Возможно, даже слишком хорошо налажена. И есть вероятность, что тот номер, который я вам дал, оказался не таким уж надежным.
— Господи! Так, значит, наш план все равно бы сорвался?
Констентайн пожал плечами.
— Быть может, вас засек тот тип в супермаркете. Или Самир. Или еще кто. Понятно одно: Карим настороже. Он нанял двух человек следить за домом. Этих же двоих я видел в зоопарке. Один точно кое-что при себе имел.
— Оружие?
Констентайн кивнул.
— Насколько я понимаю, — сказал он задумчиво, — это все оборонительные меры. Вряд ли он следит за вами и в отеле. Я целый час проверял улицу. И еще час — вестибюль. Никто подозрительный не появился. В номере жучков нет. Это я проверил, пока вы дремали.
Она снова покраснела.
— Что же нам теперь делать? — спросила она.
Он устало опустился на диван.
— Ничего. Отменяем операцию. Мы не предполагали ответных действий и не можем им противостоять.
— Что, вот так и сдадимся? — Она слышала свой собственный голос как будто издалека.
— Сдаваться никто не собирается. Мы вернемся домой и… придумаем новый план. Вы снова приедете навестить детей, и, судя по тому, что я понял про вашего мужа, он не будет этому препятствовать. Сейчас он рассержен, а когда успокоится, он придумает, как детям видеться с мамой — но так, чтобы вы не могли ничего предпринять. Рано или поздно, может быть, через несколько месяцев мы улучим момент. Или ситуация разрешится как-то иначе…
Он замолчал. Вид у него был жалкий — как у игрока, который пропустил решающий бросок в финальной игре. Дина только теперь поняла, как серьезно Джон Констентайн отнесся к своему заданию. Ей хотелось обнять его, утешить. Она подошла и положила ему руку на плечо.
— Все в порядке, — сказала она.
— Да нет, — вздохнул он. — Все отвратительно.
Он легонько пожал ее ладонь и тут же убрал руку.
— Так что будем делать? — снова спросила она. — Сейчас, пока мы еще здесь.
— Думаю, вам стоит попытаться увидеться с детьми. Я буду держаться в стороне. У вас билет на субботу?
— Да.
— Значит, я останусь до субботы, удостоверюсь в том, что вы улетели.
— В этом нет никакой необходимости. Если хотите, можете возвращаться хоть завтра.
— Нет, я все-таки побуду здесь, — сказал он. — Полюбуюсь местными красотами, поваляюсь со стаканчиком виски у бассейна. Но это все за мой счет, а не за ваш.
— Очень мне хочется знать, — сказала Дина, которой было приятно, что он будет рядом, — даст он мне увидеться с детьми или нет. — И она рассказала о звонке Ахмадам.
— С детьми он вам увидеться даст, — уверил ее Констентайн. — Хотя бы попрощаться. Но вы должны настаивать. Если вы затаитесь, это усугубит его подозрения.
— Наверное, вы правы.
С этой стороны она проблему не рассматривала. Сейчас ей хотелось только одного — крепко прижать к груди своих близнецов.
Наступила пауза, которую прервал Констентайн:
— Мне надо идти. Думаю, слежки сейчас нет, но рисковать не стоит.
Он встал, она тоже. Ей вдруг очень захотелось, чтобы он остался. Ее пугала бесконечная ночь в пустом номере, в чужом городе. Джон Констентайн был единственным человеком, которому она сейчас доверяла. А ведь она думала, что больше никому не сможет доверять. Тем более мужчине. И вот теперь она могла положиться только на этого сильного и мужественного человека с ласковыми глазами.
— Побудьте еще немного, — попросила она.
Он молча посмотрел на нее.
— Обнимите меня, — сказала она. — Прошу вас, просто обнимите…
Он не стал ждать, когда она договорит. Его сильные руки легли ей на плечи, он прижал ее к себе. Он провел ладонью по ее щеке, по волосам. У нее подкосились ноги, но она знала, что он не даст ей упасть. Останься, подумала она. Останься.
Джо отстранился и посмотрел на нее. В его взгляде она прочитала грусть. И надежду. Она знала, что он хочет ее. Но хочет ли этого она? Здесь? Сейчас? Все и так запутано до невозможности.
Зазвонил телефон.
Звонил портье.
— К вам посетитель, миссис Ахмад. Госпожа Сорайя Ахмад. Пустить ее?
— Сорайя? Я… Да, конечно, пусть поднимется.
Констентайн удивленно вскинул брови.
— Это моя свояченица. Зачем она пришла — ума не приложу.
Он кивнул:
— Я испаряюсь.
Он допил виски, убрал свой стакан в мини-бар и быстро направился к двери.
— Позвоните мне завтра? — Она не знала, что еще добавить на прощание.
— Так или иначе я с вами свяжусь. — И он исчез.
Через минуту в дверь постучала Сорайя.
Прежде чем войти, молодая женщина оглядела коридор — словно боялась, что ее кто-то увидит. Одета она была как для деловой встречи.
— Я заехала по дороге домой, — сказала она, обведя взглядом гостиничный номер, — я возвращаюсь с заседания благотворительного комитета.
— Проходи, садись. Я очень рада тебя видеть.
Сорайя села, но летнее пальто снимать не стала.
— Я только на минутку. Просто хотела сказать… мне очень жаль, что сегодня днем все так получилось. Это я про то, как Самир с тобой разговаривал. Я сама не понимаю, что произошло. Эти мужчины — их не разберешь.
— Да, конечно…
— Прекрасный отель. Тебе здесь удобно?
— Да, вполне. А насчет сегодняшнего утра не волнуйся. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности. Но мне необходимо повидаться с детьми.
— Я тебя понимаю. Но только…
Дина решила рискнуть:
— Сорайя, я хочу тебе кое-что сказать, но ты пообещай, что никому этого не передашь. Ни Самиру, ни тем более Махе или Хассану.
Сорайя колебалась. Она и так очень сильно рисковала, придя сюда.
— В том, что я тебе скажу, нет ничего плохого, — уверила ее Дина. — Просто Карим не хочет, чтобы я рассказывала его родственникам…
— О чем?
Любопытство и, быть может, расположенность к Дине взяли верх над осторожностью.
— Сорайя, я вовсе не отказалась от детей. Карим увез их тайком, когда я была на работе. Я вернулась домой, а там записка — про то, что он улетел с детьми в Иорданию и не собирается их возвращать.
