Светлана Гончаренко - Продается дом с кошмарами
История схватки Артура с могучей женщиной выглядела нелепо, но у Кости отлегло от сердца. Значит, о нём самом и о его тачке никто пока не догадывается. Можно для виду посидеть в Копытином Логу ещё пару дней и спокойно ехать домой.
От таких перспектив окрестные пейзажи сразу перестали казаться Косте мрачными. Лес вокруг повеселел, осветился и засиял немыслимыми красками. Жёлтые, красные, пятнистые листья валились с деревьев дождём. В деревне и у мичуринцев было зелено, а тут разыгрался листопад, как в октябре. Тянуло прелью и грибами. Профессор Безносов быстро наполнил своё оранжевое ведро и теперь совал грибы в карманы и за пазуху.
Вдруг он замер, прислушался и знакомым приёмом швырнул Костю в кусты.
— Ложись! — прохрипел он и упал рядом.
Поскольку кусты почти оголились, он присыпал Костю палыми листьями. Сам профессор так зарылся, что стал неотличим от любого лесного пригорка.
Странно, но на этот раз голоса послышались те же, хрипатые. Те же тяжёлые ноги протопали мимо. Костя приоткрыл один глаз и сквозь кулисы сырых листьев увидел громадный грязный ботинок, попирающий багрец и золото внезапной осени.
— Жмур уже есть, и кафы где? — спросил один хриплый.
— Найдём, не кипешуй, — ответил другой.
— Что такое кафы? — спросил Костя профессора, когда Толька-Нога с товарищами исчез в чаще.
— Понятия не имею. Справьтесь в словаре фени, теперь таких полно, — ответил Безносов.
Он аккуратно собирал пупни, которые вот время падения в кусты разлетелись из ведра в разные стороны.
— А почему тут все листья жёлтые? Ведь середина августа только!
Профессор махнул рукой:
— Охота вам интересоваться всякой ерундой! Вы молодой человек, вы писатель, вас должны занимать философские вопросы. Если вас не устраивает ландшафт, то вот вам дорожка. Ступайте по ней к своим мичуринцам!
— Не обижайтесь, Фёдор Леопольдович, — сказал Костя и свернул на указанную тропу. — Тут очень красиво, но поймите, мне работать надо. У меня в романе конь ещё не валялся.
Хотя тропинку сплошь засыпало листьями, Костя всё же считал, что с пути не сбился. Вот только стемнело подозрительно быстро, и деревья кругом стояли совсем голые. «Наверное, старый хрыч мне не ту дорогу показал, — начал тревожиться Костя. — Что-то не видел я раньше такой рощи. А хвороста тут завались! Если б знать, что правильно иду, то набрал бы для камина. Теперь хоть бы к какому-нибудь жилью выйти, пусть в Конопеево».
Однако профессор не соврал: скоро в сумерках показалась единственная улочка Копытина Лога. В избах приветливо желтели окошки. Мычали во дворах коровы, кто-то даже блеял — наверное, тот самый козёл, которого нашёл сыщик Данила Карманов. Пахло вечерней влагой. Листья сыпались с деревьев и стлались под ноги.
Проходя мимо избы старухи Каймаковой, Костя замедлил шаг и отступил в густую сирень. Хотя не видел он ничего, кроме огненной зелени, которая всегда плавает в глазах, когда всматриваешься в потёмки, но сердце его тупо билось, дыхание спирало, а голова шла кругом. Сейчас он не мог бы сделать ни шагу.
Сколько он так простоял, он не помнил. Наконец дверь у Каймаковой приоткрылась. Кто-то ступил во двор, плеснул что-то с крыльца. Смутно мелькнули белые руки и ноги, лицо с тёмными цветами глаз. Инесса! Красивая. Очень.
Дверь снова скрипнула, закрылась, Инесса исчезла. Костя выбрался из сирени. Он решительно открыл калитку Каймаковых, прошёл двор, застучал в дверь. Открыла ему старуха.
— Здравствуйте. Я к Инессе, — пробормотал Костя.
Он сам удивился, что смог сказать такое напрямик.
— А нету Инессы. Она в Конопеево ушла, на танцы, — равнодушно ответила старуха.
Когда это Инесса успела ускользнуть в потёмки, в недосягаемую даль? Костя только что её видел. Её глаза! Её лицо, нежное, как лунный свет!
— Как это она ушла? — удивился он. — Вы её в Конопеево одну отпустили?
— А чего ей сделается? Тут лесом-то всего два километра. Да и рано ещё, программы «Время» не было. А назад робяты проводят. Такую видную девку завсегда есть кому проводить.
— Извините…
Костя попятился и ещё раз извинился. Страшная тоска уже гирей висела на нём. Он едва мог идти, но всё-таки добрался до дачи Колдобиных, до розовой комнаты с Айвазовским.
Включив ноутбук, ничего написать он не смог. Строчки слепо рябили перед глазами — чужие, бессмысленные, непонятные, как какая-нибудь клинопись. Яблоневые ветки стучали в стену и в окно. Было слышно, как накрапывает дождь. Осень. Тоска. Инесса. Можно и в другом порядке: Инесса, осень, тоска. Снова ночь, снова тоска. Инесса.
Глава 6
«Нельзя поддаваться негативу! Если не пишется, пойду посижу у камина. Дрова-то теперь у меня есть,» — вдруг вспомнил Костя.
Он выключил ноутбук и встал из-за постылого стола. «Стану воображать, что я аристократ вроде Бунина, — решил он. — Сижу, скучаю у себя в имении. Для начала, конечно, надо встряхнуться, поесть, коньяку выпить — я видел полбутылки в буфете. Согласен, брать чужое некрасиво. Но коньяк-то приличные люди стаканами не глушат! Если я выпью только пятьдесят грамм, это не будет наглостью».
Так он и сделал. Однако ничего романтически-элегантного из его затеи не вышло. Ужин аристократа составился из чёрствого хлеба и усохшей колбасы. Всё это камнем легло в желудок и не давало забыть о себе ни на минуту. Коньяк тоже оказался скверный — соединившись с ужином, он жёг и бурлил. Не зря у хозяев бутылка осталась недопитой! А может, Колдобины туда дряни какой-нибудь налили вроде пятновыводителя?
Костя понюхал пробку: «Да нет, запах, кажется, коньячный. К тому же в голове шумит…»
Подвёл и камин: дарёные дрова лежали в нём всё той же красивой городошной фигурой, но спичек на полке не было. Костя сходил на кухню и вернулся ни с чем. В карманах тоже пусто. Чертовщина какая-то! Ведь всего полчаса назад Костя кипятил чайник, и коробок был полон. Спичек он вчера купил в местной лавке целую кучу, коробки рассовал по собственным карманам, по шкафам, ящикам столов и всяким укромным местечкам. Но теперь нигде ни одной спички отыскать не удалось.
«Ясно: кто-то повадился ходить в дом, — с содроганием подумал Костя. — Наверное, это Робинзон. Ночью он подбросил мне труп, а днём спёр спички. Только зачем он забрал все коробки? И что мне теперь делать? Утром даже чаю не попьешь. Пока не так поздно, надо сходить к соседям… «
Он надел куртку и вдруг засомневался: «Куда идти? У старухи Каймаковой я спички уже просил, в результате напился какой-то гнусной мяты. Нет! Туда я больше ни ногой, тем более что Инесса на танцах. Значит, к Шнурковым? Неприятно как-то: у них горе, а мне в буквальном смысле приспичило… К композитору? Далеко живёт. Вдруг я снова заплутаю в потёмках и буду всю ночь выбираться? Эх, придётся-таки тащиться к старой ведьме Каймаковой…»
Костя направился к знакомой избе и постучал в дверь. Открыла ему Инесса. Он так опешил, что даже не смог выговорить слово «спички». Вместо этого он издал несколько носовых звуков, как это делают глухонемые.
— Проходи, — сказала Инесса.
Костя недавно уже побывал в этом доме. Он смутно помнил его суровые бревенчатые стены. На них в самодельных рамках висели блеклые фотокарточки с выпученными глазами и две репродукции из старого «Огонька» — «Всадница» и «Шоколадница».
Инессу он, оказывается, тоже помнил смутно. Ещё бы — он видел её только в сумерках и мельком. Теперь он поймал себя на мысли, что тосковал по ней и мучился, а толком рассмотреть её может впервые.
Странным образом она являла собой нечто среднее между «Всадницей» и «Шоколадницей», которые красовались на стенах. От всадницы было у неё неправдоподобно овальное гладкое лицо, а от шоколадницы — бархатные брови и пышная грудь, так высоко поднятая бюстгальтером, что не смотреть на неё во все глаза было невозможно. Ростом Инесса оказалась много ниже Кости, а глаза имела фамильные, бабкины — светло-пронзительные, с крохотными колючими зрачками.
— Вы не пошли на танцы? — наконец смог спросить Костя.
— Не-а, — ответила Инесса. — В Конопееве козлы одни.
На ней был ситцевый халатик, на шее толстая цепочка с какой-то вульгарной подвеской. Говорила она хрипловато и вообще выглядела простушкой. Неужели Ида Васильевна права? Что до выдающейся кормы, то Костя стоял к Инессе слишком близко, чтоб эту корму оценить.
— Тебя дачники наняли добро сторожить или как? — задала Инесса светский вопрос.
— Я друг их сына и здесь в отпуске, — скромно ответил Костя.
Он почему-то сразу понял, что у такой девушки звание писателя не будет иметь никакого успеха.
— А я к бабке приехала, — пояснила Инесса. — Бабка сегодня на всю ночь пошла к шептухам. Они травы варят. Здесь, а Логу, одно старичьё. Скучно — деревня. И в Конопееве скучно, все козлы.
