Брайан Гарфилд - Жажда смерти
Пол знал, о чем ему хочется поговорить с Джеком, но не представлял как к этому подвести. Наконец он изрек:
– На меня напали недавно. Вечером. Поздним вечером.
– На тебя что?
– Парень на улице. С ножом. Похоже, хотел отнять у меня деньги.
– Похоже? Так ты не знал?
– Я напугал его и он убежал. – В его голосе прозвучала гордость.
Джек задохнулся.
– Ты напугал... – Подсознательно комичная реакция. Пол с трудом удержался от улыбки. – Боже ты мой, па...
– Похоже, мне повезло. Негритенок лет двенадцати, тринадцати максимум. У него был нож, но видимо он не знал, что с ним делать. Я заорал и хотел его ударить – ты понимаешь, я был безумно зол. Времени на раздумья не было. Мне кажется, если бы он знал, что именно следует делать, он бы разрезал меня на куски.
– Боже, – прошептал Джек, Он смотрел на Пола, не мигая.
– В общем, все, что я увидел – это как он улепетывал.
– Но – где это произошло.
– За углом от нашего дома. На Семьдесят четвертой между Вест-Эндом и Амстердам.
– Полезно?
– Нет, не слишком. Где-то в районе одиннадцати.
– Что же сделала полиция?
– Ничего. Я ее не вызывал.
– Черт побери, па, ты был должен...
– Слушай, к черту, я же его даже не рассмотрел. Что бы они смогли сделать? Да к тому времени как бы я добрался до ближайшего телефона, парень убежал бы на шесть кварталов.
– Наркоман?
– Понятия не имею. Но вероятно.
– Да, их сейчас трудно остановить.
– Сказать по правде я был в ярости. Чуть не спятил от злости. Никогда в жизни не чувствовал себя таким.
– Так значит, ты начал было наносить парню удар? Черт, это вообще-то крутенько...
– Понимаешь, я не могу ни о чем нормально думать. Мой удар не достиг цели: он отпрянул и принялся делать ноги в тот момент, когда я начал замахиваться. У меня в руке был сверточек четвертаков; видимо он принял его за что-то более весомое. – Чтобы подчеркнуть свои слова, Пол наклонился вперед, – но предположим, что на его месте был бы настоящий убийца? Какой-нибудь уголовник?
– К чему ты клонишь?
– Джек, ведь они попадаются повсюду, на каждой улице. Нападают на людей в пять часов дня у всех на виду. Грабят поезда метра, будто это дилижансы. Ладно, происходит, так происходит, но что же нам делать? Что мне прикажешь делать? Вскинуть руки над головой и звать на помощь?
– Вообще-то, па, если ты ведешь себя тихо и отдаешь им деньги, они как правило, не причиняют тебе зла. Все, что им нужно – деньги. Таких, как те, которые убили ма, не очень много на самом деле.
– То есть мы должны подставлять другую щеку, так значит? – Он быстро встал. Джеку пришлось запрокинуть голову. Пол сказал: – Знаешь, что с меня, черт побери, хватит. Я сыт по горло. В следующий раз, когда кто-нибудь из сволочей попытается остановить меня на улице, мне нужно, чтобы в кармане у меня лежал пистолет.
– Подожди, подожди секундочку...
– Чего ждать? Пока следующий грабитель захочет проковырять во мне ножом дырочку? – Он стоял и чувствовал нелепость и театральность положения; чтобы сгладить впечатление он взял свой стакан и отнес его к бару. И готовя выпивку, стал говорить: – Джек, тебе прекрасно известны все ходы и выходы. Наверняка ты знаешь людей из конторы окружного прокурора. Мне необходимо разрешение на ношения пистолета.
– Это не так просто, па.
– Где-то я читал, что полмиллиона ньюйоркцев носит личное оружие.
– Не носят они их, но практически все это – охотничьи дробовики. У остальных же – ружья и военные трофеи. Определенная часть, разумеется, не имеет разрешения на ношение оружия, но это чревато – закон Салливана гласит, что за подобное преступление можно отсидеть лет двадцать.
– А как же владельцы магазинов, у которых всегда под прилавком находится револьвер? А?
– Па, это совершенно иная категория. Учти, Бюро Лицензий выдает два вида разрешений: хранение и ношение оружия. Ты быть может, сможешь получить разрешение на хранение в квартире древнего немецкого “люгера”, оставшегося с войны, но совсем другое – получить разрешение на ношение оружия в людных местах, на улице.
– А как лее всякие гангстеры, которые совершенно легально носят пистолеты?
– Па, мы все прекрасно знаем, что в нашем городе правит коррупция. Если у тебя имеются десять-двенадцать лишних тысяч долларов, которыми ты можешь“подмаслить” кого-нибудь в определенном департаменте, ты вполне можешь получить разрешение на ношение пистолета. Это неправильно, но так оно есть и так останется. Это конечно непомерная сумма, но мафия может себе такое позволить, чтобы никто не мог упрятать их за решетку за ношение незарегистрированного оружия. Но я в жизни не слышал, чтобы обыкновенный добропорядочный гражданин отдавал такие деньги за получение разрешения. Даже если ты на это пойдешь, тебя станут подозревать в том, что ты наверное хочешь совершить преступление. Твой телефон начнут прослушивать, а квартиру обыскивать время от времени, и всю свою жизнь ты проживешь под наблюдением. Неужели тебе этого так хочется?
– Мне нужна только машина для самозащиты.
– Может быть тебе просто пожить за городом?
– А может тебе? – перекинул вопрос Пол.
– Я-то уж точно перееду, черт возьми. Как только Кэрол поправится, мы уедем из этого ада. Я уже начал просматривать объявления о продаже пригородных домов. И тебе, па, следует об этом подумать.
– Нет. Я уже думал. Мне такое не по душе.
– Что не по душе? Почему?
– Я здесь родился. Провел здесь всю свою жизнь. Пытался было перебраться в пригород. Не вышло. Слишком стар я, чтобы что-либо менять.
– Но теперь все не так как раньше. Тогда здесь еще можно было жить, а сейчас...
Подобной желчности Пол еще не слыхивал от своего зятя; он покачал головой:
– Не могу убегать. Просто не могу.
– Почему нет, черт побери! Что тебя здесь держит?
Объяснить было трудно. Просто Пол не мог позволить шайке засранцев, недостойных стряхивать пыль с его туфлей, выживать его из собственного дома. Но каким образом можно объяснить это ощущение, чтобы оно не напоминало высокопарные речи персонажей из ковбойских фильмов?
Поэтому он только и произнес:
– В общем, ты не станешь помогать мне получать разрешение на ношение оружия?
– Не могу я, па. Нет у меня своей “лапы”.
– А у меня появилось такое ощущение, что даже в том случае, если бы она появилась, ты бы не стал ею пользоваться. Потому что тебе не нравится сама идея.
– Не нравится. Мне кажется, увеличение арсенала боевого оружия не разрядит обстановку на улицах.
– Слишком поздно разряжать, пора вооружаться, – сказал Пол. – Тебе не кажется, что пора вновь обрести самоуважение? Нельзя, чтобы люди бродили по улицам парализованные ужасом, а на них из подворотен выскакивали всякие заразы с выкидными ножами. Нельзя позволять людям жить в таком свинстве.
– Ну, конечно же, заряженный пистолет прибавит тебе веса и могущества. Так что ли?
Чья очередь отправляться к черту за дрянные диалоги из старых фильмов? Но Пол даже не засмеялся. У Джека не было ни фантазии, ни чувства юмора, чтобы оценить подобную фразу.
Он сказал:
– Ты стараешься сам себя перехитрить, па. Ты вообще-то хоть раз в жизни держал в руках пистолет?
– Я служил в армии.
– Ладно. Служил. Клерком – писарчуком. Но никак не боевым офицером. Или даже солдатом.
– Все равно нам приходилось упражняться. Так что пистолеты я в руках держал.
– Не пистолеты, а ружья. А это не одно и то лее. Пистолет – довольно тонкая игрушка, па. Справиться с ним не так-то просто. Люди, которые не знают, как с ним обращаться, постоянно делают себе дырки в коленках. А что если ты напорешься на другого человека с пистолетом? Что будет, когда он увидит оружие. Да он, черт побери, просто разнесет тебя на куски. – Джек развел руками и опустил подбородок на грудь. – Знаешь, мне кажется, лучше всего было бы похоронить эту идею. Пистолет не панацея. Пули никогда не отвечали на поставленные вопросы.
– Мне наплевать на вопросы. Я хочу защитить свою жизнь, почему это простейшее желание вызывает столько пересудов и кривотолков, что в нем противозаконного?
Он прекратил разговор, потому что Джек не сдавался, и продолжать в том же духе не хотелось. Пол прекрасно знал все аргументы, к которым станет прибегать его зять: он сам в прошлом пользовался ими. А нажимать не хотелось, чтобы Джек не заподозрил, что окромя самозащиты, в голове у Пола вертятся совсем другие мыслишки.
Идя домой, он спросил сам себя, что именно он задумал.
Месть, подумал Пол. Она лежала в самом уголке сознания, как ядовитая змея, свернувшись кольцами.
Но это была всего лишь никчемушная фантазия, действительно. Полиция зашла в тупик; на самом же деле она в нем стояла с самого начала. Убийцы Эстер находились на свободе, и никогда в жизни ни у кого не будет шанса их отыскать. Рано или поздно их арестуют, но вряд ли им когда-нибудь “пришьют” дело об убийстве. Никому они не были известны, и отыскать их подноготную не было возможностей. Поэтому не имеет значения, как ты ходишь по улицам: вооруженным или нет: у тебя никогда в жизни не появится шанса выстрелить им в голову. Далее, повстречав их, ты не узнаешь, кто они на самом деле такие.
