Эллен Датлоу - Лучшие страхи года

В квартире были статуи, картины и безумное количество книг, а еще черно-белая фотография Льва Троцкого, кубок женского боулинг-клуба и многотомник «Теории и практики детского психоанализа» Анны Фрейд.

Маленькая старушка с ярко-рыжими волосами и удивленным лицом стояла посреди комнаты и смотрела прямо на меня:

— Маккласки, где ты был?

— Это не Маккласки, мама, — усталым голосом ответила гораздо более крупная женщина средних лет.

— Маккласки из центрального рабочего комитета! Где твоя сигара? — Внезапно на ее лице отразилась догадка. — Ты не куришь из-за моей старшей сестры Салли? Она ненавидит сигары. А я вот люблю курящих мужчин. Это же ты сказал мне, что Вудро Вильсон станет президентом, когда я была маленькой. А когда это случилось, я решила, что ты умеешь предсказывать будущее. Как и я.

— Почему бы вам не присесть? — предложила мне вторая женщина. — Вам нужна моя племянница. Моя мать немного путает прошлое с настоящим. И не только это.

— Ну же, Маккласки, — спросила старушка, — кого в следующий раз выберут? Неужто снова Рузвельта, этого старого фашиста?

Я не понял, кого она имела в виду: Тедди или Франклина.

— Я знаю, кого выдвинут республиканцы, — продолжила она.

Шел 1975 год, и над Джеральдом Фордом все еще смеялись после его падения с лестницы. Я попытался изобразить заинтересованность.

— Того актера. Дона Амичи. Он наголову разобьет президента Картера.

В то время я ни разу не слышал о Картере.

— Нет, не Амичи, другого.

— Рейгана? — спросил я.

О нем я знал. За несколько лет до этого он, к всеобщему удивлению, занял пост губернатора Калифорнии.

— Да, его. Вот видишь, как когда-то про Вильсона, теперь и про Рейгана ты говоришь, что его изберут президентом.

— Хотите чаю выпить, пока ждете? — поинтересовалась дочка со скучающим и раздраженным видом.

Мы о многом переговорили в тот день. Но когда через несколько лет я думал об этой встрече, то первым делом, конечно, мне вспоминалось предсказание о Рейгане. Впрочем, рядом с семейством Вега всегда находилось место сверхъестественному. Как и бессмысленным спорам.

А потом входная дверь открылась, и в квартиру вошла потрясающая парочка. Он был бандитом и явно бывшим боксером, со сломанным носом и в хорошем костюме. Она была высокой, длинноногой, лет тридцати, в черных брючках в обтяжку, с распущенными рыжими волосами и холодным взглядом.

В первое мгновение она показалась мне похожей на кинозвезду со своим телохранителем. Но по тому, как Руфь Вега смотрела на Фрэнка Парнелли, я понял, что это она его опекает, а не наоборот.

Парнелли уставился на меня. И вот спустя несколько лет после того, как тело Марка Бэннона опустили в могилу, я снова увидел его взгляд в чужих глазах.

Именно это мгновение я вспоминал, когда поднимался от паромной переправы в поселке Вибо-Айленд к востоку от Квебека.

Лес знал, где сейчас Руфь, но так и не решился с ней увидеться.

Я же пришел к выводу, что, если ей не хочется со мной встречаться, мы и не встретимся — она этого попросту не допустит.

Как я и думал, Вибо-Айленд оказался похожим на старую рыбацкую деревушку, которая в один прекрасный день где-то в середине двадцатого века превратилась в летний курорт и неожиданно для себя стала пригородом. К полудню воздух здесь так и не прогрелся.

Я увидел, что на рыбацком причале стоит женщина с рыжими волосами. Издалека мне показалось, что Руфь Вега кормит уток. Только потом я разглядел, что она рвет какие-то бумаги и развеивает их по ветру нал рекой Святого Лаврентия. В первое мгновение я подумал, что за тридцать лет она совершенно не изменилась.

Я заговорил с ней, когда подошел вплотную:

— Что случилось, мисс Вега, у вас шредер сломался?

— Маккласки из центрального рабочего комитета, — обратилась она ко мне, и в этот миг я увидел, как она похожа на свою бабушку. — Я помню, как подумала, когда мы встретились впервые, что мама Марка удачно выбрала сыщика. Вы нашли ее сына и действовали очень осмотрительно.

Мы прошлись пешком до ее дома. Это был коттедж, из всех окон которого открывался прекрасный вид, а за забором рычали два крупных черных шнауцера.

— В первый раз это оказалось очень просто, — признался я. — Он помнил свою семью и хотел, чтобы его нашли. Когда я искал его во второй раз, через несколько лет, пришлось гораздо труднее.

Руфь кивнула. Мы сидели у нее в гостиной. Она пила вино, я — чай. Комната была обставлена очень изысканно, ничего лишнего: оружейный кейс, компьютер, Сай Твомбли над камином.

— Миссис Бэннон пришлось отправить меня на поиски своего сына во второй раз, когда она потеряла с ним связь. Я нашел Фрэнка Парнелли, но он выглядел обычным деревенщиной. И в его глазах больше не было Марка. Он и понятия не имел, где вы. Ваша бабушка была уже в маразме и разгуливала по квартире в ночной рубашке. Мне пришлось вернуться к миссис Бэннон и сказать ей, что у меня ничего не вышло. Я смог найти Марка только через пару лет, когда появился Светланов.

— Было время, когда мы с Марком любили друг друга, — призналась Руфь. — Пару раз он в шутку предлагал бросить Парнелли и перейти ко мне. Я этого не хотела, да и он, если честно, побаивался связываться с людьми, которых не мог контролировать. Кончилось тем, что Парнелли мне опротивел, и я перестала с ними видеться. Вскоре после этого Марк покинул Парнелли, и мы разъехались из Нью-Йорка каждый в свою сторону. Через несколько лет он снова объявился, когда я жила на Юкатане. На этот раз он пришел вместе с моим старым знакомым. Когда в детстве я жила у бабушки, вокруг нее какие только люди не крутились. Шпионы, предсказатели, кто угодно. Одного из них звали Декер. Это был молодой парень с темными глазами и черными волосами, длинными, как у скрипача. Одно время он носился с каким-то своим проектом и хотел, чтобы бабушка что-то ему подсказала. Я считала его очень сексуальным. Мне тогда было десять лет. Потом он перестал к нам приходить. Но я его встречала: однажды он с какой-то женщиной вышел из банка и прошел по улице мимо меня. Другой раз, когда мы с классом ходили на экскурсию в штаб-квартиру ООН, я увидела его в метро в форме курсанта мореходного училища. Когда я вечером пришла домой, бабушка спросила, не встречала ли я Декера в последнее время. Я ответила, что да, встречала, и тогда она велела мне идти делать уроки, а сама кому-то позвонила и что-то коротко сказала в трубку. После этого я его больше не видела. А потом однажды ночью в Мексике он постучался в мою дверь и выглядел один в один как при нашей последней встрече — как будто ни на день не постарел. В его глазах что-то очень быстро промелькнуло, и я поняла, что Марк с ним, но управлять им не может. Декер и сам умел подчинять себе чужой разум. Но моя бабушка научила меня заклинанию, защищающему от воздействия чужих мыслей. А дядя Дано научил выхватывать пистолет, целиться и стрелять, не задумываясь. Убийство — это очень глупый способ решать проблемы. Но иногда ничего другого не остается. После смерти Декера я впустила к себе Марка примерно на час, а потом нашла ему другого носителя. Он был как искра — чистый инстинкт, свободный от ограничений плоти. После этого что-то во мне изменилось.

Когда мне пришла пора возвращаться на пароме в город, Руфь проводила меня до переправы.

— Я видела его сестру по телевизору, когда сказали, что она будет баллотироваться в Сенат. Я правильно поняла, что это она его ищет?

Я кивнул, и Руфь продолжила:

— Очень скоро, после введения военного положения, идиоты-сенаторы попытаются отстаивать гражданские свободы, и в столицу направят войска, чтобы их арестовать. Без Марка она окажется среди них.

Когда я подошел к трапу, она обняла меня и сказала:

— Ты думаешь, что это ты его ищешь, но на самом деле он ждет тебя.

Через несколько дней после возвращения в Нью-Йорк воспоминания о поездке в Вибо-Айленд стали казаться мне нелепым сном. А потом поздним вечером я возвращался домой. Я шел по своему кварталу — мимо туристов и студентов, банкиров и вышибал. Я видел, как люди искоса поглядывают на замеченных в толпе знаменитостей.

И тут мне на глаза попался чернокожий мужчина с круглым лицом и бритой головой. Я узнал его: это был рэпер, неожиданно прославившийся и ставший миллионером. Он сидел на заднем сиденье длинного лимузина с открытой дверью. Я встретился с ним взглядом. Его зрачки расширились и снова сузились, и неожиданно он обмяк на подушках.

В это мгновение я снова увидел серое зимнее небо и почувствовал промозглый холод покрытого льдом Непонсета. «Сколько лет, сколько зим», — произнес чей-то голос в моей голове, и я понял, что Марк вернулся.

Несколько часов спустя поезд отошел от станции Нью-Хейвен, и пассажиры стали рассаживаться по местам.

— Руфь говорила, что ты меня ждал, — мысленно обратился я к Марку.