Шон Хатсон - Язычник
— Долго мы будем тут сидеть? — простонал Джеймс; его щеки были все в слезах, кожа — молочно-белого цвета.
Кроссли вытер пот с лица и бросил взгляд на часы.
Было 3. 27.
Прошло уже почти тридцать минут с тех пор, как он позвонил из телефона-автомата, прежде чем свернуть с главной улицы к Пэддингтонскому парку. Машина с двумя своими пассажирами стояла сейчас на детской площадке. Разгулявшийся ветер вращал карусель, и при каждом ее скрипе Кроссли встревоженно поднимал глаза. Качели также качались, точно их раскачивала чья-то незримая рука.
Джеймс продолжал стонать от все усиливающейся боли.
— Я не могу больше терпеть, — прошептал он сквозь стиснутые зубы. — Ну, пожалуйста, поехали.
Кроссли кивнул и вновь оглянулся, словно ждал какой-то подсказки от детской горки и железных рам для лазания.
Он услышал мягкое урчание мотора и увидел «монтего». Подъезжая, водитель моргнул фарами.
— Кто это? — спросил Джеймс.
Ничего не ответив, Кроссли открыл водительскую дверь и вышел, не зная, то ли подойти к «монтего», то ли подождать. Он решил подождать. Водитель заглушил двигатель, вылез из-за руля и быстрыми шагами пошел в их сторону.
Сильный ветер трепал волосы Кроссли и обдавал, его холодом. Джеймс продолжал сидеть, скорчившись в машине, как хнычущее дитя.
— Что случилось? — злобно прошипел Питер Фаррелл, поглядев сперва на Кроссли, затем на раненого Джеймса.
— У этой суки был револьвер, — сказал Кроссли. — А против револьвера не очень-то попрешь.
— Значит, вы ничего не нашли? — продолжал допрашивать Фаррелл.
Кроссли мотнул головой.
— Вы не обыскали его кабинет наверху?
— Нам не удалось даже подняться туда, — сказал Кроссли. И, повернувшись к компаньону, добавил: — Надо отвезти его в больницу, он здорово навернулся.
— Можешь не сомневаться, полиция уже успела предупредить все больницы. Рана тяжелая? — спросил Фаррелл.
— Сам посмотри. — Кроссли открыл дверь машины со стороны, где сидел Джеймс.
Фаррелл увидел торчащий наружу обломок кости.
— Вы были неосторожны, — раздраженно сказал он.
— Нам просто не пофартило, — запротестовал Кроссли.
— Это то же самое.
— А что бы делал ты сам, если бы эта сука взяла тебя на мушку?
— Вытащил свой револьвер и взял бы ее на мушку, — отрезал Фаррелл, приближая свое лицо к лицу Кроссли. — Все дело теперь может сорваться. Мы даже близко не сможем подобраться к их дому, они будут нас ждать. Вы просто пара идиотов. — На миг он повернулся к ним спиной, уперев руки в бока.
— Что же нам делать с Джеймсом? — спросил Кроссли. — Ведь ему же надо помочь, бедняге.
Фаррелл медленно повернулся и сунул руку внутрь пиджака.
У Кроссли отвисла челюсть, когда он увидел, что Фаррелл достал большой пистолет с насаженным на дуло глушителем и дважды выстрелил в голову Джеймса.
Первая пуля, перебив переносицу, попала в глаз. Вторая разнесла затылок, усеяв его остатками водительское сиденье и боковые окна.
Убитый повалился на бок; его единственный уцелевший глаз все еще смотрел в удивлении и страхе, рот был открыт.
— Избавься от тела и от машины, — сурово приказал Фаррелл. — После этого позвони мне. — Он вернулся к своему «монтего» и, открыв дверь, сказал: — Если ты еще раз так наколбасишь, Кроссли, я пристрелю и тебя. — Он сел в машину, завел двигатель и уехал.
Кроссли смотрел на труп, и в ноздри ему бил запах крови и экскрементов. Его пробирала сильная дрожь, и он знал, что это не от холода.
Карусель вновь заскрипела. Качели медленно покачивались.
Глава 36
Портье благодарно принял чаевые, кивнул и, когда Донна повернулась к нему спиной, одобряюще улыбнулся.
Она подождала, пока он закроет дверь, подошла к окну своего номера и раздернула занавески. Гостиница «Шелбурн» в Дублине, где она остановилась, выходила окнами на парк, и несколько мгновений Донна смотрела на деревья, радуясь тому, что она благополучно добралась до места. «Лучшая гостиница во всей Ирландии», — хвастливо утверждала надпись на блокноте, лежавшем перед администратором. Еще несколько мгновений Донна смотрела на прохожих, идущих внизу. Затем положила свой маленький чемодан на кровать, открыла его и стала вынимать одежду, укладывая ее в ящики гардероба.
Перелет прошел гладко, но Донна вообще-то не любила летать. Не то что бы она боялась, нет, просто ей не нравилось сидеть в самолете подолгу. К счастью, «Аел-Лингус-737» домчал ее от Хитроу до Дублина меньше чем за час, так что она не успела даже соскучиться.
Она обещала позвонить Джули в тот же вечер, сообщить о своем благополучном прибытии и проверить, все ли в порядке у сестры. События предыдущей ночи сильно потрясли их обеих, в особенности Джули.
Распаковав свои вещи, Донна подошла к столу, где лежала ее сумка. Присев, она вынула из нее конверт и высыпала его содержимое на стол.
Тут было около дюжины квитанций, каждая с названием гостиницы. На одной из них было напечатано «Шелбурн».
Она открыла дневник Криса и провела пальцем по его записям.
Записи в дневнике совпадали по датам с квитанциями.
«Замок Дромолэнд», графство Клер.
Гостиница «Холидей», Эдинбург.
«Майфэр», Лондон.
Особенно интересовали Донну записи, где стоял инициал «Д.».
Установить, в каких гостиницах останавливался Крис, было очень просто. Он всегда расплачивался кредитными карточками и оставлял квитанции для своего бухгалтера. Ей надо было только найти их в его кабинете.
Где, любопытно, он останавливался со Сьюзан Риган?
Донна повернулась на вращающемся кресле к кровати.
Может быть, он спал здесь, в этом номере?
Охваченная уже хорошо ей знакомым смешанным чувством гнева и горя, она попыталась отмести эту мысль. Если бы только она могла спросить его, почему он сошелся со Сьюзан, возможно, она не страдала бы так невыносимо. Донна почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы, но она подавила боль, поборола мучительные раздумья. Ей предстоит еще долгие годы страдать и терзаться воспоминаниями, устало подумала она. Убрала квитанции в конверт и сунула его в ящик под одежду.
Туда же она убрала фото Криса и пятерых мужчин.
Дневник она положила в сумку.
Покончив со всем этим, она отправилась в ванную, чтобы смыть дорожную пыль. Путешествуя, даже в самых роскошных условиях, она всегда особенно тщательно следила за чистотой своего тела. Накинув махровый халат, она вернулась в спальню и выбрала, что ей надеть. Белая блузка, джинсы и замшевые сапоги на плоской подошве. Одевшись, она причесалась и наложила на лицо косметику. Посмотрев в зеркало, она осталась удовлетворена своим внешним видом. Затем она надела жакет и взяла сумку, чтобы еще раз взглянуть на таинственную запись в дневнике:
ДЖЕЙМС УОРСДЕЙЛ
ДУБЛИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ГАЛЕРЕЯ.
Когда Донна подошла к лифту и нажала кнопку «1-й этаж», она почувствовала, что ее сердце бьется чуточку чаще обычного. Выйдя из гостиницы, она попросила портье найти ей такси. Меньше чем через пять минут она была уже в галерее.
Глава 37
Галерея — массивное серое здание с каменными колоннами и со статуями перед входом — производила весьма внушительное впечатление. Казалось, она была изваяна неким великаном, очень тщательно и искусно проработавшим весь фасад.
Но у Донны было лишь несколько мгновений, чтобы полюбоваться ее красотой. Она расплатилась с таксистом и торопливо направилась к главному входу; лишь перед широкими каменными ступенями, которые вели к дверям, она слегка замедлила шаг.
Только теперь она осознала, что все не так просто, как ей представлялось.
Прежде всего, в дневнике не было никаких указаний, в какие часы можно застать Уорсдейла на работе. Кроме того, она не имела никакого понятия, как он выглядит.
Медленно поднимаясь по каменной лестнице, Донна оглядывала десятки людей, проходивших мимо нее вверх и вниз, размышляя, как ей найти человека, которого она никогда не видела. Вероятно, ее муж и Уорсдейл договаривались о встрече где-нибудь внутри, а может, даже и снаружи.
Но была и еще одна загвоздка: даже если она его и найдет, что ему скажет?
Она посмотрела невидящим взглядом на развешанные на стенах картины.
Внутри галереи было спокойно и тихо; здесь царила та же атмосфера, что и в библиотеке, та же почтительная тишина.
Поглядев на других посетителей, Донна поняла, какую пеструю публику притягивает это здание.
Здесь были люди всех возрастов; они разгуливали взад и вперед; некоторые подолгу рассматривали картины, другие лишь скользили по ним беглым взглядом, третьи изучали свои каталоги, четвертые делали записи в блокнотах.
Подняв глаза, она увидела в углу зала большой громкоговоритель.
Система всеобщего оповещения.
Внезапно ее озарила мысль, показавшаяся ей удачной. Она повернулась и поспешила к главному входу, вспомнив, что видела там справочное бюро. Оттуда, подумала она, они могут объявить по громкоговорителю, что мистера Джеймса Уорсдейла просят подойти к главному входу.
