Дмитрий Петров - Кносское проклятие
Заказчик связался с киллером по Интернету, как это обычно и делается.
— Искали человека, который может надежно обеспечить «недвижимость» в Питере, — пояснил сидевший сзади меня убийца. — Я ответил, что могу. В Питере мне передали деньги — первую половину, аванс.
— Кто передал? — чуть не взвился я, ощутимо подпрыгнув на скамейке.
— Не оборачивайся, — напомнил мой таинственный собеседник. — Встречу назначили на площади Восстания, в ресторане «Сфинкс». Но это только так называется — ресторан. Обычная забегаловка для пассажиров с вокзала.
— Брат, — прервал я его нетерпеливо, — мне есть с кем поговорить о ресторанах. Давай о деле.
— А мне не с кем, — заметил убийца, нисколько не меняя своего спокойного задумчивого тона — он ведь был сейчас хозяином положения. — Вот я и решил тебе рассказать об этом ресторане, Стриж. Почему бы тебе из вежливости не послушать? Ну так вот…
— С кем ты там встречался? — перебил его я. — В этом плохом ресторане? Кто пришел на встречу?
— Девку прислали, — ответил киллер. — Молодая совсем, черненькая, вертлявая.
— А о чем вы с ней говорили?
— Ни о чем не говорили. Она присела за столик на минутку, передала пакет с бабками и ушла. О чем нам с ней говорить? Получил аванс и пошел работать.
Так, несколькими рублеными предложениями убийца рассказал, как осуществил привычную для него несложную операцию.
Он получил по электронной почте фотографию Димиса Лигуриса, его питерский адрес и место работы — университет. Этого оказалось достаточно для того, чтобы киллер сумел выследить свою жертву, установить распорядок дня Димиса и спланировать безошибочное убийство.
— Это трудно было, между прочим, — добавил убийца. — Я сразу понял, что все делать надо прямо у него дома. Но он же каждый день в разное время возвращался. Я две недели следил, пока не доехал, в чем дело. Алгоритм называется…
Я слушал бормотание у себя под ухом и пропустил бы жалобы киллера на тяжелую жизнь, если бы не непривычное слово — «алгоритм». Встрепенувшись, я вник в смысл рассказа.
Оказывается, киллер был вынужден следить за Димисом целых две недели из-за того, что тот был очень набожным. Четыре раза в неделю он после университета ехал не домой, а в церковь, где оставался подолгу — от двух до четырех часов.
— Я только потом понял, что он ездит туда по понедельникам, вторникам, четвергам и субботам, — бубнил убийца, поясняя то, что было для него важно, — а в среду, пятницу и воскресенье — не ездит. Вот и надо было дело на эти дни планировать…
— В какую церковь он ездил? — спросил я на всякий случай.
— На Выборгской стороне. «Всех Скорбящих Радость» называется, — охотно отозвался мой незримый собеседник. — Старая такая, скоро развалится.
— А что Димис там делал? Молился?
— Почем я знаю? — безмятежно сказал киллер. — Разве я смотрел? Не люблю я в церкви заходить. На лавочке поджидал его, благо лето, тепло.
Я невольно пожал плечами. Собственно, эту информацию можно было пропустить мимо ушей. Если убитый — этнический грек, то естественно, что он ходил молиться в православную церковь. А что часто ездил молиться — это дело вкуса.
Настал черед главного вопроса. Во всяком случае, он казался мне главным в тот момент.
— Зачем ты вырезал на груди у парня минойский топорик? — спросил я.
— Кого? — не понял мой невидимый собеседник. — Кого вырезал? А, бабочку… Это было условие. Мне так и написали, чтобы обязательно на груди у паренька было вырезано именно это. Даже рисунок прислали, чтоб я не ошибся.
Затылком я почувствовал, как киллер сзади улыбнулся.
— У каждого свои причуды, — заметил он снисходительно, — а мое дело — обслужить клиента. Бабочка так бабочка — рисунок несложный. Если б попросили тигра нарисовать, тут бы я затруднился.
— А ты не спрашивал, зачем заказчику эта бабочка? Он как-нибудь объяснил свое желание?
— А зачем мне спрашивать? — удивился убийца. — Какое мое дело? Меньше знаешь — крепче спишь. Бабочка — это условие. Обычно заказчик другое условие ставит, — доверительно сообщил он. — Да ты, Стриж, и сам знаешь, мужик опытный.
— Инсценировать ограбление? — догадался я.
— Ну да, — хмыкнул киллер. — Странный народ эти заказчики! Как подумаешь — чудаки, да и только! Решились человечка заказать, на кровь пошли, а все трусят: хотят, чтоб не похоже на чистое убийство было. Чтоб все подумали, будто ограбление. Только никого еще не удалось этим обмануть, — заявил он философски. — Вот сколько раз инсценировал я ограбление, а толку никакого. На другой день смотришь в новостях по телевизору, а там сразу говорят — чистое убийство, работал профессионал.
Он засмеялся как-то утробно и самодовольно добавил:
— Профессионал, говорят. Уважают.
От этого смеха я невольно вздрогнул, а нога, и так дергавшаяся, прямо подпрыгнула. Странно устроена человеческая натура: каждый урод хочет уважения, а то и общественного признания. Вот и этот туда же — сделал убийство за деньги своей профессией, а при этом еще желает, чтоб его уважали!
Разговор сам собой подходил к концу, и с каждым сказанным словом я все больше чувствовал себя полным дураком. Сейчас мне придется отдать деньги — десять тысяч долларов, как договаривались, а ведь я, по сути дела, ничего не узнал.
Видимо, убийца догадался о моих мыслях, потому что хмыкнул и сказал:
— Что, Стриж, не знаешь, о чем дальше спрашивать? Не бойся, я тебе сам расскажу.
Выяснилось, что условий, поставленных заказчиком, было два. Первое — вырезать на груди Димиса ту самую «бабочку». Второе — убить непременно ножом в горло. Зарезать одним ударом.
— Я не люблю ножом, — признался убийца с трогательной доверчивостью. — Понимаешь, даже не потому, что кровь, руки пачкаешь. Нет, просто из пистолета как-то более по-человечески. Наденешь глушак, аккуратно дырку в голове сделаешь, и дело с концом. А резать — это как-то не по-нашему. Мы же не кавказцы, чтоб удовольствие от этого получать, когда под твоими руками человек издыхает.
— А заказчик — кавказец? — спросил я на всякий случай.
— Нет, — последовал немедленный ответ. — Про это я тебе отдельно скажу. Проверил я тот адрес, с которого мне письма приходили. Сто евро это стоит — проследить по цепочке, откуда на тебя письмецо свалилось. Есть у меня один шустрый парнишка, он это как-то насобачился делать. Пощелкает на компьютере в Интернете, и дело с концом — вот тебе и адресок заказчика.
— Ты всегда так делаешь? — не выдержал я. — Устанавливаешь адрес заказчика? Зачем тебе это? Ты же сам только что сказал: меньше знаешь — крепче спишь. Разве не так?
— Не так, — после паузы ответил убийца. — Иногда очень даже полезно бывает знать, с кем имеешь дело. Говнюки такие попадаются! Знаешь, добрый человек ведь не станет заказывать другого. Если уж заказывает, значит, сволочь порядочная, такому верить нельзя.
Мне стало смешно. Страшно и смешно одновременно. Вообще разговор моего затылка с невидимым собеседником производил на меня странное впечатление. Как будто я находился в каком-то чудовищном и неправдоподобном мире кошмаров, где ужас переплетается с безумием. Без юмора на это смотреть нельзя — иначе запросто сойдешь с ума.
— А ты сам — добрый человек? — спросил я. — Заказчики, говоришь, недобрые. Ну ладно. А ты что, сильно добрый?
— Я — никакой человек, — ответил голос, как будто киллер уже задавался этим вопросом и давно нашел ответ. — Мне платят за работу, я ее делаю. Не стану делать я — будет делать другой.
Электронный адрес заказчика установить не удалось. Письма шли с бесплатного почтового сервера и были написаны по-английски. Известно стало лишь то, что сервер этот — греческий.
— А что тут удивительного? — заметил киллер. — Парнишка же — грек. Вот свои его и решили замочить. Сволочи, я ж говорю.
Вторую половину обещанных денег убийца не получил. На другой день после преступления он позвонил по указанному телефонному номеру, но там стояла полная тишина. Он написал электронное письмо заказчику, напомнил о сумме. Ответа не было.
— Кинули меня, — крякнул киллер с неудовольствием. — Бывает, конечно, но обидно. Как мальчика меня сделали эти греки позорные. Потому я и решил встретиться с тобой, Стриж. Когда найдешь их и станешь мочить, дай им лишний разок по яйцам за меня. Скажи: от агента по недвижимости, по спецзаказу. — Он помолчал, потом тихо добавил: — Деньги давай. Побазарили, хватит уже.
Я полез за пазуху и, вытащив пакет с деньгами, протянул его назад.
— Девушка, — сказал я. — Ты встречался с девушкой в том плохом ресторане… Сказал, что она маленькая, черненькая. Ты не мог ошибиться? Она не могла быть крупной блондинкой? Перекрасилась и всякое такое…
