Джеффри Дивер - Собиратель костей
— Может быть, это цемент? — предположил Райм.
— Не исключено.
— Тогда я перестаю понимать, причем здесь раковины, — пожал плечами Мел. — Вокруг всего Нью-Йорка отложения раковин включают в себя массу грязи и перегнивших растений. Здесь лее почему-то добавлен цемент, а растительные включения ничтожны.
— Края! — неожиданно рявкнул Райм. — Края! Какие края у твоей раковины. Мел?
Купер прильнул к окуляру:
— Обломанные, совсем, не сглаженные водой. Такое происходит при сухом дроблении. Эта раковина давно не лежала в воде.
Глаза Райма шарили по карте Рандела справа налево. Наконец, его взгляд замер на том месте, где у «прыгающей собаки» находился крестец.
— Есть! — выкрикнул он. — Теперь мне все ясно. В 1913 году Ф. У. Вулворт выстроил здание в шестьдесят этажей, которое до сих пор носит его имя. Оно знаменито своей архитектурной терракотой, из которой были вырезаны фигуры химер и прочих готических чудовищ. В течение шестнадцати лет дом оставался самым высоким в мире. Из-за того, что почва в этом месте Манхэттена была намного ниже, чем уровень Бродвея, рабочим пришлось выкопать очень глубокий котлован для возведения массивного фундамента. Во время работ случайно были обнаружены останки промышленника Талбота Соамса, похищенного в 1906 году. Они были погребены в породе, напоминавшей белый песок, но на самом деле оказавшейся измельченным ракушечником. Газеты во всю трубили о том, что тучный обжора-магнат и в смерти не нашел в себе сил расстаться со столь любимыми им при жизни устрицами. Из-за того, что эти моллюски во множестве встречались на восточной оконечности Манхэттена и все мусорные баки были завалены их раковинами, получила свое название Перл-стрит, то есть Перламутровая.
— Заложница должна быть где-то в центре города, — объявил Райм. — В деловой части, скорее всего, ближе к восточной стороне. И возможно, на Перл-стрит. Она находится под землей на глубине от пяти до пятнадцати футов. Может быть, это новостройка или просто подвал. Надо искать старинное здание или тоннель.
— Джерри, еще раз быстренько проверь по информации Управления охраны окружающей среды, где сейчас ведется вывоз асбеста.
— По Перл-стрит таких участков нет, — отозвался молодой детектив, отрывая взгляд от карты, над которой он и Хауманн сейчас работали. — Зато в других районах их не меньше трех дюжин: и в Гарлеме, и в Бронксе... В деловой части ничего похожего нет.
— Асбест... асбест... — как завороженный, повторял Райм. — Что же такого еще может сообщить нам этот чертов асбест? Часы показывали уже пять минут третьего.
— Боу, в любом случае нам надо начинать пошевеливаться. Бери своих людей и бросай их на поиски. Проверьте все до одного дома по Перл-стрит. И Уотер-стрит тоже.
— Ничего себе! — ахнул полицейский. — Представляешь, сколько там этих домов?! — И он направился к двери.
— Лон, тебе тоже надо идти, — обратился Райм к Селитто. — Чем больше людей, тем больше шансов на успех. Придется задействовать все имеющиеся у нас резервы. Амелия, я хочу, чтобы вы тоже участвовали в поисках жертвы.
— Послушайте, я как раз думала о том, что...
— Офицер Сакс, — перебил ее Селитто, — по-моему, приказы надо выполнять, а не обсуждать.
Она бросила на него сердитый взгляд, который сразу же испортил ее привлекательную внешность.
— Мел, ты приехал сюда на своем автобусе? — спросил Райм Купера.
— Именно так. На СНР.
В автобусах, которые вызывали на место преступления для сбора и анализа вещественных доказательств, находилось такое количество всевозможной аппаратуры, которому позавидовала бы криминалистическая лаборатория небольшого города. В то время, когда Райм еще служил в следственном управлении, он приказал использовать более маневренные микроавтобусы. Их называли СНР — средство немедленного реагирования. С виду эти машины казались обычным городским транспортом, но Райм добился, чтобы их двигатели заменили на турбинные, такие, которые стоят в полицейских машинах перехвата. Впоследствии частенько получалось так, что лабораторные микроавтобусы успевали прибыть на место преступления даже раньше полицейских патрульных машин, и технические работники волей-неволей становились там первыми офицерами. А это мечта каждого, кто работает в полиции.
— Передай ключи Амелии.
Купер повиновался, и Сакс, на несколько секунд застыв, неожиданно сорвалась с места и бросилась к лестнице. Райм отметил про себя, что даже ее шаги сейчас звучали как-то сердито.
— Ну, хорошо, Лон. Что ты обо всем этом думаешь? — обратился Линкольн к Селитто.
Тот лишь посмотрел на пустую комнату и подошел поближе к приятелю:
— Ты действительно хочешь задействовать в этом расследовании ДК?
— Что такое ДК?
— Я имею в виду эту девушку, Сакс. У нее есть прозвище: ДК.
— Почему?
— Только не называй ее так в лицо, она начинает раздражаться. Ее отец был прекрасным полицейским в течение сорока лет. Он действительно был великолепным человеком, копом по призванию, поэтому ее стали называть ДК — Дочь копа.
— А ты думаешь, не следует нам ее подключать?
— Я ничего подобного не говорил. Просто мне интересно, почему ты выбрал именно ее?
— Потому что ей пришлось спускаться вниз по отвесной скале только ради того, чтобы оставить место преступления нетронутым. Кроме того, она самостоятельно перекрыла движение поездов. А это неплохое проявление инициативы.
— Ну и что? Я могу назвать тебе дюжину полицейских, которые поступили бы точно так же.
— Тем не менее, мне нужна именно она, — строгим голосом произнес Райм, давая понять Селитто, что дальнейшая дискуссия на эту тему неуместна.
— Я просто хотел сказать еще вот что, — смутился детектив, — я только что имел разговор с Поллингом. Так как Перетти не включен непосредственно в расследование, то могут возникнуть неприятности, если выяснится, что осмотр места преступления методом «решетки» производил самый обыкновенный патрульный полицейский.
— Возможно, так оно и будет, — безразлично произнес Райм, любуясь приклеенным к стене плакатом с начатым на нем описанием преступника. — Но мне кажется, что эта проблема и яйца выеденного не стоит по сравнению с теми, которые нас ждут уже сегодня.
И он опустил голову на мягкую подушку.
Глава седьмая
Микроавтобус мчался по направлению к грязным закопченным районам Уолл-стрит в деловой части Нью-Йорка.
Пальцы Амелии Сакс нервно постукивали по рулю, когда она пыталась представить себе то злосчастное место, где томилась бедная Ти-Джей Колфакс. Амелии казалось, что найти женщину просто невозможно. Приближающийся финансовый центр города сейчас показался ей невероятно огромным, полным крошечных переулков и тупиков, весь усеянный люками, дверями и бесконечными черными окнами.
В любом из этих мест можно спрятать заложника.
Перед мысленным взором Сакс все еще стояла рука, торчащая из холмика возле железнодорожного полотна. И блеск кольца с бриллиантом, надетого на окровавленную кость пальца. Амелии были знакомы такие кольца: подобные украшения покупают сами себе богатые одинокие девушки. Будь у нее побольше денег, она приобрела бы себе нечто похожее.
Сейчас она мчалась на юг, лавируя в потоке машин и уклоняясь от столкновения с многочисленными велосипедистами.
Даже в такой солнечный сияющий жаркий день эта часть города казалась холодной и мрачной. Мрачные здания отбрасывали глубокую тень, а их серые стены покрывали темные подтеки, напоминавшие свернувшуюся кровь.
Сакс сбросила скорость до сорока миль, вписалась в поворот и, несколько раз подпрыгнув на выщербленном асфальте, машина снова помчалась вперед.
«Великолепный двигатель», — подумала Амелия и решила попробовать, как он покажет себя на скорости семьдесят миль в час.
Еще будучи подростком, Эми Сакс, пользуясь тем, что отец, уставая на дежурстве, ложился спать, зажимала в ладони ключ от его «Камаро» и невинным тоном осведомлялась у матери, не надо ли что-нибудь купить в магазине. Не успевала та ответить отрицательно или порекомендовать дочери сесть на поезд, как девочка исчезала и через секунду уже неслась в отцовской машине по проселочным дорогам.
Возвращалась она часа через три и, конечно же, без продуктов. Эми потихоньку пробиралась в дом, где ее встречала рассерженная мать, читавшая ей пространные нравоучения. Суть их сводилась к тому, что ранняя беременность — штука нежелательная, что материнство в таком возрасте преждевременно состарит Эми, и тогда с мечтами о карьере фотомодели можно будет распроститься навсегда. Однако в конце концов мать выяснила, что ее дочка не спит с кем попало, а вместо этого летает на машине по окрестностям со скоростью сто миль в час. Она рассердилась еще больше, и теперь характер ее нотаций претерпел незначительные изменения: мать предупреждала Эми, что та неминуемо попадет в аварию и изуродует лицо, что также поставит крест на возможности стать той же фотомоделью.
