Мясорубка - Влад Райбер
– Ты ничем не особенный, – ответил головастый. – Варвара – моя! Я за неё хоть жизнь отдам. Всё понял? Беги отсюда! И знай, что за тобой кого-нибудь пошлют. Ты не расслабляйся. И лучше никому не рассказывай про нашу деревню.
Он поплыл обратно на свой берег, а я нёсся к дороге, не чувствуя ног.
Правила жизни в деревне
Я исполнил свою давнюю мечту – купил дом в деревне. Моё желание было вызвано накопленной усталостью от шума и суеты, присущих городской жизни. Многие люди стремятся к перемене места жительства, ожидая обрести счастье в новой обстановке. Вот и я не исключение.
Мне хотелось тишины и свежего воздуха, спокойствия и простоты. Вряд ли я бы смог бросить всё и уехать насовсем, но меня всегда прельщала возможность провести выходные или отпуск за городом.
Объявление о продаже дома мне попалось случайно. Деревня Романовка в восьми километрах от моего города. На участке хорошая одноэтажная постройка из белого кирпича. Дом не новый, но в хорошем состоянии. Две небольшие комнаты, кухня. Туалет, ванная, газовое отопление. Всё как в городе, только рядом с природой.
Я недавно продал квартиру, что осталась мне от бабушки. И денег как раз хватало на этот скромный домишко. Он продавался через посредника.
Риелтор устроил мне экскурсию по участку, по комнатам, в подвал и даже на чердак.
– Вам повезло: котёл, бойлер – тут есть всё, – говорил он.
Ему не нужно было так стараться. Я и так уже решил, что беру. Хотелось поскорее оторвать доски с окон и начать уборку.
Мне нравилась скромная обстановка в доме. Я бы даже ничего не менял в ближайшее время. В спальне большая кровать и шкаф. В гостиной: ковёр, стол, диван, два окна, обои в цветок. Пол кое-где скрипучий, но это ничего.
После сделки я взял отпуск и поехал в новый дом. Представлял, как за неделю всё там натру до блеска, вывезу весь хлам. И какое будет жилище! Уезжать не захочется.
Я сразу убрал доски со всех окон, поднялся по ступенькам на крыльцо и отворил тугой замок. В доме было светло и бодро от холода. Я разжёг газовый котёл в коридоре и поставил его на четвёрку. Продавец сказал, что этого достаточно для комфортного тепла.
В солнечном свете мне открылись детали обстановки, которых я не заметил в первый раз. В гостиной над диваном висел чёрно-белый фотопортрет немолодого мужчины с выразительными чертами лица. Он широко улыбался и хитро прищуривался. Его глубокие морщины прорисовали жёсткие тени. Мужчина был одет по-советски: в летнюю куртку и классическую рубашку. Редкие волосы лежали небрежно.
Этот портрет сразу вызвал у меня неоднозначные чувства. Вроде лицо как лицо, но было в нём что-то отталкивающее. Взгляд казался живым и от того неприятным. Словно этот человек глядел на меня с портрета.
Рассмотрев фото внимательнее, я понял, почему лицо казалось таким неприятным – всему виной неестественный свет снизу. Это придавало лицу жуткости… Нос и правая щека утопали в чёрной тени, а мешки под глазами казались особенно раздутыми. И даже блики в нижней части глаз выглядели странно из-за расположения. На фоне были те же самые обои в цветочек.
Я снял его со стены и попытался прочесть надпись на обороте – имя и фамилия так бледны, что читались только некоторые буквы. Ниже подпись немного чётче: «Построил дом в 1982 году».
– Так вы первый хозяин дома? – спросил я, будто ждал, что портрет мне ответит. – Надеюсь, вы меня простите…
Я расшатал и вытащил гвоздь из стены. Не видел никакого смысла держать в комнате фотографию незнакомого человека. Спасибо, конечно, что построил дом, но пусть полежит на чердаке. Всё лучше, чем на мусорке.
Лаз в потолке находился в коридоре. Я уже потянул вниз крышку и выдвинул лестницу, как вдруг мне в дверь громко постучали, будто мыском тяжёлого ботинка.
Но я закрывал калитку на ключ. Кому хватило наглости влезать на участок через забор?
– Кто там? – спросил я.
Никто не ответил и больше не стучал. Дверь была без глазка, и я открыл на свой страх и риск. Перед домом никого, на участке тоже, словно никто и не приходил.
Но перед дверью кто-то оставил крафтовый конверт. В нём была записка корявым почерком на белом листе: «Правила жизни в деревне… Правило первое: не убирай портрет со стены».
Я скомкал бумагу и задумался: «Никак сельские детишки решили подшутить над новым жителем? Может, это они пролезли в дом и повесили фотографию на стену? То-то я её не заметил в прошлый раз…». Мне было не до детских игр. Я даже не разозлился. Решил, что если поймаю хулиганов за руки, тогда и разберусь с ними.
Меня ждала большая уборка. Я влез на чердак – там низкий потолок, пыльные банки и всякие коробки до самого верха. Портрету в том хламье было самое место. Я положил его на одну из коробок и вскользь пробежался глазами на вещи, что пылятся под крышей. Вижу: стоит деревянный ящик, заполненный бурыми меховыми лоскутами. Я в них порылся, оказалось, что это шкурки каких-то грызунов. Шерсть редкая и некрасивая. Запах гнилой кожи.
Я разглядывал на свет и не понимал: неужели это шкуры диких крыс? Фу! Гадость! И кому понадобился целый ящик крысиного меха? Кто-то из прошлых хозяев охотился на грызунов, сдирал с них шкуры и хранил как трофей?
Меня от этого передёрнуло. Захотелось вымыть руки с мылом до локтей. Я решил, что постепенно всё вынесу с чердака. Ненужно мне чужого хламья!
Было слышно, как дом просыпается: в отопительных трубах тихо перетекала вода, кверху поднималось тепло. Я слез с чердака и услышал, будто кто-то ходит по гостиной. Топ-топ-топ… А потом ещё и хрипловатый мужской кашель: «Кхе-кхе!».
Я вбежал туда, а там никого! Шаги с кашлем сразу стихли.
Меня это слегка напугало, но я подумал, что всё это кажется по привычке: в городе всегда шумно – то поезд едет за окном, то соседи топают, а в деревне тишина. Вот и придумываются в голове всякие звуки.
И правда: до чего тихо! Ни одна собака не лает и нет голосов домашних птиц. Будто вокруг нет никакой жизни. Не так я представлял атмосферу сельской местности…
До темноты я успел стереть всю пыль, снять паутину с каждого угла и вымыть полы. Дом уже стал заметно чище. Я вкрутил в люстры энергосберегающие лампочки взамен старых, разобрал
