Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
И всё в этом духе.
Менее чем через месяц директор тюрьмы покинул свой пост. Его отправили на повышение.
Миновали два года и девять месяцев. Пришло очередное письмо, на котором было указано имя Мурильо, но на этот раз в большом конверте. Конверт оказался нестандартного размера, так как помимо письма Хорхе прислал последний выпуск «Плейбоя». Когда через некоторое время Хорхе прислал свежий выпуск, старый журнал Массимо обменял на книгу «Планета обезьян» у одного афроамериканца, чья камера располагалась этажом выше.
Прошло три года и один месяц с момента заключения. За примерное поведение руководство тюрьмы разрешило Массимо в сопровождении детективов посетить могилу Пабло. Пользуясь случаем, он навестил могилу тёти.
Полсрока позади. Во время игры в футбол во дворе один из соперников бросился доказывать Массимо то, что он нарушил правила. Соперник был одним из новых зеков, которого поместили в тюрьму на прошлой неделе — двадцатидвухлетний норвежец. Возникла словесная стычка. Соперник перешёл на личности, взялся посылать Массимо, после чего начал осыпать матом и оскорблениями всю команду соперников, также упоминая что-то про мать Массимо. Массимо схватил его за ногу и продавил колено в обратном от изгиба направлении. У норвежца диагностировали открытый перелом, а Массимо поместили в карцер на неделю.
Подходил к концу четвёртый год. Братьев Дюре избил коренастый ирландец, сидевший через две камеры. Причиной послужил случайный толчок в плечо младшего из братьев — Фабьена. Оба были помещены в лазарет. Тем же вечером, ещё до того как прозвучала команда «отбой», Массимо прокрался в камеру к ирландцу и спрятался под койкой. Неизвестно, что именно он делал с обидчиком братьев Дюре всю ночь, но на следующее утро у ирландца отсутствовали семь зубов, не раскрывалось левое веко и полдня он не убирал руки от мошонки, а после обращения к врачу у него выявили три сломанных ребра.
Шёл шестой год. В комнате для свиданий ожидал Мурильо. При встрече Массимо крепко обнял его.
— Ну здравствуй, мальчик мой.
Мурильо сложил руки на плечах Массимо и произнёс, оглядывая его с головы до ног:
— Дай посмотрю на тебя.
Массимо долго и с подозрением смотрел в глаза Мурильо. Всё же он спросил:
— Что-то случилось?
В ответ от Мурильо последовали улыбка до ушей и громкий, радостный смех.
— А ты не помнишь?
Массимо пожал плечами.
— Ты балбес ДВАДЦАТИЧЕТЫРЁХЛЕТНИЙ!!!
С диким воплем Мурильо обхватил парня обеими руками, прижал к себе и оторвал от пола.
— С днюхой, МАССИМО!
Мурильо несколько раз слегка шлёпнул Массимо по щеке, после чего они присели за один из столиков.
На них мало кто обратил внимание, хотя в помещении на свидание пришли к семи заключённым.
Глаза у Массимо едва не выпали из орбит, когда к ним подошёл охранник и поставил на стол поднос, на котором стояли миниатюрный торт и чашка фирменного кофе от Мурильо.
— Под тебя надзиратель стелется? — спросил Массимо.
— Нет. Он стелется под двадцать долларов.
Затем Мурильо достал из кармана свечку, воткнул в тортик и поднёс к нити зажигалку.
— А теперь загадай что-нибудь.
Массимо задумался. Свечка потухла спустя почти минуту.
Восемь месяцев и две недели до истечения срока. В новом письме Хорхе рассказывал следующее:
Салют дружище. На этот раз у меня для тебя столько новостей, что не знаю с чего начать. Недавно я накосячил малость и мусора закрыли меня в обезьяннике на целую ночь. Ты не представляешь, какие там, сука, бегают крысы. Но всё оказалось не так скверно. Компания у меня была вполне себе достойная. В камере познакомился с одним барыгой. Интересный человек. Умеет поддержать разговор. Кстати, он мне предложил одну делюгу, если выгорит, будет шоколад. Завтра поеду к нему перетереть. Был ещё сутенёр. Предлагал девочек в широком ассортименте, но сифилис в мои планы пока не вписывается. Чуть ближе к утру к нам подсадили семерых ни то китайцев, ни то корейцев. Короче говоря, они что-то там орали на своём, кричали друг на друга, потом через пять минут начался замес, прибежали мусора и распихали их по разным камерам. Я не рассказывал, но три месяца назад познакомился с одной девчонкой. Так вот, на днях она сказала, что я стану паханом. Я начал паниковать. Куда там мне воспитывать ребёнка. Ты не поверишь, но в этот же день до меня дошли слухи, что она одновременно куролесит сразу с несколькими парнями. Оказывается, ей просто нужно скорее женить на себе какого-нибудь олуха, чтобы ускорить процедуру получения гражданства. Короче, я отказался от родительских прав. На этом мои злоключения пока иссякли. Как только наживу себе новых проблем, тут же напишу.
Шесть месяцев до истечения срока. В тюрьме открыли новый цех со станками для обработки дерева. Диего мастерил шахматную доску, Фабьен уделил внимание игровым фигурам, а Альфонс взялся за наиболее практичную штуку — вешалку. Массимо взял из библиотеки энциклопедию деревянных изделий. Он целыми днями изучал фотографии, подыскивая что-нибудь интересное. На 317 странице он наткнулся на фотографию с изображением матрёшки. Он прочитал о технологии, по которой изготавливается матрёшка, изучил фотографии с демонстрацией поэтапных действий и через два месяца у него на руках была матрёшка не хуже тех, что привозят из Советского Союза, с той лишь разницей, что эта была без маленьких копий внутри. А ещё у этой матрёшки было двойное дно.
Свои услуги по раскраске матрёшки предложил Хуан Де Ла Вега. Он мотал срок за подделку произведений искусства. Вершиной его мастерства стала созданная им копия картины «Жемчужина и волна», которую он выдавал за оригинал и пытался продать на чёрном рынке, убеждая, что в музее Мадрида «Прадо» выставлена подделка. По большей части Хуан копировал картины эпохи Возрождения. Ходили слухи, что однажды по заказу какого-то клиента он нарисовал точную копию «Моны Лизы». Его впечатлила работа Массимо и ему жутко захотелось внести свой вклад в этот шедевр (именно так он и назвал работу Массимо) и сделать матрёшку ещё красивее. Он спросил о том, что изобразить на покрытии. Массимо попросил нарисовать Клинта Иствуда в ковбойской шляпе и с сигаретой в зубах. Хуан оформил всё в лучшем виде. Массимо принял из его рук матрёшку и был восхищён настолько, что негодующе произнёс:
— Ладно меня посадили за убийство. Но зачем сажать людей, которые дарят миру красоту?
— Завидуют, твари — ответил Хуан.
Осталось три с половиной месяца.
