Психиатрическая лечебница - Максим Диденко
Глава 16
За вечерним приемом пищи Юля вновь встретила этого пожилого мужчину, сидевшего с ней на диване незадолго до этого. Он сел напротив нее за тот же столик, что и она, и с удивительным спокойствием и непринужденностью занимался кашей, время от времени размазывая талый кусочек сливочного масла по тарелке, словно его ничто его не заботит, а сам он находится в каком-нибудь ресторане, где его удостоили честью отведать фирменное блюдо этого заведения.
Юля же, хоть и была довольно-таки голодна, просто ковырялась деревянной ложечкой в своей тарелке и с непониманием смотрела на старика.
Все остальные пациенты, как и этот мужчина, с упоением наслаждались ужином. Не все, конечно. Некоторых санитарам приходилось кормить, так как бедолаги совсем потеряли рассудок и даже не догадывались о необходимости подкрепить свои силы; или же просто не могли есть самостоятельно.
Окинув взглядом все столики и обнаружив, что за ними никто не наблюдает, Юля неоднозначно спросила мужчину:
− И?
Он лишь бросил на нее торопливый взгляд и спросил в ответ:
− Что «и»?
− Что это все значит? — Она с трудом сдерживала эмоции.
− Если ты о кормлении, то это у нас самый обыкновенный процесс. Я бы посоветовал тебе привыкнуть к этому и смириться, но не стану, если ты по-прежнему планируешь выбраться отсюда.
− Кормлении? О чем вы говорите? Эти… эти зомбированные… Почему? Что за хрень?
− Милая, побереги свои нервы и себя, тебе это пригодится. А я постараюсь рассказать тебе все, что знаю, — он огляделся по сторонам. — Начать могу прямо сейчас.
− Будьте так любезны, − с нотками иронии проговорила Юля.
− Значит, ты не слышала, что он тебе говорил, пока кормился?
− Говорил? — изумилась она. — У меня настолько сильно разболелась голова, что мне казалось, будто бы она сейчас просто лопнет, а глаза вылезут из орбит. Но голос какой-то я слышала, хоть и слов никаких разобрать не могла, если вы говорите, что это слова, а не шум. Я только ощущала, что он чего-то требует, причем очень настойчиво. Куда уж… Мне не до этого было.
− Понимаю. Так со всеми происходит, поначалу. Покуда не смиришься. Чтобы боль прошла нужно перестать ему сопротивляться.
− Ему? — снова непонимающе спросила Юля.
− Да. Он зовет себя Ошемира, но кто он такой на самом деле мне не известно. Думаю, что этого не знает никто. Также и то, откуда он взялся. Он просто был, или появился в какой-то момент.
− Это какой-то ученый? Злой гений, отравивший нас и теперь контролирующий наш разум при помощи какого-то психологического оружия? Что это такое?
− О, золотце, я не могу тебе ответить на все эти вопросы, так как не знаю на них ответа. Знаю лишь, что это далеко не человек. Это существо пришло к нам откуда-то из других миров, либо же его породило что-то более могущественное, чем он сам.
− Черт, я схожу с ума, − срывающимся голосом проговорила Юля, закрывая лицо руками. — И что же ему нужно от нас? Почему мы? Почему я, вы, все эти люди?
− Его интересуют лишь первичные потребности — питание ради выживания, насколько я понимаю. Ты поешь, поешь. Это важно, чтобы легче перенести его следующее кормление, — старик указал ей на нетронутую кашу в ее тарелке. — Этого не избежать, если ты однажды пила воду из той бутылки.
Юля со слезами на глазах забросила в рот первую ложку каши и с большим нежеланием проглотила.
− А как же весь персонал больницы? Я видела доктора Высокова, санитаров, даже уборщика в числе тех, кто становился в круг в центре комнаты. На них это тоже распространяется? Сам Высоков пил воду из этих бутылок, я видела, когда была у него в кабинете. Я ничего не понимаю…
Старик посмотрел на нее такими глазами, в которых ощущалось огромное желание помочь, но в то же время в них была нотка отчаяния и неуверенности. Только он открыл рот, чтобы заговорить, как над их головами прогремел голос из динамиков по углам комнаты со словами о том, что время, отведенное на прием пищи, закончилось и всем пациентам следует пройти в свои комнаты для отдыха.
Дослушав сообщение до конца, старик все же сказал:
− Я подумаю, как более правильно ответить на твои вопросы, а пока нам пора. Береги себя и помни: не принимай лекарства, что они будут давать. Любыми способами!
Сказав это, он встал и ушел, оставив ей еще больше вопросов, чем было до этого разговора.
Вскоре к ней подошла медсестра и попросила проследовать за ней. Она показала ей комнату, которую подготовили специально для нее. В помещении тускло горел свет, но можно было рассмотреть узкую кровать у стены, маленький столик и бутылку воды на нем, какой-то листок бумаги рядом с бутылкой и кекс. «Кекс? — подумала Юля. — Это меня так задобрить хотят? Ну класс, я после этого должна все простить и забыть, что вы меня заперли в психушке против моей воли? Клоуны».
Главной отличительной от той «мягкой» палаты особенностью было окно в конце комнаты. На нем были решетки, установленные изнутри, а стекла самого окна находились на расстоянии не меньше метра от стальных прутьев. По всей видимости, это нужно для того, чтобы к ним нельзя было дотянуться руками, а лишних предметов, которые можно бросить в стекло, чтобы достать осколки и навредить себе, в комнате не находилось.
«Предусмотрительные гады», − подумала Юля.
− Располагайся, подруга. Тебе очень повезло, что доктор Высоков о тебе хорошего мнения. Если что-то будет нужно, просто позови. — С этими словами медсестра закрыла за собой дверь и щелкнула замком.
Взяв записку, она прочитала следующие строки:
«Я очень надеюсь, что ты будешь себя хорошо вести и не доставишь нам больше никаких хлопот. Твои собственные покои со
