Маленькие грязные секреты - Дженнифер Хиллиер
Ее зовут Маккензи Ли.
Фотокопия водительских прав штата Вашингтон подтвердила, что ей действительно двадцать четыре года. Рост около метра восьмидесяти, вес шестьдесят килограмм, каштановые волосы и карие глаза. Фотография с водительских прав, сделанная два года назад, отличалась от фотографий, сделанных вчера в Портленде. Нынешний цвет волос у нее бледно-розовый, оттенка сладкой ваты.
Всего двадцать, офигеть, четыре. И розовые офигенные волосы. Марин сочла бы это забавным, если б эта интрижка не затрагивала ее семейные интересы.
Обнаружились и новые фотки, не показанные в офисе.
Снятые прошлым вечером длиннофокусным объективом фотографии Дерека и Маккензи в отеле «Монако», — эти двое даже не опустили жалюзи на окне, будто готовы были объявить о своей связи всему миру.
Ее внешность. Теперь, у себя дома и без посторонних наблюдателей, Марин могла сосредоточиться на ее внешности и позволить откровенно выразить собственные чувства.
А чувствовала она ненависть. Чистую, всепоглощающую и ослепительно-белую ненависть. Марин возненавидела Маккензи Ли всеми фибрами души, не задействованными в чувствах вины, печали, депрессии и ужаса.
И — о боже, как же благотворна эта ненависть! Марин и не догадывалась, что такие негативные эмоции способны опять вдохнуть в нее жажду жизни.
Судя по записям с телефона Дерека, очевидно, что он общался с любовницей по телефону только в те дни, когда они не встречались лично. Два месяца назад между ними не было никакого мобильного контакта целых три дня. Марин проверила, где Дерек был в это время. Они вели «семейный календарь» и старались обновлять его данные, указывая даты деловых встреч друг друга. На той неделе ее муж уезжал в Нью-Йорк для пополнения капиталовложений. Четыре полных дня встреч с инвесторами на Манхэттене.
Марин открыла инстаграм Маккензи, публичный аккаунт без каких-либо ограничений приватности. Прокрутив множество выложенных фотографий, обнаружила кучу снимков за ту самую неделю. И среди них, приглушенные фильтрами мягкого фокуса, живописные доказательства их поездки в Нью-Йорк, в виде фотографий Маккензи на фоне Эмпайр-стейт-билдинг и Рокфеллеровского центра. Искусно срежиссированная фотография застывшего горячего шоколада в легендарном кафе «Серендипити III»[23]. А вот она взирает умильным взглядом на фирменную сумку от «Дольче и Габбана» в магазине «Блумингдейл»[24]. Фотография возле бродвейского театра Ричарда Роджерса[25], где она ликующе показывает два билета на «Гамильтона»[26].
Млятский «Гамильтон». Марин еще не видела этот мюзикл.
Она не обнаружила ни одной совместной фотографии, хотя заметила кое-что знакомое на одном селфи, сделанном в последний день на пароме до Стейтен-Айленда. На этом снимке, на фоне статуи Свободы, запечатлелась улыбающаяся физиономия с развевающимися на ветру розовыми волосами. Ее плечи обнимала рука. Мужская рука. Обручального кольца нет, рукава голубой рубашки закатаны до локтя, предплечье покрыто тонким ворсом золотистых волос, а на запястье поблескивает «Ролекс».
Даже без «Ролекса» — ее подарка на день рождения — Марин узнала бы его руку где угодно. Эта рука поддерживала и любила щекотать ее, на этой руке она порой засыпала… Марин физически помнила эту руку. Помнила все ее мышцы и вены, ощущение ее мягкого прикосновения к своей щеке, и запах кожи — чистый, мускусный, мужской.
Фотографию сопровождала подпись:
Первое путешествие по Нью-Йорку с сумкой (от «Дольче и Габбана»)!!! (Смотрите, как я веселилась там.) Спасибо, статуя Свободы и бэй!!!
Бэй? Что, черт возьми, такое «бэй»? Марин погуглила и выяснила, что, согласно Городскому словарю, это термин нежности. Он может означать «детка», «милашка» или аббревиатуру before anything else, то есть «прежде всего». Очевидно, что никому старше тридцати лет не пришло бы в голову использовать такое слово.
Эта фотография набрала более тысячи «лайков» и несколько десятков комментариев. Приятели Маккензи спрашивали одно и то же: «Кто этот таинственный парень?» Или: «Кто такой “Бэй”?» Она ответила только одному человеку, но без слов, с помощью улыбающихся смайликов с высунутым языком.
Если кровь человека способна закипеть, то у Марин она воспламенилась. Ее температура подскочила так высоко и стремительно, что она невольно подумала, не начался ли у нее жар. Но, как бы странно это ни звучало, всегда полезно знать, кто именно пытается разрушить твою жизнь. У человека, похитившего Себастиана, нет лица. Зато оно есть у женщины, пытающейся украсть ее мужа.
Телефон издал совершенно незнакомый рингтон, заставив ее слегка вздрогнуть. Проснулось приложение «Шэдоу». Значок уведомления рядом с иконкой приложения показывал, что поступило одно новое сообщение, и Марин с бьющимся сердцем открыла его, страшась того, что там могло быть, но все-таки заставив себя прочитать его. Она добавила Маккензи в список контактов этого приложения, так что ее имя появлялось там так же, как и на телефоне Дерека.
Поезд приехал на 10 минут раньше, так что успела на работу вовремя! Ура!! У нас суперлюдно, завалена клиентами. Ах!!! Уже скучаю. Напиши мне позже.
Марин облегченно вздохнула. Не так уж плохо. Эта девица могла бы выдать нечто более откровенное в сексуальном плане. Хотя, если поразмыслить, ее послание похоже на легкомысленный повседневный треп, каким она могла бы обмениваться со своим… парнем.
Внезапно Марин осознала, что должна увидеть ее лично. Она отлично знала, где находится «Грин бин», точно помнила, как в юности частенько заглядывала туда выпить кофе. Она могла отправиться туда прямо сейчас. Представиться этой шлюхе. Встретиться с ней лицом к лицу. Устроить скандал. Опозорить перед коллегами. Выцарапать ее наглые прелестные глазенки.
Идея сама по себе ужасна. Марин понимала, что сейчас в ней бурлит изрядное количество кофеина и накачанного яростью адреналина, поэтому, возможно, теперь не лучший момент для публичного скандала с молодой любовницей мужа. Лучше подождать возвращения Дерека. Сначала поговорить с ним, узнать его точку зрения, выяснить, как он
