Карманник. Королевство - Накамура Фуминори

Он зашёл в аптеку, направился к станции, в сетевом кафе встретился с толстяком. Его кошелёк лежал в левом внутреннем кармане пиджака, а мобильный телефон — в портфеле. Я решил, что взять его в кафе будет сложно, и ждал, пока Кирита выйдет на улицу. Я подумывал о том, чтобы попытаться украсть телефон в метро, но, попрощавшись с толстяком, он поймал такси. Вслед за ним я сел в другую машину и велел водителю ехать за предыдущим автомобилем. Водитель оказался молодой, поэтому мне приходилось давать ему подробные инструкции: пропускать перед нами какую-нибудь машину, перестраиваться по возможности в другую полосу.

Добравшись до Акасаки, он вошёл в бар на цокольном этаже. Внутри была сцена для выступлений, очень многолюдно и шумно, но именно это оказалось мне на руку. Я сел за барную стойку и, заказав слабый коктейль, положил обе руки на стол, на котором от времени проступил рисунок дерева.

Через час Кирита немного захмелел, стал разговаривать громче, активно жестикулировать, смеяться, открывая рот, что делало его похожим на рептилию. Напротив него сидел молодой мужчина, на вид студент, по всему столу были разложены какие-то бумаги, но Кирита почти на них не смотрел.

Из портфеля он вытащил мобильный телефон, кому-то позвонил, а потом убрал его обратно в портфель, стоявший на полу. Я надеялся, что он положит телефон во внутренний карман пиджака, но мне не повезло. Судя по тому, как он напился, легче всего украсть телефон сегодня. Пропажа выглядела бы правдоподобно. К тому же неизвестно, когда он в следующий раз выберется в город. Меня ограничили во времени, и он был первым в списке заданий. Когда официантка подошла к столику Кириты, я встал.

Позади столика Кириты был туалет. Я направился в ту сторону, пытаясь двигаться синхронно с официанткой, а затем резко ускорился. Она ставила стаканы с напитками на столик, и в тот момент, когда девушка поклонилась и собиралась развернуться, я как бы случайно подставил ей подножку. Она упала, с подноса посыпались и со звоном разбились пустые стаканы. Я сделал вид, что тоже потерял равновесие, и грохнулся. В этот момент внимание окружающих было отвлечено звоном разбившейся посуды и задравшейся мини-юбкой официантки. Я посмотрел на Кириту, он с удивлением касался своего мокрого плеча и смотрел на официантку. Я по-прежнему сидел на полу и своим пальто прикрыл его портфель. Засунув левую руку через отверстие в кармане, я расстегнул молнию на портфеле. Молодой человек, сидевший с Киритой, встал и начал что-то говорить ему. Официантка, попытавшись подняться, быстро стала поправлять задравшуюся юбку и открыла рот для извинений. Портфель был целиком закрыт от посторонних взглядов моим пальто. Через карман левой рукой я залез внутрь, пошарил там, зацепил пальцем шнурок телефона и положил его в рукав. Кирита протянул руку официантке, которая пыталась подняться. Я вытащил руку из портфеля и напряг мышцы ног, чтобы встать. В тот момент, когда я почувствовал, как тепло разливается по горлу, мобильник в моём рукаве громко зазвонил.

На мгновение я оцепенел и не мог двигаться. В рукаве звонил телефон, Кирита стал поворачиваться от официантки ко мне. Я бросил телефон обратно в портфель и сосредоточил все силы на том, чтобы закрыть молнию. Звук телефона стал глуше, но Кирита, кажется, не обратил на это внимания. Официантка извинилась перед Киритой и мной. Сердце быстро билось. Встав, я тоже попросил прощения. Но Кирита даже не посмотрел на меня. Он открыл портфель и ответил на звонок. Я думал быстро ретироваться, но послушать, о чём он говорит, было тоже важно, поэтому я начал помогать официантке, которая собирала осколки. Я бросил взгляд на бумажку, где он молча написал: «Четверг, 7, Сибуя, Дайдзингу». Я ещё раз поклонился и оплатил счёт. После того как он увидел меня столь близко, слежка осложнилась.

Я решил вернуться домой и поймал такси. Я спросил у водителя, могу ли закурить. Он ответил, что я последний его клиент на сегодня, поэтому можно, и приоткрыл окно. Я курил и смотрел на проносящиеся мимо неоновые огни оживлённых улиц. Я никак не мог успокоиться, перед глазами всплывало лицо Кидзаки, лицо Исикавы, лицо Саэко. Что бы сказала Саэко, увидев сейчас меня. Я падал на дно, делал то, что мне велели, позволял манипулировать собой, но даже сейчас она вряд ли презирала бы меня. Мне казалось, она посмеётся надо мной и скажет: мы все скоро умрём, а затем, сняв одежду, спустится сюда ко мне.

Я вышел из такси, вернулся в дом и обнаружил спящего мальчишку возле дверей квартиры. На нём сегодня были длинные штаны, но серый свитер казался слишком тонким для такой погоды. Посмотрев на его ноги и руки, я в очередной раз почувствовал, что вся его жизнь определена местом рождения. И в этой ситуации, в которую его забросили, он всеми силами пытался двигаться дальше. Подумав, что на таком холоде ребёнок умрёт, я слегка коснулся его ногой; он открыл глаза. Мальчик уставился на меня на мгновение, наверное оттого что я его пнул. Однако прежде, чем я успел что-то сказать, он попросил приютить его на ночь.

— Нет. Уходи.

— Почему?

Его дыхание было белым от холода.

— Твоя мать придёт тебя искать, ещё и полиция подтянется.

— Не придёт.

— Почему?

— Потому что она хочет от меня избавиться.

Мальчик встал и стряхнул с ладоней песок и пыль. У него была грязная кожа, а на ботинках совершенно стёртые подошвы. Я думал впустить его внутрь, но потом вспомнил, что у меня нет ни чайника, ни еды. Мы отправились в круглосуточный магазин. Я шагал впереди, мальчишка следовал за мной.

— Он теперь всё время у нас, поэтому я мешаю.

— Он сказал тебе об этом?

— Постоянно говорит. Он хочет всё время заниматься с мамой этим.

Я услышал, как вдалеке разгоняется машина.

— Он ревнует. Мою маму. Они всё время там вместе, мне приходится уходить на весь день. А когда они заканчивают, он напивается и бьёт меня.

Я положил руку ему на плечо.

— А он знает… о её работе?

— Знает. Он сам заставляет её работать, а потом ревнует.

Мне стало тяжело дышать.

— Ты хочешь уйти из дома?

— Хочу.

Глаза мальчишки заблестели.

— Я уже сбегал, но я же ребёнок, меня быстро ловят. А потом каждый раз ругают, а он колотит. Поэтому…

— У меня ты не можешь остаться.

— Почему?

Я убрал руку с его плеча, а потом подумал, что сделал это не в самый подходящий момент.

— У меня опасная работа. Меня могут убить в любой момент. Тебе не стоит больше связываться со взрослыми, которые встали на скользкую дорожку.

— Но…

— А может, в детский дом?

Судя по всему, он размышлял над моими словами.

— А меня возьмут?

— Если пройдёшь все процедуры. Но тебе ведь не захочется разлучаться с мамой?

— Я уже не малыш.

Мальчик посмотрел на меня, широко распахнутые глаза сияли, словно он готов протестовать. Я вспомнил себя в детстве.

— Я поговорю с ней. И не буду больше запирать квартиру Если тебе станет холодно, входи внутрь.

В круглосуточном магазине мы купили тёплый чай с молоком, бутылку молока и бэнто с жареной едой.

14

Моим вторым заданием был мужчина двадцати восьми лет, живший в семиэтажном доме. Я не знал, чем он занимается, но, судя по одежде и выражению лица, был связан с чем-то важным в теневом мире. Его дом также находился в жилом квартале, поэтому я не мог стоять на улице и вести наблюдение. Я вошёл в ближайшее кафе и следил за прохожими. Чтобы от его дома добраться до станции, нужно было обязательно пройти по этой дороге. У него не было ни машины, ни велосипеда. Я ждал около двух часов, но он так и не появился. Я вышел, медленно прогулялся, затем вернулся к его дому и вновь уселся в кафе.

На второй день наблюдения он вышел. Я доехал на такси до его дома, немного подождал, но никто не появлялся. Я отправился в кафе, сделал заказ и увидел, как он идёт по улице. Я пристроился за ним. Мы оказались на станции, миновали турникет и спустились на платформу. Раз рядом с трупом собирались подкинуть его зажигалку и волосы, значит, у парня уже имелись судимости. Хотя в реальности это казалось маловероятным: у него было почти детское лицо и гораздо более мягкое выражение, чем на фотографии. Наконец-то подошёл поезд, к счастью, битком набитый. Я решил, что для моего дела лучше всего подходит вагон, и встал за ним.