Говард Фаст - Синтия

— Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, — радостно улыбнулась она. — Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чём беспокоиться. Джимми — милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Рэдклифоре, он в Гарварде, вспоминали доброе старое время. Он очень мил — вот и всё.

— Потому что ты сочла своим долгом его поцеловать.

— Ах, вот ты о чём! Харви, но это и поцелуем-то назвать нельзя. Я просто клюнула его в щёку. Ну-ка, встань, — и когда я послушался, она обняла меня и крепко поцеловала в губы.

— Вот это настоящий поцелуй, — добавила Люсиль, — Нежный, но настоящий. Ну как, тебе от него не полегчало?

— С какой стати мне от него могло полегчать? Ты знаешь, о чём я думал, когда сидел здесь?

— Нет.

— О том, что тебя оглушили, удавили, утопили…

— Харви, ты просто прелесть! А я всего-навсего обедала с этим милым мальчиком, который работает в консульстве.

— Обедала? Ты хочешь сказать, что ты обедала, пока я тут голодал?

— Харви, но что же мне оставалось делать? Я позвонила в консульство, а там, кроме уборщицы, был только Джимми. Он задержался, чтобы доделать какую-то работу. Мы разговорились, и, когда он узнал, что я кончила Рэдклифф в шестидесятом, а он Гарвард — в шестьдесят третьем… Ты же знаешь, я никогда не лгу насчёт своего возраста. Он очень просил меня приехать в консульство, а потом стал умолять отобедать с ним, потому что он не женат, всего два месяца в Торонто и чувствует себя страшно одиноко, хотя и работает первым помощником вице-консула. Я не ошиблась? Бывают вице-консулы?

— Откуда, чёрт побери, мне знать?

— Пожалуйста, не сердись, Харви. Я ведь узнала всё, что ты хотел, о Синтии и графе.

— Узнала?

— Ну да. Они получили свои визы сегодня и сегодня Же убыли в Нью-Йорк семичасовым самолётом. Мы разминулись с ними в воздухе.

— Ну и, конечно, они жили в «Принце Йоркском», — проворчал я.

— Какой ты вредный, Харви! Ты даже не хочешь сказать мне спасибо. Нет, они не жили в «Принце Йоркском» — теперь в нём никто уже не останавливается. Они жили в «Ридженси», это роскошный новый отель.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сначала я подумал, что мне померещился сержант Келли, и сказал Люсиль:

— Видишь тёмноволосого верзилу в твидовом костюме? Он как две капли воды похож на сержанта Келли, который делает всё, чтобы лейтенант Ротшильд ненавидел меня больше и сильней.

Вскоре выяснилось, что это и правда сержант Келли, а я не такой параноик, как мне показалось. Келли стоял у справочного бюро торонтского аэропорта Милтон. Рядом с ним стоял коренастый тип с бычьей шеей и в штатском костюме. На типе было крупными буквами написано «полиция». Увидев меня, Келли ухмыльнулся и весело крикнул:

— Привет, Харви! Приятно встретить знакомое лицо в чужой стране!

— Это и правда сержант Келли! — восторженно воскликнула Люсиль.

— А это мой коллега, констебль Бримптон из полиции Торонто, — продолжал Келли. — Поздоровайтесь с моим другом Харви Кримом, констебль.

В Торонто, похоже, было принято при рукопожатии калечить руки другу друга. Когда констебль Бримптон наконец отпустил мою кисть, он одобрительно улыбнулся мне и сказал Келли:

— Вы были правы, сержант. Очень уж вы ловки, мистер Крим. Вполне оправдываете вашу репутацию. Келли правильно говорит — вы порой слишком уж шустры, но смекалисты.

Эта встреча состоялась в десять минут девятого на следующее утро. Мы приехали в аэропорт и собирались садиться на самолёт, вылетающий в Нью-Йорк. Я сказал спасибо тому и другому.

— А это, стало быть, Синтия Брендон, — заключил констебль Бримптон. — Не моё дело давать советы, и учить американцев воспитывать детей, но лично я считаю так: кто бережёт розгу, тот портит ребёнка.

— Вы всегда так думали? — осведомилась Люсиль.

— Всегда, — подтвердил констебль Бримптон.

— Это не мисс Брендон, — сообщил я.

— Харви!

— Мы не в Нью-Йорке, сержант, — говорил я Келли, — мы даже не в Соединённых Штатах. Мы в доминионе Канада, в этом самом доминионе, а, впрочем, идите отсюда к чёртовой бабушке…

— Вы, мистер Крим, забываете обо мне, — сурово напомнил констебль Бримптон.

— Но как интересно, вы узнали, что мы здесь? — с удивлением осведомилась Люсиль.

Человек по фамилии Густин позвонил в управление полиции Торонто, а они уж — лейтенанту Ротшильду. А он велел мне садиться на первый же самолёт, и вот мы здесь.

— Чёртова пародия на Джона Уэйна, — буркнул я.

— Это просто прелесть! — воскликнула Люсиль. — Только я не Синтия Брендон.

— Нет, вы Синтия Брендон, — возразил Келли. Констебль Бримптон присоединился к нему:

— Послушайте, мисси, — сказал он, — препирательства только осложняют всем жизнь, а зачем нам это, верно я говорю?

— Как вы меня назвали? — заинтересовалась Люсиль.

— Мисси, а что?

— А то, чтобы вы впредь не вздумали называть меня так ещё раз. А теперь слушайте оба и внимательно. Меня зовут Люсиль Демпси, и я работаю в Доннеловском филиале Нью-Йоркской публичной библиотеки. Вы слышали о такой библиотеке? Я, например, знаю об Экспо-67…

— Не будем втягивать сюда Экспо-67, мисси! — буркнул Бримптон.

— Опять мисси! Да как вы смеете!

Это было для меня нечто новое, такой я Люсиль никогда не видел. Я вернул себя в реальность, сообщив Келли:

— Как ни странно, но она говорит правду. Сколько лет Синтии Брендон?

— Двадцать.

— Отлично. Посмотрите повнимательнее на моего доброго друга Люсиль Демпси. Разве она выглядит на двадцать?

Келли уставился на неё, а я спросил его:

— Вы видели фотографии дочки Брендона?

— Вроде как видел…

С белым от гнева лицом Люсиль открыла сумочку и вынула права и ещё какие-то бумажки. Келли изучил их, после чего мы получили возможность с удовольствием распрощаться с констеблем Бримптоном. Вернее, это я попрощался. А Люсиль не сказала ни слова.

Мы пошли к самолёту. Келли двинулся за нами. Я стал уверять его, что это совершенно необязательно.

— Так велел лейтенант. Ротшильд приказал мне приклеиться к вам прочнее, чем клей.

— Но мы не в Нью-Йорке и не в Штатах. Это Канада.

— Потому-то я так вежлив и деликатен, — объяснил Келли.

Его место было в хвосте, рядов на шесть сзади нас. Я сел рядом с Люсиль, которая за последние пятнадцать минут не проронила ни слова, что было совершенно для неё нехарактерно.

Мы прикрепили наши ремни, и затем я сказал, что, может быть констебль Бримптон и задел её за живое, но он не хотел обидеть.

— Хотел, но не он, а ты.

— Я?

— Ты, Харви Крим. Ты просто дрянь.

— Почему? Что я такого сделал?

— Безмозглая дрянь, — повторила она. — Харви Крим. Последний из великих мотов и расточителей. Великий Гэтсби. Знаменитый бонвиван…

— Если бы я хоть понимал, что такого сделал…

Мы уже взлетели, самолёт набрал высоту, и это позволило сержанту Келли отстегнуть ремень и подойти к нам. Он спросил у Люсиль, не могли бы они переговорить наедине.

— Ступайте, — сказал я. — Мисс Демпси вам нечего сказать.

— Мисс Демпси сама будет решать, — поджав губы отвечала Люсиль. Она встала и спросила: — Рядом с вами кажется, есть свободное место, сержант?

— Так точно, мисс Демпси.

Даже не поглядев в мою сторону, Люсиль отправилась с Келли. Мне и раньше доводилось сносить её фокусы, но это уже било все рекорды! Оскорбление оказалось таким тяжким, что некоторое время я неподвижно сидел в кресле. Похоже, мои чувства вполне отразились у меня на лице, потому что подошла стюардесса и осведомилась, всё ли со мной в порядке.

— Более или менее, — отозвался я. — Скажите, мисс, сколько вам лет. Или я проявляю нескромность?

— Сегодня я занята, — отозвалась она и добавила, — мне двадцать четыре. А завтра я свободна.

— Вы бы обиделись, если бы я сказал, что вряд ли кто-то принял бы вас за семнадцатилетнюю?

Она улыбнулась и сказала, что была бы только счастлива.

— Другое дело двадцать лет. Никому не хотелось бы, чтобы её приняли за семнадцатилетнюю, но мои друзья говорят, что за последние четыре года я ни чуточки не изменилась. Ой, меня зовут.

Она ушла, а я сидел без движения. Впрочем, не совсем без движения. Я пытался показать тем, кто глядит на меня сзади, что я абсолютно спокоен и в прекрасном настроении. Минут десять я не вставал с места, потом поднялся и прошёл в хвост самолёта, чтобы выпить воды. Келли сидел ближе к проходу, посадив Люсиль к окну. Я подошёл к ним, улыбнулся, выразил надежду, что у них приятная беседа, и вдруг пролил воду из стакана на колени Келли. Потом засуетился, заизвинялся, но это не смогло подавить естественный рефлекс в Келли, который вскочил на ноги, схватил меня за лацканы и прошипел:

— Ах ты, гадёныш! Я же тебе все кости переломаю!