Уоррен Мерфи - Жизнь или смерть
– Это сериал как раз сейчас идет! – воскликнула миссис Хиршберг. Расположившись на широком диване между миссис Хиршберг и миссис Леви, Чиун терпеливо просмотрел первые кадры, где герой с трудом тащился по бескрайним пескам, но тут же подался вперед, лишь только герой начал вспоминать детство, проведенное на Востоке, и пройденный им курс восточных единоборств. Чиун просидел так все время, пока шел сериал, чуть покачивая головой, но, едва кино закончилось, он пожелал дамам спокойной ночи, сославшись на усталость.
Когда пришел Римо, он все еще сидел на диване.
– Сегодня вечером по телевизору шла очень нехорошая вещь, – произнес он, не успел Римо войти в комнату.
– Да?
– Да, очень-очень нехорошая вещь.
– Неужели? Позволь узнать, что же это за вещь?
– В фильме рассказывалось о жрецах Шао-Линя как о мудрых и хороших людях, – сказал Чиун срывающимся от негодования голосом и посмотрел на Римо, ища сочувствия.
– Ну и что? – поинтересовался Римо.
– Все Шаолинцы были ворами, которые скрывались от правосудия в монастыре. А поскольку было лучше, чтобы они жили в монастыре, чем в деревнях, где они воровали цыплят, им разрешили поселиться там и маскироваться под жрецов.
– Ясно, – сказал Римо, хотя абсолютно ничего не понял.
– Ничего тебе не ясно, – обиделся Чиун. – Это нехорошо – обманывать людей, заставляя их думать хорошо о тех, о ком можно сказать только плохое!
– Но ведь это всего лишь фильм, сделанный специально для того, чтобы выжать слезу, – объяснил Римо.
– Ты лучше подумай о тех, кто будет им обманут!
– В таком случае напиши письмо продюсеру и выскажи свои соображения.
– Думаешь, это поможет?
– Нет. Зато тебе будет спокойнее.
– В таком случае я не стану этого делать. Я поступлю иначе.
Римо пошел в душ, а выйдя, застал Чиуна сидящим за кухонным столом, перед чистым листом бумаги и с ручкой в руках.
Он посмотрел на Римо.
– Как имя того, кто распоряжается всем вашим телевидением? – спросил он.
Глава 12
Конечно же, Уиллард Фарджер помнит Римо. Разве можно забыть человека, который так замечательно умеет брать интервью! Нет-нет, он вовсе не нервничает, просто когда в округе Дейд весенняя жара, он всегда обливается потом. Да, именно так. Даже у себя дома, где всюду установлены кондиционеры.
– Это хорошо, – заметил Римо. – Человеку, который собирается стать новым мэром в Майами-Бич, не мешает немного попотеть.
Фарджер внимательно посмотрел на Римо, чтобы убедиться, не шутит ли тот, затем в течение некоторого времени обдумывал эту мысль; потом улыбнулся, поскольку идея была ему явно по душе, после чего покачал головой с грустной покорностью судьбе.
– Возможно, когда-нибудь, но уж не в этом году.
– Почему? – удивился Римо.
– Слишком поздно. Выборы на следующей неделе. Уже поздно выставлять свою кандидатуру.
– Что, никаких шансов?
– Никаких. Я слишком поздно решился на этот шаг. – Он начал потихоньку расслабляться, поскольку с каждым новым мгновением росла его уверенность в том, что Римо в данный момент не собирается топить его в болоте или втыкать ему в ухо шило.
– А могли бы вы заменить, скажем… умершего кандидата? – холодно спросил Римо, и Фарджер снова напрягся и выпрямился, словно аршин проглотил.
– Нет. Я четвертый заместитель помощника председателя избирательной комиссии. Я знаю закон. Никаких шансов.
Римо откинулся на диванчике и положил ноги на журнальный столик, облицованный пластиковой плиткой.
– Ладно, тогда так. Если вы не можете быть мэром, то станете руководить избирательной кампанией. Итак, кого мы поддерживаем?
Фарджер глубоко вздохнул и сказал:
– Выслушайте меня, мистер Римо. Я поддерживал мэра Картрайта с тех пор, как он впервые выставил свою кандидатуру, и не собираюсь ему изменять, особенно сейчас, когда он оказался под ударом, пав жертвой гнусных посягательств федерального…
– Может, вы хотите последовать за вашей машиной? – перебил его Римо.
Фарджер покачал головой.
– Хорошо. Значит, отныне вы руководите избирательной кампанией. Ну, и кто же будет нашим кандидатом? Конечно, за исключением Картрайта.
– Но… ведь я потеряю работу!
– В жизни бывают потери и посерьезнее.
– И право на пенсионное обеспечение!
– Ну, до этого еще надо дожить.
– А моя семья? На что они будут жить?
– Сколько вы получаете в год?
– Пятнадцать тысяч, – промычал Фарджер.
Римо достал из внушенного кармана пиджака две пачки банкнот и бросил их на стол.
– Здесь ваше жалованье за два года. Итак, кого мы поддерживаем на предстоящих выборах?
Фарджер посмотрел на деньги, на Римо, потом снова на деньги. Мысль его судорожно работала, так что от напряжения он даже прищурил глаза.
– А Картрайта никак нельзя поддержать?
– Нет, – отрезал Римо. – Нельзя допускать к этой должности человека, который так бессовестно оклеветал федеральное правительство… заставил лгать такого честного, благородного человека, как вы. Кто еще баллотируется?
– В том-то все и дело, – ответил Фарджер. – Больше никого.
– Послушайте, – возмутился Римо, – этот ваш Картрайт, он король или что? Наверняка должен быть еще кто-нибудь!
– Конечно, есть люди, – промямлил Фарджер, и в голосе его прозвучала неприязнь. Если бы в этот момент записать его голос на пленку, то ему навсегда пришлось бы расстаться с мечтой стать президентом.
– Кто, например?
– Некая миссис Эртл Мак-Баргл. Возглавляет организацию «Аборты – немедленно!». Потом еще Глэдис Твиди из Общества борьбы против жестокого обращения с животными – хочет превратить город в приют для бездомных кошек и собак…
– Нет уж, – перебил Римо. – Никаких женщин!
Фарджер со вздохом пожал плечами.
– Есть еще Мак Полани.
– Ну?
– Он уже в сорок седьмой раз выставляет свою кандидатуру на выборный пост. В прошлый раз баллотировался на пост президента. Каждый раз, проиграв, заявляет, что страна еще не созрела для него.
– Чем он занимается?
– Он ветеран, инвалид войны. Получает пенсию. А живет на лодке, приспособленной для жилья, чуть ниже по заливу.
– Сколько ему лет?
Фарджер пожал плечами.
– Наверно, за пятьдесят.
– Честный?
– До того честный, что прямо тошнит. Когда он вернулся из армии, все старались чем-то помочь ветеранам, и вот кому-то в голову пришла идея устроить его на государственную службу в округе. Ну, тут известность, газетная шумиха и все такое.
– И что же?
– Он уволился через три недели. Сказал, что не может целыми днями бить баклуши. Насколько я помню, еще он заявил, что иначе и быть не могло, поскольку в окружной администрации никто не умеет работать и там даже понятия не имеют, чем занимаются. И все в таком духе.
– Похоже, наш человек. Честный, заслуженный ветеран с большим политическим опытом.
– Недоделанный рифмоплет, который не наберет и тысячи голосов.
– А сколько народу предположительно примет участие в выборах?
– Тысяч сорок или около того.
– В таком случае нам требуется набрать всего лишь двадцать тысяч голосов. Как, говорите, его зовут?
– Мак Полани.
– Ясно. Мак Полани. Мэр Полани. Мэр Мак Полани. Выбор народа.
– Да о таком мечтает весь мир! – съязвил Фарджер. – Настоящий кретин.
– Руководитель его избирательной кампании не должен так говорить, – напомнил Римо. – Какова его предвыборная платформа? На что мы должны сделать особый упор, чтобы победить? – Он однажды слышал, как какой-то руководитель избирательной кампании произносил нечто подобное.
Фарджер осмелился улыбнуться – улыбка вышла змеиная.
– Минуточку, – произнес он. – Вот, смотрите сами.
Фарджер протянул Римо номер «Майами-Бич джорнал», открытый на нужной станице.
Взяв газету, Римо прочел небольшой заголовок: «Кандидат призывает к приостановке кампании». Текст заметки гласил:
"Мак Полани, выставивший свою кандидатуру на пост мэра, выборы которого состоятся через неделю, призвал сегодня всех кандидатов приостановить всю деятельность, связанную с избирательной кампанией.
– Стоит прекрасная погода, – отметил он, сообщив, что это будет его единственным заявлением для прессы. – Самое время заняться рыбалкой. Поэтому приглашаю всех: кандидатов в мой плавучий дом, чтобы вместе порыбачить в заливе. Только так люди могут насладиться хорошей погодой, а уж никак не слушая болтающих на каждом углу политиканов. (Женщины-кандидаты могут пригласить подруг, мэр Картрайт может взять своего егеря.) При всех условиях солнце лучше любого политикана, а рыбная ловля незаменима для душевного спокойствия. Итак, что вы на это скажете, господа и дамочки, не устремиться ли нам всем вместе в синие волны богоданного океана?
Остальные кандидаты от комментариев отказались".
Римо положил газету на стол.
– Это как раз то, что нам нужно, – сказал он. – Это первый из всех известных мне политиков, который держит руку на пульсе народной жизни.
