Стивен Хантер - Невидимый свет
Он подержал медаль в ладони, надеясь почувствовать что-нибудь. Никаких ощущений. Кусок металла, побрякушка. У него самого есть медали. Он знает, что испытывает солдат, глядя на свои награды. Отчужденность. Смотрит на них и думает: "Ну и что?" Они так мало объясняют, не имеют никакого отношения к действительности и не передают истинного смысла понятий, которые символизируют.
Приказ о награждении тоже лежал в коробке. Приказ от 10 декабря 1945 года, отпечатанный на бланке Министерства ВМС – на красивой плотной бумаге с узором, от которой за версту несло показухой. Такой вычурной писульке висеть бы где-нибудь в кабинете зубного врача.
Боб стал читать приказ. Он не мог сказать точно, читал ли он его прежде или только слышал в пересказе других людей. Отец никогда не говорил о войне.
"21 февраля 1945 года подразделение роты "Е" 2-го батальона 9-го полка в составе 3-й дивизии морской пехоты под командованием помощника командира взвода сержанта Суэггера попало под интенсивный перекрестный обстрел пулеметов противника в районе хребта Чарли-Дог-Ридж, расположенного в глубине острова на расстоянии двух миль от плацдарма Бич-Ред. Все огнеметчики были убиты или ранены. Сержант Суэггер повел свой отряд в обход, но только ему одному удалось достичь подножия хребта в боеспособном состоянии, остальные солдаты были убиты или ранены. Сержант Суэггер, сам получивший три ранения, подобрался с тыла к первой огневой точке и расстрелял из автомата всех находившихся там солдат неприятеля. Таким же образом, перекатываясь через бруствер и поливая огнем противника, он заставил замолчать еще две огневые точки на линии обороны неприятеля. Когда он добрался до третьей огневой точки, у него заклинило автомат, и он убил двух солдат противника прикладом своего оружия. Продвигаясь к последнему рубежу обороны противника, бетонному бункеру, сержант Суэггер обнаружил, что у него кончились боеприпасы. Он вернулся на только что уничтоженную им огневую точку и забрал оружие противника, прихватив также несколько гранат. Распахнув стальную дверь, он ворвался в бункер и уложил из ручного пулемета еще тринадцать солдат неприятеля.
Вся операция длилась семь минут, и за это время сержант Суэггер убил более сорока солдат неприятеля и сам был пять раз ранен. Своими отважными действиями он спас жизни тридцати солдат своего подразделения. За беспримерное мужество и наивысшее чувство долга, проявленные в сражении с врагом, сержант Суэггер награждается Почетной медалью Конгресса".
Когда-то Бобу попадался на глаза снимок, которого сейчас в коробке он не обнаружил. Боб вспомнил пожелтевший иссохшийся газетный листок, буквально крошившийся в руках. На нем была запечатлена церемония награждения. Отец, молодой, подтянутый, с мужественным лицом, в парадной синей форме, стоит перед человеком в очках с простецким лицом уроженца штата Миссури – перед президентом Соединенных Штатов Америки, который надевает ему на шею ленту. Ну и что? Торжественные церемонии придуманы для кого угодно, но только не для его отца, – тот всегда действовал исходя из собственных убеждений и чувств, которыми ни с кем не делился.
Боб убрал медаль на место. Он с войной знаком не понаслышке и знает, что описание подвига отца – это, в лучшем случае, бесстрастное упорядоченное изложение голых фактов. Здесь ничего не сказано о том, что он чувствовал, наблюдая, как под очередями его автомата, изрыгавшего пули сорок пятого калибра, разлетаются на части японцы. В воздухе висел запах серы, свинца и дыма; со всех сторон стреляли минометы. Опустошение, грязь, мерзость, копоть, вулканическая почва Иводзимы, сотни царапин, порезов, ссадин от того, что постоянно приходится передвигаться по-пластунски, неописуемый ужас, жажда крови, наслаждение, удовлетворение при виде разлетающихся вдребезги вражеских голов, оторванных рук и ног, страх, что автомат даст осечку, – все это и многое другое не отражено в приказе о награждении. Да, ты сражался отчаянно, отец, думал Боб. Его взгляд упал на предмет, оскорблявший своей заурядностью почтенные регалии. Он потянул за кончик и извлек на свет толстую пачку листов, оказавшуюся старой квитанционной книжкой для взимания штрафов за нарушение правил дорожного движения на территории штата Арканзас. Ну и ну! В книжке оставалось примерно двадцать неиспользованных квитанций с прилагающимися к ним копиями в трех экземплярах и пять-шесть заполненных копий, которые были загнуты за корешок. Боб сразу увидел, что эти уведомления о штрафе отец выдал в последнюю неделю своей жизни. Очевидно, он не успел направить документы в суд. Боб пролистал квитанции, заполненные рукой отца, зафиксировавшего серию мелких нарушений на дорогах штата Арканзас в течение второй и третьей недель июля 1955 года. "Ехал на машине с поврежденным левым задним фонарем", – прочитал он на одной из квитанций. Были указаны фамилия, адрес и номер водительского удостоверения, а ниже, в графе "ЛИЦО, НАЛОЖИВШЕЕ ШТРАФ", стояла корявая подпись Э.Л. Суэггера. Две квитанции были выданы за превышение скорости на шоссе №71 и №88, одна – за вождение в нетрезвом виде, – обычные мелочи, с которыми ежедневно сталкивается патрульный полицейский на сельских дорогах. Боб с такой силой ощущал присутствие отца, что едва не сгибался под тяжестью его духа, витавшего на чердаке.
Потом он увидел блокнот. Должно быть, у Эрла сломалась ручка, потому что обложка была залита коричневатой жидкостью, которая, просочившись сквозь картон обложки, измазала и страницы. Боб перелистывал их по одной, пытаясь разобрать записи. На внутренней стороне обложки он прочитал набор имен: "Джед Поузи, Ник Поузи, Поп Двайер", затем наткнулся на схематичный рисунок человеческой фигурки, от которой были проведены линии к тычкам, очевидно обозначавшим объекты местности. Цифры, судя по всему, фиксировали расстояние. Далее упоминались не связанные между собой факты и наблюдения: "Ее перетащили сюда?", "Маленькая Джорджия", "Что вызвало смерть: удар тяжелым предметом или удушение?", "Собрание в церкви? Что за собрание?" Он ни черта не…
Внезапно Бобом овладело непонятное беспокойство. Блокнот жег ему пальцы. Он закрыл его и вновь глянул на обложку. Ему вдруг пришло в голову, что коричневатое пятно, перекрывшее записи, не что иное, как кровь. Кровь его отца. Он держал блокнот в руках или в кармане, когда Джимми Пай выпустил в него смертельную пулю, и кровь, хлынувшая из раны, залила документ.
Боб смотрел на блокнот с чувством религиозного благоговения, как на нечто, извлеченное из раки святого, – кость, прядь волос, клочок одежды. Охваченный священным трепетом, он положил блокнот в коробку. Ему показалось, будто он совершил святотатство. Нет, это выше его сил. Он должен закрыть коробку, засунуть в ту же щель, где она пылилась до этого, перевязанная лентой, и стремглав вернуться назад – в счастливую жизнь, которую он наконец-то создал для себя. К своим лошадям, о которых он должен заботиться, к своей дочке, которую должен растить, к своей жене, которой должен помогать. В коробке – только боль и тяжелые воспоминания.
"Нет, продолжай, – приказал себе Боб. – Продолжай, доведи задуманное до конца, просмотри каждую вещь".
Он вытащил несколько газетных вырезок с отрывочными сведениями о событиях 23 июля 1955 года и просмотрел ветхие листочки, не вчитываясь. Только один из них, тоже пожелтевший от времени и ломкий, привлек его внимание. Это была первая страница форт-смитской газеты "Саус-Уэстерн таймс рекорд" за 23 июля 1955 года. Боб прочел заголовок: "ПОХОРОНЫ ОТВАЖНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО". Он увидел себя, маленького угрюмого мальчика, стоявшего подле убитой горем матери в окружении толпы, состоящей из людей в форме и в штатском, собравшихся под раскидистым вязом. Центральное место на фотографии занимал священник. Рядом с могилой, вырытой под деревом, стоял гроб. По крайней мере, могила отца укрыта от палящего солнца. По правую сторону застыли в почетном карауле морские пехотинцы – суровые ребята, наголо остриженные, в белоснежных парадных фуражках с низко надвинутыми на лоб козырьками, в парадных кителях с туго застегнутыми высокими воротничками, как у пуритан. Боб взглянул на свое изображение, но увидел нечто пухлое и расплывчатое, будто он был не в фокусе. А он и был не в фокусе. Тот день почти не отложился в его памяти, хотя сейчас, глядя на фотографию, он начал кое-что припоминать. Мама плакала, не переставая, а у него к тому времени уже просто иссякли слезы. Палило солнце, речи не прекращались. Организовала похороны и руководила проведением скорбного мероприятия женщина по имени мисс Конни, величавая, как вдовствующая королева – Мать Мужество. Он помнил ее запах, помнил, что она была красивая, сильная, стойкая. Но на фотографии ее не оказалось.
Боб отложил газетный снимок и стал перебирать оставшиеся бумаги – письма от официальных лиц и знакомых с выражением соболезнования и лестными отзывами об отце. Среди них он нашел послания от командующего Корпусом морской пехоты США; от двух сослуживцев, которые утверждали, что могут сегодня писать только потому, что отец спас им жизнь, – одному на Иводзиме, другому – на Тараве; напыщенные выражения признательности и сочувствия от начальника полицейского управления штата Арканзас и губернатора Арканзаса; наконец, полуграмотное письмо от некой женщины по имени Люсиль Паркер, которая писала матери, что Эрл Суэггер был замечательным белым человеком, единственным из белых, кто не остался равнодушен к ее горю и обещал помочь найти убийц дочери Ширелл. Что бы это значило?
