Збигнев Ненацки - Великий лес (журнальный вариант)
Даже его мать достаточно быстро почуяла, что ее третий сын не такой, как остальные. «Он будет ксендзом», – сказала она отцу. Им заинтересовался священник, и мальчик начал ходить в костел, чтобы изучать итальянский язык. Священник какое-то время пробыл в Риме, работал там, но его подсидели, потому что это было время итальянцев. Он не хотел, чтобы мальчик стал обыкновенным ксендзом, хотел, чтобы тот стал каким-нибудь монсеньером. Так, из крытой соломой халупы, побеленной известкой, он ходил в костел и учил итальянский язык. «У него есть способности к языкам, но ему не хватает веры», – говорил ксендз матери. А потом было решено, что старшему брату достанется от родителей все хозяйство, а средний и младший будут учиться. Средний закончил политехнический, когда младший после школы сдал экзамены в институт, где на втором курсе ему и предложили другую работу и дополнительное обучение. Простым и очевидным последствием всего этого был адрес Бернадетты Баллоу, которая владела магазином велосипедов на Дапперстраат. У нее были два продавца – старый сморщенный яваец по имени Карел с очень трудной фамилией и молодая француженка Иветт. Это была супружеская пара, которая жила на старом теплоходе, стоящем на якоре в канале поблизости Брауверграхт-Сингел. Новый продавец получил комнату у госпожи Баллоу в ее четырехкомнатной квартире над магазином (дом был двухэтажный и целиком принадлежал госпоже Баллоу) и должен был работать вместе с Карелом и Иветт.
Бернадетта была еще молодой женщиной с остатками необычайной красоты, но ее уничтожили наркотики. Тело ее было исхудавшим до невероятности. Кто давал ей наркотики (магазин не приносил больших доходов) – об этом он никогда не спрашивал, а она не была склонна к исповедям. Так же он никогда не узнал о том, откуда она была родом и как случилось, что стала владелицей магазина велосипедов. Может быть, в этом деле имел значение тот факт, что она время от времени носила траур по своему мужу, какому-то там Баллоу. Впрочем, в ее доме, а также среди продавцов был неписаный закон: никто никого не спрашивал о личных делах – прекрасный обычай, который еще кое-где сохранился. Однако наркотики – не самая лучшая вещь, и Бернадетта Баллоу временами впадала в бешенство, и только стены квартиры могли бы ответить, сколько раз он должен был ее связывать, затыкать рот, успокаивать. Временами у нее возникали и ненасытные сексуальные желания, которым он поддавался. Да, той ночью, когда он должен был удовлетворить похоть этой высокой и страшно исхудавшей женщины, вызывавшей у него только отвращение, он понял, что потерял душу. Но разве ему оставляли какой-нибудь выбор? В одну из ночей Бернадетта сильно застучала в стену его комнаты (они спали в соседних помещениях), и он пошел к ней, думая, что она плохо себя чувствует. Горел только ночник, а она лежала голая на диване. Испещренные следами уколов бедра были тонюсенькими и бесформенными, как у несовершеннолетней девочки. Она напоминала умерших от голода и истощения, которых он видел на фотографиях, но она в отличие от них была жива, пальцы ее хищно двигались по простыне, глаза блестели, полные жизни. Зрачки ее были ненатурально сужены, хоть она наверняка приняла только небольшую дозу героина, что пробудило в ней сильное желание. Нет, ему не было дано никакого выбора. Бернадетта домогалась мужчины, и он должен был им оказаться, если не хотел, чтобы она его выдала, потому что от нее всего можно было ожидать. Он погасил ночник, а когда их окружила темнота, вообразил, что трогает толстенькую Иветт, за которой похотливо наблюдал во время работы в магазине. Поскольку ему тогда было двадцать пять лет и он болезненно ощущал голод по женщине, он взял ее, на миг забыв об отвращении. А она, поскольку не почувствовала в нем отвращения, странным образом выразила ему свою благодарность. «Ты будешь два раза в неделю трахать Иветт в отеле на соседней улице», – пообещала она и выполнила это. С тех пор два раза в неделю она стучала в стену его комнаты, и так же два раза он встречался в гостиничном номере с пухленькой Иветт с крашенными в рыжий цвет волосами. Знал ли старый яваец о свиданиях своей жены с молодым продавцом? Видимо, да. Но он не дал этого заметить по себе. Может, и совершалось это с его разрешения, которого добилась от него Бернадетта. Впрочем, вскоре молодой продавец стал мужем Бернадетты Баллоу, принял ее фамилию; Он перестал работать в магазине и начал ездить по разным городам для закупки велосипедов и запчастей. Он никогда ни от кого не скрывал своего происхождения, даже жаловался, что его мучит ностальгия, поэтому записывался в разного рода общества, платил мелкие суммы на различные пропагандистские журнальчики, бывал на разных собраниях, слушал всевозможные доклады, принимал участие в серьезных акциях, но не слишком горячо. Ему нельзя было забывать о том, что он – купец, которого прежде всего должны интересовать собственные дела. Его связником с фирмой была в то время какая-то старая седая женщина, которую он раз в месяц встречал недалеко от Дапперстраат на рынке, где торговали дешевой одеждой и другими вещами. Там он передавал ей фотографии, пленки с записями, получал инструкции, куда он должен ехать, кого сфотографировать, за кем наблюдать, о ком информировать. Чтобы собрать информацию, он постоянно должен был куда-то ездить – все чаще и чаще. Но Бернадетта не протестовала, потому что он всегда возвращался и удовлетворял ее сексуальные потребности. Он ездил поездами, летал самолетами, купил себе старый «остин», но чаще брал у Бернадетты ее быстроходный «опель».
Три года спустя фирма поручила ему установить контакт с неким Иво Бундером, который занимается делами в нескольких странах. Ему сообщили, что, возможно, этот Иво Бундер работает на несколько фирм, но он лоялен, пока получает причитающуюся ему плату. Конечно, существовал определенный риск, но Иво Бундер благодаря своим широким контактам и именно работе на несколько фирм мог доставить более ценную, чем кто-либо иной, информацию. Так Баллоу познакомился с Бундером и сразу почуял, что имеет дело с человеком необычным. Они встречались в разных городах и в разных странах, в квартирах, которые на разные имена снимал Иво. Со временем они даже начали выполнять совместные задания, и это стало причиной, почему их официальные контакты переродились в нечто вроде дружбы. Невысокий, подвижный, лысеющий и постоянно улыбающийся Бундер, болтливый мужчина лет сорока, нравился неразговорчивому Баллоу. Он любил рассказывать анекдоты, шутить, шалить, но Баллоу очень быстро убедился в том, что этот человек опаснее заряженного пистолета.
Однажды Баллоу путешествовал почти неделю, а когда вернулся. Карел и Иветт сообщили ему о смерти Бернадетты. Впрочем, его ожидала повестка из полиции. Бернадетта напичкала себя наркотиками, села в свой «опель» и разбилась о столб за городом. У Баллоу было железное алиби: он назвал города и отели, в которых он жил, заказы на велосипеды, которые он сделал. Однако он не мог сделать вид, что не знал о вредной привычке своей жены. «Она шантажировала меня, – солгал он, – В каждую минуту она могла выкинуть меня из своего дома и из своего магазина». Это, похоже, убедило полицию, но потом случилось кое-что похуже. Карел и Иветт пришли к нему со счетами, векселями, расписками, из которых неизбежно вытекало, что они годами одалживали Бернадетте деньги, и сумма, которую она была им должна, превышала стоимость магазина и даже всего дома. Другими словами, владельцами магазина и квартиры стали Карел и Иветт, а он должен был уйти неизвестно куда. Тогда Баллоу решил посоветоваться с Бундером и вызвал его на встречу. Иво явился тут же. Он уже не выглядел веселым фигляром. «Ты дурак, болван, идиот, – орал он на Баллоу. – Даже самый большой кретин должен догадаться, что именно эта пара убила твою жену. Нафаршировали ее наркотиками и посадили в машину, чтобы добиться своего. Если у тебя нет доказательств, то выдумай их и создай или поговори с обоими. Иначе сдохнешь на помойке». У Иво Бундера были маленькие толстые теплые руки, созданные для того, чтобы ласкать женские тела. Эти руки были не для того, чтобы пачкать их неприятными делами. Поэтому он уже на следующий день прислал человека, который был таким же худым, как Бернадетта. Они закрылись вчетвером в квартире над магазином – Баллоу, тот человек, Карел и Иветт. Карел почти без нажима признался, что все это дело задумала Иветт. Ее, однако, понадобилось немного прижать – Баллоу в первый раз видел, как делается что-то подобное, и чуть не потерял сознание. Иветт написала признание в том, что была причиной смерти Бернадетты. Может, она призналась из-за боли и страха, а может, действительно сделала все так, как описала. Во всяком случае, остановились на том, что Баллоу останется номинальным владельцем магазина и дома на Дапперстраат, а фактически доходы от дела будут поступать Карелу и Иветте. Баллоу оставит за собой только квартиру и продолжит по-прежнему ездить за велосипедами. Признание Карела и Иветт Баллоу закрыл в специальном тайнике, который когда-то устроил. Там же он спрятал паспорт, где он был с усами и бородой. При Бернадетте он старался выглядеть серьезнее, теперь мог быть молодым. О потере паспорта он заявил в полицию и спустя какое-то время получил новый – уже с фотографией без усов и бороды.
