Эрик Ластбадер - Черный клинок
Она держала на плече зонтик из рисовой бумаги. Вулф старался рассмотреть ее лицо, но мешала плотная завеса дождя. На женщине были надеты черные туфли с высокими хромированными каблуками, блестевшими в свете фар проходящих машин. Короткая черная мини-юбка не скрывала ее стройных ног. Просторный жакет из черной шерсти с кожаными вставками, отливающими металлическим блеском, закрывал ее только до пояса. Она перешагнула через водосточный желоб, по которому рекой бурлила вода, и Вулфу сразу же бросилось в глаза ее бледное лицо с черными глазами – лицо необычайно красивое и безусловно восточное. Может, японка? Но в этот момент грузовик тяжело заурчал и поехал, разбрызгивая грязную жижу из-под колес. Женщина пропала из виду.
Вулф прикрыл веки, но зрелище изящных бедер японской девушки запечатлелось в его памяти и отказывалось исчезнуть, подобно скрытому отпечатку пальцев на ноже убийцы.
– Порядок, – раздался в трубке прокуренный голос Фреда. – Я, конечно, извиняюсь, милок, но Макджордж Шипли нигде не числится.
– Ты уверен?
Женщина в черном по-прежнему не уходила из воображения. Более того, теперь она шла вниз по улице, красиво передвигая свои длинные ноги.
– Вот, например, есть Шипли Уильям из снабженческого управления, другой Шипли – вольнонаемный из финансового управления. Зовут Дональдом. Вот и все.
– Но он должен быть там, – не сдавался Вулф.
– Ну что же, может, и должен, – усмехнулся Фред, – но я не могу его найти.
– Как так? – Мысли о японке мигом вылетели у него из головы.
– Неполные сведения, милок. Это касается всех правительственных справочников. Если ты заметил, немало скрытого дерьма проливается за пределами Вашингтона. Ребята, занятые в этих операциях, не упоминаются в справочниках, а то, не дай бог, кто-нибудь, пусть даже из ФБР, еще невзначай позвонит им.
– Так, значит, как тебя понимать? Что Шипли вообще не существует или что он "призрак" из секретной службы?
– Что-то вроде этого, – ответил Фред. – Ну вот, теперь мы в расчете, милок. Мне надо идти.
Вулф положил трубку и с минуту отрешенно смотрел, как навстречу холодному дождю со свистом вырывается горячий пар. Крыша машины непрестанно гремела, как тугой барабан. Какие, черт побери, дела имел Лоуренс Моравиа с военной разведкой? Или же Маун, упоенная своей осведомленностью, в неуемной фантазии придумала липовое ведомство?
Он вынул блокнот и глянул на номер вашингтонского телефона, который она продиктовала ему и сказала, что этот призрачный Шипли якобы передал его Моравиа. Он тяжело вздохнул и набрал номер.
Семь раз раздавался длинный гудок, и он уже настроился было услышать механический голос автоответчика и положить трубку, как вдруг услышал короткую паузу, щелчок, затем гудок повторился и на другом конце провода сказали:
– Шипли слушает.
Вулф почувствовал, как у него быстро-быстро забилось сердце.
– Макджордж Шипли?
– Да, да. Кто говорит?
Судя по чистому тенору, говорил молодой человек. Вулфу пришел на память образ Шипли, возникший в голове Мауи. Он представился и спросил:
– Вы знаете Лоуренса Моравиа?
– Если вы не возражаете, я хотел бы получить подтверждение насчет вас от вашего начальства. Вы не против? – ответил Шипли. – Скажите мне номер вашего жетона и номер телефона. Если все окажется верным, я перезвоню вам через десять минут.
Вулф сообщил ему нужные данные, положил трубку и стал ждать, пока "призрак" не установит его подлинность. Интересная ситуация. Чем же в самом деле занимался Моравиа, совершая челночные поездки в Японию? Если Шипли "призрак" из военной разведки, то он занимается секретными делами на высшем уровне, в тех, кто пронюхает что-то о его деятельности, убирают. Вулф сразу сообразил, что теперь он может оказаться в подобном положении.
Сквозь завесу дождя он увидел, как подъезжают, урча и громыхая, еще две аварийные машины. Появилось еще большее число рабочих в непромокаемых плащах, добавилось еще больше беспорядка, так как стали выгружать дорожные ограждения, а движение тем временем на улицах усилилось: приближался час пик. Авария принимала угрожающие размеры. Следующим – и заключительным – этапом станет то, что авеню Си полностью заблокируют.
Вулф вдруг подумал о том, как он только что звонил Шипли: семь длинных гудков, а потом небольшая пауза. Без сомнения, Шипли в этот момент находился в другом месте, а находиться он мог где угодно, и телефон переключали на тот аппарат, который был у него под рукой.
Раздался телефонный звонок. Вулф чуть не подпрыгнул от неожиданности. Быстро поднял трубку:
– Мэтисон слушает.
– Да, вы действительно Мэтисон, – раздался в трубке знакомый голос Шипли, но такой отчужденный, будто он собирался разочаровать собеседника. – Отвечая на ваш вопрос, скажу: да, я был знаком с Лоуренсом Моравиа.
– Он на вас работал?
– Мистер Мэтисон, – сказал Шипли, нарочито игнорируя офицерское звание Мэтисона. – Думается, нам лучше встретиться лично, тет-а-тет. Вылетайте завтра утром челночным рейсом в одиннадцать часов. Поезжайте на такси в Чайнатаун до Эйч-стрит. Там найдете ресторан "Феникс Чайнатаун". Жду вас там в час дня.
Дорожные заграждения уже установили поперек всей дороги. За ними сразу же скопилось море включенных фар, подфарников и снующих по ветровым стеклам "дворников": машины попали в гигантскую пробку, нетерпеливо ожидая, когда дорожная полиция организует объезды. Но сейчас, в данный момент, выбраться из пробки было просто невозможно.
* * *Начальник полиции Джек Бризард был профессиональным полицейским; как ни посмотри – все при нем. Кроме того, он знал, как подать себя общественности. Он умел представить комиссара и мэра в нужном свете на телевидении. А ведь это было нелегким делом, особенно если учесть, что комиссара и мэра люто ненавидели во всех глухих переулках. Мэр города Джеймс Оливас, эмигрант из Пуэрто-Рико во втором поколении, в силу неблагоприятных политических обстоятельств вынужден был назначить комиссаром полиции непримиримого Хейса Уолкера Джонсона, чернокожего американца. Две их строго конфиденциальные встречи, столкновение между ними как между сильными волевыми личностями вошли, как говорится, в историю.
Бризард, как никто другой в полиции, умел лавировать среди мин на этом расово-политическом минном поле. Иными словами, он знал, как нужно использовать вражду между начальством в собственных целях. Например, он сделался незаменимым для мэра, когда тому приходилось объясняться с избирателями на некоторые щекотливые темы. А это было довольно трудно, поскольку мэру нравилось, чтобы он, Бризард, и Хейс Уолкер Джонсон, оба негры – две горошины в одном стручке, присутствовали бы на таких мероприятиях вместе.
Начальник полиции мечтал, разумеется, сменить сначала одного, а затем другого. И его затея была близка к осуществлению, но тут на пути встал лейтенант Вулф Мэтисон.
Бризард никогда не любил Вулфа. Он не верил, что люди могут быть талантливыми. Талант он рассматривал как увиливание от кропотливой и упорной работы, которую он считал единственным критерием при оценке достоинств полицейского. Такой его близорукий подход усиливался, вне всякого сомнения, завистью, которую он испытывал всякий раз, когда Вулф получал поощрения по службе. Бризард считал, что все знаки внимания и публичные почести должны оказываться только ему.
Именно Бризард в свое время ловко переадресовал запрос комиссара выделить служебные помещения Вулфу и его команде и загнал их в такую дыру, откуда им век не выбраться. Он также первым узнал об убийстве Лоуренса Моравиа и придерживал рапорт до самого последнего момента, ничего не предпринимая, а когда уже подперло, направил его на исполнение Вулфу. Мысль о том, что комиссар вызывал к себе рано утром Вулфа, не давала ему покоя. Он знал об этом, так как лично проверял журнал прихода-ухода подчиненных. Комиссар не обратился к нему по поводу дела Моравиа, а он не предоставил ему всю информацию, касающуюся этого убийства.
Бризард хорошо понимал, что широкое внимание средств массовой информации к такому громкому делу сможет привлечь лишь тот человек, которому будет поручено выследить убийцу Моравиа и надеть на него наручники. Плевать ему на комиссара и на Мэтисона! Он решил сам стать этим человеком и поэтому во время проведения операции всячески зажимал Вулфа.
...Бризард сидел в ирландской полутемной пивной "У Клэнси" в Нижнем Манхэттене. В воздухе висел настолько густой запах пива и табачного дыма, что хоть топор вешай.
Открылась входная дверь, и в зал вошел Сквэйр Ричардс. Он порыскал глазами в полумраке зала туда-сюда и прямиком направился к столику, за которым сидел Бризард, неторопливо потягивая пиво.
– Ну что, пижон, купить тебе пивка?
– Не откажусь, – сказал Сквэйр Ричардс, стряхнув дождевые капли с пальто и бросив его на расшатанный стул.
