Джеймс Паттерсон - 7-е небо
— Ты ею вообще пользуешься? — Джо указал на плиту.
— Конечно.
— Да? А это что? — Он вынул из духовки кусок упаковки из пенополистирола и руководство пользователя.
— Но конфорки-то я включаю, — не уступала я.
Джо, посмеиваясь, покачал головой, спросил, смогу ли я открыть вино, и начал крошить салат. Я ответила, что, пожалуй, справлюсь, откупорила шардоне, потом мелко нарвала салат ромен в красивую миску дутого стекла, которую подставил Джо, и порезала помидор. Я дотянулась через Джо до оливкового масла и специй, попутно похлопав его по упругому заду, уселась на табурет у кухонного стола и сбросила туфли.
Попивая вино под негромко звучавшие песни Фила Коллинза, я слушала Джо, говорившего о трех заказчиках, которых он нашел для своей консалтинговой фирмы по оценке готовности к чрезвычайным ситуациям, и о близящейся встрече с губернатором. Джо просто сиял, а я радовалась, что свою просторную современную квартиру он использует как офис, а живет у меня.
А квартира у меня, должна сказать, не рядовая: четыре тесные, но уютные комнаты на третьем этаже викторианского таунхауса, да еще в гостиной на западной стене балкон с видом на кусочек залива, который постепенно становится нашим кусочком залива.
Я наполнила бокал Джо, наблюдая, как он фарширует крабовым мясом две тилапии и ставит сковородку в духовку. Вымыв руки, мой красавец мужчина повернулся ко мне:
— Рыба будет готова минут через сорок пять. Хочешь выйти посмотреть на закат?
— Не особенно.
Поставив бокал, я зацепила ногой Джо за талию и притянула к себе, заговорщически улыбнувшись при виде того, как мое предложение более интересно провести время вызвало ответный огонек в его голубых глазах. Он прижал меня к себе, подхватил под ягодицы, поднял и понес по коридору, театрально ворча:
— Блонди, ну ты и весишь!
Я засмеялась и прикусила его ухо.
— Стареешь. Раньше тридцать фунтов для тебя были не тяжесть.
— Вот я и говорю — легкая как перышко.
Он мягко бросил меня на кровать, забрался на постель, взял мое лицо своими большими ладонями и поцеловал так, что я застонала и обняла его за шею. Джо совершил почти невозможное: стянул рубашку, одновременно целуя меня, стащил с меня брюки и дотянулся ногой до двери, захлопнув ее, чтобы не делать Марту свидетельницей наших интимных моментов.
— Ты просто классный, — засмеялась я.
— Ты еще ничего не видела, куколка, — заурчал мой любимый.
Вскоре мы лежали обнаженные, разгоряченные, влажные, переплетя руки и ноги. Но когда мы, тяжело дыша, вместе поднимались к вершине экстаза, у меня из головы не шел образ другого мужчины.
Я всячески его прогоняла, потому что сейчас он был лишним.
Этот мужчина был Ричи.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НА ЧИСТОМ СЛИВОЧНОМ МАСЛЕ
ГЛАВА 49
Джейсон Твилли сидел в первом ряду зала суда номер 2С, прямо за бесплотной Джуни Мун, и делал пометки в блокноте. На вопросы Юки Кастеллано отвечал Коннор Хьюм Кэмпион. Твилли отметил, как сильно сдал бывший губернатор после исчезновения сына — осунулся и сгорбился, словно смерть Майкла убивала и его.
Глядя на губернатора и Юки, Твилли вдруг понял, что прежняя концепция романа его не устраивает: в голове стремительно возникало новое построение сюжета. Юки, защитница Майкла Кэмпиона, темная лошадка: энергичная, проницательная, подкупающая своей искренностью и в то же время расчетливая, вот как сейчас, когда она использует известность и глубочайшую скорбь бывшего губернатора, чтобы тронуть присяжных и добавить работы адвокатессе.
Твилли решил, что начнет книгу со вступительной речи Юки, затем перенесет действие в прошлое, коснувшись трогательных моментов жизни мальчика, о которых рассказывает губернатор, и снова вернется в настоящее, где идет судебный процесс и допрашивают свидетелей. Он подробно опишет материнскую манеру защиты Дэвис, остановится на утрированно беззащитной Джуни Мун и завершит роман заключительным словом Юки. Вердикт, приговор, ура!
Твилли приготовился внимательно слушать губернатора.
— Майк родился с нарушением сердечной проводимости, — говорил суду Кэмпион. — Он жил на лекарствах и мог умереть в любой момент.
Юки тихо спросила:
— А Майкл знал, что ему уготована короткая жизнь?
— Майки хотел жить. Он все повторял: «Я хочу жить, пап. У меня такие планы…» Он знал, что должен быть осторожен. Майк понимал — чем дольше он проживет, тем больше шансов…
Кэмпион не договорил: у него напряглась шея, и глаза увлажнились.
— Мистер Кэмпион, Майкл делился с вами своими планами?
— О да, — улыбнулся отец. — Он готовился к ближайшему чемпионату мира по компьютерным шахматам. Еще он начал писать книгу о том, что такое жить с потенциально смертельной болезнью… Он хотел, чтобы люди поняли… Еще он хотел когда-нибудь жениться… — Кэмпион покачал головой и повернулся к присяжным: — Он был такой замечательный мальчик… Все видели фотографии, читали интервью. Все говорили, что улыбка Майкла способна рассеять тьму, понимали, какой он храбрый, но не все знали, какая добрая у него душа, как он умеет сочувствовать…
Твилли заметил, как напряглась Диана Дэвис, сморщив лицо, но не посмела указать на уклонение от темы, когда бывший губернатор изливал разъедавшую его боль от потери сына.
Кэмпион всем корпусом развернулся к ответчице и обратился к ней, печально, но без неприязни:
— Если б только я мог оказаться рядом, когда Майкл умирал. Если бы я только мог обнять его и утешить… Как бы я хотел, чтобы в ту минуту он был со мной, а не с вами…
ГЛАВА 50
— Обвинение вызывает мистера Трэвиса Кука, — объявила Юки.
Головы повернулись к дверям. В зал суда вошел юноша лет восемнадцати в сером блейзере частной школы с гербом на нагрудном кармане.
Густые вихры Кука, казалось, были расчесаны пятерней, а не гребешком, ботинки не знали, как выглядит сапожная щетка. Парень смущенно поклялся говорить правду и ничего, кроме правды, после чего поднялся на место свидетеля.
Поздоровавшись, Юки спросила:
— Откуда вы знали Майкла Кэмпиона?
— Мы вместе учимся в Ньюкирке.
— А когда вы познакомились с Майклом?
— На первом курсе, но сдружились мы только за последний год.
— Как вы считаете, кто проявил желание подружиться теснее?
— Ну, у Майкла вообще-то было не очень много друзей. — Трэвис Кук на секунду поглядел Юки в глаза, но сразу же опустил взгляд на свои ладони. — Его любили, но не сближались: он же не играл в футбол, не тусовался, и вообще у него было больное сердце.
— Но вам это не помешало стать с Майклом друзьями?
— А у меня самого астма в тяжелой форме.
— Как же это повлияло на вашу дружбу?
— Однажды ему стало плохо, и я к нему подошел. Мы поговорили, как фигово жить с такими болезнями, которые ни на день не отпускают.
— Это вы рассказали Майклу об ответчице, мисс Мун?
— Да.
— Трэвис, я понимаю, это несколько неудобно, но вы поклялись говорить только правду.
— Я помню.
— Что именно вы сказали Майклу о мисс Мун?
— Что я с ней был, — промямлил Кук.
— Пожалуйста, говорите громче, чтобы слышали присяжные, — попросила Юки.
Парень начал снова:
— Я сказал Майклу, что был с ней. У нас многие к ней ходили. Она классная девушка для тех, кто… Короче, она не вульгарная, ничего такого… — Трэвис вздохнул. — Она хорошо умеет… научить.
— Чему научить? — спросила Юки, поворачиваясь к присяжным. — Я не уверена, что правильно вас поняла.
— Ну, трахаться в первый раз. Не надо волноваться, что девушка о тебе подумает. Можно быть собой, получить удовольствие, заплатить и уйти.
— Понятно. Что сказал Майкл Кэмпион, услышав о мисс Мун?
— Сказал, что не хочет умереть девственником.
— Трэвис, вы видели Майкла накануне исчезновения?
— Я разговаривал с ним в очереди во время ленча.
— И как он вам показался?
— Счастливый такой ходил. Сказал, вечером у него свидание с Джуни.
— Благодарю вас, Трэвис. Свидетель ваш, — сказала Юки Диане Дэвис.
Сегодня костюм на Дэвис был синий, двубортный, с двумя рядами белых жемчужных пуговиц, на шею она тоже повесила тройную нитку жемчуга. Волны серебряных волос казались жесткими, почти острыми.
Адвокат встала, но не вышла из-за стола защиты.
— У меня только один вопрос, мистер Кук.
Мальчишка с готовностью уставился на нее.
— Вы видели, как Майкл Кэмпион входил в дом Джуни Мун?
— Нет, мэм.
— Вот и весь вопрос, ваша честь, — бросила Дэвис, садясь.
ГЛАВА 51
Таня Браун откровенно развлекалась, доставив Юки немало головной боли.
Принося присягу, мисс Браун улыбалась бейлифу и кокетливо отбрасывала пряди, крутясь в оранжевой тюремной робе словно в платье от Версаче. Таня Браун была третьей и последней из свидетельниц-заключенных, находившихся «на попечении системы» за торговлю наркотиками, проституцию или за то и другое сразу. Все они познакомились с Джуни Мун в окружной тюрьме, и хотя показания стукачей обычно оказывались сомнительными или бесполезными, Юки надеялась, что три практически идентичных заявления станут веским подтверждением признания Джуни Мун.
