Сергей Анисимов - Кома
- Тот вёл себя странно, как наркоман. Нелогично. Я ему руку ломаю, а он так надменно пытается мне указания давать. Потом убежал. Оставил - вот.
Николай протянул ему на ладони тёплый ключ.
- На сейфовый похож, но не подходит. Ни к чему другому тоже. А лез он, скорее всего, в поисках чего-нибудь сильнодействующего. Наркотиков. Дорогих лекарств, которые можно продать. Ничего у него не вышло, и не думаю, что он ещё придет, но даже просто совпадение такого с тем, что пропала Даша, мне кажется нехорошим.
- А тот...
- Парня в бахилах, и всё такое, я видел на отделении в тот же день, он сунулся в пару палат. Мне показалось, что если не считать одежды, они здорово похожи с тем типом, который скорее всего наркоман. Поэтому сегодня я прошёлся по этим палатам и спросил у больных, кто это такой. Ответили мне, что никогда его не видели, так что скорее всего это был просто глюк. В пиджаке, пластиковых бахилах за 2.50, и с фруктами в пакете.
Артём, явно удивлённый, молчал.
- И что? - спросил он, наконец, после паузы.
- А я знаю? Ничего. Просто не нравится мне всё это.
- Значит так, - сказал Артём, снова доставая из кармана телефон. - У тебя есть сотовый?
- Нет.
- Плохо.
Николай пожал плечами. Особой нужды быть всегда с кем-нибудь на связи он не испытывал, а тратить деньги на статусную игрушку небедных тинэйджеров не хотел.
- Запиши мой. Если что-то... Позвони. И извини, если я...
Ладно...
Николай махнул рукой, не дав ему договорить. Почему-то было неловко. Записав номер на чистую страницу того же блокнота, он дал телефон родителей, - точнее, свой и родителей.
- Если надо, звони ночью, я возьму, - сказал он. - Хоть какая-то зацепка будет, - можешь на меня рассчитывать.
Артём мрачно кивнул, лицо его на глазах становилось суровым и злым. Он снова рассчитывал только на себя.
- Я возьму ключ?
- Возьми. Хотя не знаю, чем он может помочь. Скорее всего, всё это никакого отношения к Даше не имеет.
- Точно никому он не нужен?
- Да. Тому парню тоже. Он сейчас наверняка суставы лечит.
Они крепко пожали друг другу руки, ладонь у Артёма оказалась длинная, сухая, и покрытая царапающими кожу корками мозолей.
- Удачи.
Дашин друг не ответил, только прикрыл глаза. На секунду его лицо стало смертельно усталым от боли, и тут же снова покрылось невидимой жёсткой маской. Николаю отчаянно хотелось уйти с ним, что-нибудь делать, искать Дашу по подвалам и чердакам, жутко, без жалости бить тех, кто будет во всём этом виноват, но Артём ушёл, а он остался. Ничего тут сделать было нельзя.
Часам к пяти Николай осознал, что до сих пор ничего не ел. Первая половина дня отняла у него слишком много сил, и потраченное не на больных время пришлось навёрстывать.
- Коля, - сказала ему куратор. - Ты совсем плохо выглядишь. Шёл бы ты домой. Хватит с тебя на сегодня.
Он был, наверное, последним пришедшим к Свердловой с тонкой стопкой «историй» своих больных, в кабинете они были вдвоём, и Николай сначала даже не понял - что именно он услышал.
- Алина Аркадьевна...
- Я знаю, Коля. Мы тоже все переживаем.
Николай не плакал уже очень много лет. Не заплакал он и сейчас, хотя дышать не мог ещё долго, с полную минуту.
- Ничего, - с трудом сказал он, сумев продавить воздух сквозь сжатое болью горло и повернувшись обратно к Свердловой. - Может, обойдётся ещё.
- Сегодня в три часа дня умерла больная Цыпляева.
Он снова замолчал, хотя хотелось кричать. На руке меланхолично тикали часы.
- Алина Аркадьевна, в пятницу Даша успела выписать больную Горбань из 7-й палаты. Я могу узнать её телефон?
Свердлова молча поднялась и вышла, не прикрыв за собой дверь. Вернулась она через две или три минуты, положив на стол перед Николаем жёлтую липкую полосочку с номером.
- Спасибо.
- Не за что. Домой?
- Нет, - он помотал головой, - Мне на неврологию, у меня трое массажных сегодня, и отказать нельзя - им действительно плохо, а в выходные я не приходил.
- Ладно.
Так и не севшая доцент открыла дверь шкафа, вынула длинное, серого цвета, пальто сложной формы, чем-то похожее на шинель. Николай тоже поднялся, понимая, что Свердловой нужно закрывать кабинет, и попрощался, забрав «истории», чтобы разнести их по постам.
- Будь осторожен, Коля, - неожиданно и негромко сказала доцент ему в спину. - Мне тоже многое не нравится из происходящего. Не подставься.
Оборачиваться Николай не стал, хотя хотелось. В коридоре никого не было, только потрескивала и мигала одна люминесцентных ламп под потолком. Боль прочно поселилась в сердце, и двигаться было тяжело, ноги приходилось переставлять с силой, одну за другой.
Как обычно треплющийся с кем-то из молодых врачих Ринат встретил его радостно, и сказал, что о нём уже спрашивали.
- Договорился бы в следующий раз и в выходные работать, я бы тебе ключ оставил. И денег бы больше мог взять!
Николай отрицательно покачал головой: если бы он не отлежался в воскресенье дома, то к концу недели умер бы естественной смертью от общего изумления организма. Работать в хорошем темпе, с халтурами, без выходных несколько недель подряд он мог, и иногда такое практиковал, - но только ради конкретной и выгодной цели, вроде дорогой покупки. Насколько он помнил, впереди не было никаких праздников, для которых расходные деньги были нужны в большем, чем обычно, количестве. Постоянной девушки Николай последний год тоже не заводил, ограничиваясь недолгими и ни к чему не обязывающими встречами с более-менее случайными подругами похожего склада характера, - так что надрываться сейчас выше обычной нормы он смысла не видел.
Заглянув в знакомые палаты, и объявив своим клиентам, что пришёл и начинает работать, Николай убедился, что дверь Ринат открыл, и кабинет чист и проветрен. Закрыв форточку, он вернулся за единственной из троих женщиной, - её массировать было легче всего. Кожа у женщины была отличная, без малейшего признака целлюлита.
- Где Вы загорели так? - спросил он, разминая ей косые мышцы спины.
- В солярии... Угол Мичуринской и Конского переулка... Там бассейн стоит...
Голос у клиентки был расслабленный, прерывающийся при каждом его движении. Несмотря на умеренные вес и рост, мускулатура у неё была очень неплохая для женщины, и когда этап разогрева закончился, Николаю пришлось напрягаться.
- Я знаю, - отозвался он, переходя на другую сторону стола, - после паузы достаточно долгой для того, чтобы можно было забыть о вопросе. - Я там участковым работал в своё время, ещё медбратом. От обеих Посадских до Чапаева включительно.
- Значит земляки... Я как раз на Чапаева живу.
Николай замолчал, не собираясь продолжать разговор, который мог завести чёрт знает куда. Впрочем, остаток сорокапятиминутного сеанса женщина пролежала на своём полотенце с изображением пляжной красотки молча, и только иногда морщась. За прошедшие без массажа выходные её спина успела «застыть», но большого значения это не имело - впереди была полная рабочая неделя. Настоящие, профессиональные массажисты, работали в нужных случаях и по 50 минут, но Николай больше 45 не мог -отказывали руки, которыми следующие минут 15 отдыха приходилось трясти и размахивать, разгоняя застоявшуюся кровь. Мускулатуры ему не хватало до сих пор.
Следующий худой мужичок оказался совсем уж молчаливым, а к концу сеанса чуть не уснул. «Шифоньер», в отличие от него, поговорить любил, и, как обычно, начал задавать со стола вопросы. Односложные, - за невозможностью как следует вздохнуть. На прошлой неделе Николай не возражал, - всё быстрее время пройдёт, но сейчас настроение у него было совсем не то, и после пары пропущенных ответов, изо всех сил, по-спортивному разминаемый им мужик замолчал. В принципе, ничего хорошего в этом не было - выгодного больного надо было холить и лелеять, но ничего - вряд ли он от этого будет сильно переживать.
Когда он закончил, тот, потягивающийся, как довольный леопард, вынул из кармана висящих на стуле украшенных генеральскими лампасами тренировочных штанов соответствующие купюры, и честно расплатился. Вот и всё. В принципе, не так и много, но трое в день, и пять дней в рабочую неделю - это очень и очень неплохо, особенно за три часа и как дополнение ко всему остальному. Полноправный больничный ординатор или ассистент кафедры получает столько, а то и меньше, за полный день каторги, со всеми больными и студентами. Впрочем, обычно такого приработка было поменьше - никого неделями, потом один, иногда двое. Трое - это был максимум, который Николай мог выдержать.
- Чего, проблемы какие-то? - поинтересовался мужик, натягивая на футболку красочную тренировочную куртку, украшенную звёздочками и перекрещенными теннисными ракетками.
- Тяжёлый день... Всякие мысли в голове... - машинально ответил ему интерн Ляхин, не слишком задумываясь, но всё же не потеряв обычной привычки к осторожности. Подняв глаза на причёсывающегося перед зеркалом «Шифоньера», он подумал, что голос в последней фразе у того был немножко слишком участливый, раньше он такого не замечал.
