Джек Хиггинс - Отходная молитва

— Тогда я попрошу ордер на арест и вы отправитесь в заключение.

Отец Да Коста важно покачал головой.

— Делайте то, что велит вам долг. Я вас очень хорошо понимаю, инспектор. Я буду молиться за вас.

Он открыл дверцу автомобиля и вышел.

Миллер заскрипел зубами, когда машина отъезжала.

— Он будет молиться за меня! Представляете себе?

— Я понимаю, шеф. Святой человек, да?

В церкви было холодно и сыро, когда священник вошел в нее. Перед службой почти не оставалось времени. Он чувствовал, что устал, страшно устал. День выдался ужасный, это был самый страшный день со времен концентрационного лагеря в Шонг Саме. Эх, если бы Миллер и Фэллон со всей компанией попросту бы исчезли с лица земли!

Он погрузил пальцы в святую воду и заметил, что в часовне святого Мартина зажглась спичка. Она осветила лицо человека, находящегося там и зажигавшего свечу.

На секунду время остановилось, а затем из темноты возник сам дьявол во плоти.

Глава восьмая

Дьявол и его деяния

— Что вы здесь делаете, мистер Миган? — спросил отец Да Коста.

— А вы знаете, кто я такой?

— О да! Я с юных лет умел узнавать дьявола.

Миган секунду смотрел на него с удивлением, затем разразился смехом, откинув голову назад; его смех гулко разнесся под сводами.

— Это великолепно, это мне нравится!

Священник ничего не ответил, и Миган пожал плечами, поворачивая голову к алтарю.

— Я ходил сюда ребенком. Я пел в хоре. Вы мне не верите, так ведь?

— А что следовало бы?

— Я столько раз всходил на этот алтарь, когда была моя очередь служить мессу. Красная сутана, белая накидка. Моя мать отбеливала эти накидки каждую неделю. Она обожала, когда я показывался наверху. В то время здесь служил кюре отец О'Мэйли.

— Я слышал о нем.

— Суровый, словно старая кожа, такой был парень! — Миган пустился вспоминать, очень довольный сам собой. — Помню, как однажды в воскресенье вечером два ирландца, пьяные в стельку, вломились в церковь. Было это перед вечерней службой. Они тут изрядно набезобразничали — все опрокидывали и ломали. А он их вытурил, вы бы только видели — как это было! Пинок — и они уже на улице! Он кричал, что они осквернили Дом Господень и все такое прочее... Старый набожный чертяка, вот кто он был. Однажды он накрыл меня с пачкой сигарет, которую я стянул в лавке на углу. И что вы думаете? Он позвал фараонов? Нет, он попросту отметелил меня тростью в ризнице. Ха! Это сделало меня честным на целых две недели! Клянусь вам, отец мой.

— Что вам здесь надо, мистер Миган? — спокойно повторил священник.

Миган широким жестом обвел церковь.

— Да, здесь все было иначе, это я вам говорю. Тогда здесь было красиво, настоящее зрелище, а теперь... Стены вот-вот обрушатся. У вас есть реставрационный фонд? Похоже, что с этим дела обстоят плохо.

Тогда отец Да Коста все понял.

— И вам хотелось бы помочь мне, я правильно говорю?

— Именно, господин кюре, совершенно верно.

Позади них открылась дверь, они повернули головы и увидели старую женщину с корзинкой. Пока она крестилась, священник пробормотал:

— Мы не можем говорить здесь. Пойдемте.

Они воспользовались подъемником и оказались на колокольне. Дождь еще шел, но туман рассеялся, и перед ними открылся замечательный вид на город. Даже виднелась граница песчаных равнин в пяти-шести километрах от церкви. Миган казался искренне очарованным.

— Смотрите-ка! Я поднимался сюда всего один раз, но тогда я был ребенком, и находился внутри колокольни. Теперь — совсем другое дело.

Он перегнулся через перила и указал пальцем на пустырь, на котором работали бульдозеры, расчищая мусор.

— Мы жили там, Кибер стрит, дом тринадцать.

Он повернулся к отцу Да Косте, который продолжал хранить молчание. Понизив голос, он спросил:

— Этот договор между Фэллоном и вами... Вы намерены его соблюдать честно?

— Какой договор?

— Вам прекрасно известно, о чем я говорю! О трюке с исповедью. Я в курсе дела, он мне все рассказал.

— В таком случае, если вы католик, вы должны знать, что я ничего не скажу. Тайна исповеди будет абсолютной.

Миган разразился смехом.

— Я знаю. Ну и хитрец этот Фэллон. Он вам лихо заткнул рот, а?

Маленькая искорка ярости сверкнула в глубине души Да Косты, и он глубоко вздохнул, чтобы погасить ее.

— Можно сказать и так.

Миган еще раз рассмеялся.

— Как бы то ни было, отец мой, я всегда оплачиваю свои долги. Сколько? — спросил он, обводя жестом церковь, леса и все остальное. — Чтобы отреставрировать все?

— Пятнадцать тысяч фунтов. За необходимые предварительные работы. А позже нужна будет большая сумма.

— Хорошо. С моей помощью вы смогли бы получить необходимую сумму за два-три месяца.

— Могу я знать, каким образом?

Миган закурил.

— Для начала есть клубы. Их наберется не один десяток по всему Северу. Достаточно одного моего слова, чтобы они пустили шапку по кругу.

— И вы серьезно думаете, что я приму эти деньги?

Миган искренне изумился:

— Да ведь это же просто деньги, что же еще? Кусочки бумаги, разменная монета, как говорят сведущие люди. Разве вам не это нужно?

— Был случай, о котором вы, вероятно, забыли, мистер Миган, когда Христос изгнал торговцев из Храма. И он не просил у них платы за уступку.

— Я не понимаю.

— Хорошо, поставим вопрос иначе. Моя вера учит меня, что примирение с Господом всегда возможно. Всякий человек, как бы низко он ни пал, как бы страшен ни был его грех, не лишается права на милосердие Бога. Я всегда верил в это, до настоящего момента.

Миган побледнел от ярости. Он схватил Да Косту за руку и толкнул его к перилам, указывая на пустырь.

— Тринадцать, Кибер стрит. Лабиринт из трущоб. Комната внизу, две — наверху. Один туалет на четыре дома. Мой старик смылся, когда я был еще сосунком, и правильно сделал. Моя старуха зарабатывала на пропитание случайным заработком, когда находила его. Когда она его не находила, то мы довольствовались одним или двумя фунтами — результатом ее вечерних прогулок. Жалкая шлюха, вот кто она была.

— И стирала вашу накидку каждую неделю, и отбеливаяа ее? И кормила вас, и купала, и отправляла в церковь?

— К черту все это, — холодно сказал Миган. — Единственное право, которое у нее было, как и у всех обитателей с Кибер стрит, это право поцеловаться со смертью, но это не для меня. Не для Джека Мигана. Я теперь высоко. Я у вершины мира, и никто не смеет меня трогать!

Отец Да Коста не испытывал ни малейшей жалости, только отвращение. Он спокойно заявил:

— Я думаю, что вы — самая мерзкая и извращенная личность, которую мне когда-либо доводилось встречать. Если бы я мог, то с радостью лишил бы вас всех прав. Я рассказал бы все, но по причинам вам хорошо известным, это невозможно.

Миган овладел собой и снова обрел хладнокровие. Он ехидно заметил:

— Тем лучше, тем лучше. До меня вы и кончиком пальца не дотронетесь; но вот Фэллон — это же совсем другое дело, а? Он-то убивает только женщин и детей.

На какой-то момент у священника перехватило дыхание. Он с трудом проговорил:

— Что вы имеете в виду?

— Не убеждайте меня, что он вам не рассказывал! Ничего о Белфасте и Лондондерри, ничего о том автобусе, набитом школьниками, который он взорвал? — хихикал Миган, наклоняя лицо к священнику с выражением любопытной настойчивости, затем он улыбнулся. — Это вам не нравится, так ведь? Вы ведь не устояли перед его ирландским обаянием? Он вам очень понравился, да? Я слышал, что некоторые священники...

И тут же он почувствовал, что железная хватка сжимает его горло, и какая-то сила толкает его к подъемному устройству. Миган постарался освободиться изо всех сил, он дергался, а глаза священника, мечущие молнии, все ближе оказывались возле его лица. Миган попытался ударить его коленом, но священник ловко увернулся, Он встряхнул Мигана, словно крысу, открыл дверцу подъемника и швырнул его внутрь. Пока Миган поднимался с пола, клетка поехала вниз.

— Вы мне заплатите за это! — крикнул он срывающимся голосом. — Считайте, что вы уже труп!

— Мой Бог, мистер Миган, это Бог, который любит. Но он еще и Бог, который карает. Я передаю вас в его руки! — проговорил Да Коста вслед спускающейся клетке.

Когда Миган вышел из церкви, ему в лицо ударил ветер и дождь. Он поднял воротник и не спеша закурил. Приближался вечер, и, спускаясь по ступеням храма, он заметил группу людей, ожидающих возле боковой двери и пытающихся спрятаться от дождя. Человеческие отбросы, большинство из них было одето в лохмотья и рваную обувь.

Он перешел дорогу, и тут из тени старого склада возник Уорли.

— Я ждал, мистер Миган, как мне приказал Билли.

— А что Фэллон?

— Он уехал на машине вместе с Билли.

Миган удивленно поднял брови, но не стал торопиться с расспросами. Его заинтересовало другое.

— Что они там делают? Я говорю об этом сборище нищих. Они ждут бесплатный суп?