Тэми Хоуг - Девушка Лаки
– Знаете, красавица, я мог бы сказать, что вы просто не врубаетесь, – нарочито небрежно растягивая слова, произнес Лаки.
«Это точно, не врубаюсь, особенно в то, что вы за человек», – подумала Серена, придерживая край противомоскитной сетки. Этот Лаки – настоящий клубок противоречий. То он абсолютно равнодушен к ней, если не сказать откровенно груб, то вдруг проявляет заботу, набрасывает ей на плечи вот эту сетку, спасая от кровожадных москитов. То заявляет, что ему наплевать на дела посторонних людей, то вдруг заинтересованно комментирует сложившуюся ситуацию. Она не рискнула бы утверждать, что он страдает от избытка альтруизма, однако именно этот грубиян каджун избавил ее от необходимости ночевать под открытым небом, – если, конечно, им не двигали какие-то корыстные мотивы. Именно альтруизм или, если угодно, сострадание – вот единственный мотив, который угадывался в его поведении. Интересно, задумалась Серена, куда он ее везет? Что это за место? Разумеется, на шикарные апартаменты она не рассчитывает. Ее представление о логове браконьера, как правило, сводилось к пещере с разбросанными по всему полу шкурами животных. Она представила себе хибару со стенами из рубероида и грязным двором, заваленным всяким хламом, вроде неработающих электрогенераторов и баллонов из-под сжиженного газа. Наверняка там имеется и грубо сколоченный сарай, набитый всяческими браконьерскими штучками, где по стенам громоздятся полки со шкурами убитых животных и стоят ведра, в которых гниют протухшие потроха мускусных крыс. Жилище Лаки Дюсе навряд ли окажется опрятнее дома Гиффорда. Серена с трудом представляла себе, как ее спутник вешает на окна занавески. Скорее всего, стены он украшает разворотами из порножурналов, считая их произведениями искусства.
Они сделали поворот, и вскоре ее взгляду открылся аккуратный домик, стоящий на небольшом возвышении, расчищенном от деревьев, как будто в некоем подобии алькова, прорубленного в стене непролазного леса. В гаснущем свете дня его обшитые кипарисовыми досками стены отливали серебром. Возведенный на каменных сваях на топкой прибрежной земле, дом был построен в старинном луизианском стиле. Ступеньки крыльца вели на галерею, на которую выходили окна с закрытыми ставнями и входная дверь. С галереи по внешней лестнице можно было забраться на чердак, передняя часть которого выступала вперед, образуя нечто вроде козырька, – характерная черта старой каджунской архитектуры. Чердак поддерживали деревянные колонны, придававшие небольшому дому дополнительное изящество и легкость.
Сказать по правде, Серена была приятно удивлена, увидев посреди лесной глуши нечто столь симпатичное и цивилизованное. Однако ничто не явилось бы для нее бо€льшим сюрпризом, чем слова Лаки о том, что это и есть его жилище.
Перехватив из-под москитной сетки ее растерянный взгляд, он нахмурился:
– В чем дело? Или, как я понимаю, вы ожидали увидеть развалюху? С двором, по которому, ковыряясь в отбросах, разгуливают свиньи и куры, верно я говорю?
– Вот только не надо вкладывать мне в уста чужие слова! – огрызнулась Серена, не желая признать собственные нелестные мысли, хотя они были ему очевидны.
Уголок рта Лаки насмешливо приподнялся, и он из-под полуопущенных век впился взглядом в ее губы.
– А что бы вы предпочли?
Сердце Серены предательски забилось, а в голове невольно промелькнули весьма откровенные образы. Впрочем, они были тем единственным, что могло отвлечь ее от созерцания той части его тела, которая находилась на уровне ее глаз.
– Вы и вправду скупили весь рынок хамства или мне только кажется? – спросила она, злая и на него, и на саму себя.
– Я? – невинным тоном переспросил Лаки, дурашливо стукнув себя кулаком в грудь. – Нет. Я просто хорошо знаю, чего хотят женщины, только и всего.
– Неправда. Вы понятия не имеете о том, чего действительно хотят женщины, – отозвалась Серена, снимая с себя москитную сетку и отбрасывая ее в сторону. После чего царственным жестом подала руку Лаки и позволила ему провести себя на причал. Наконец ее ноги оказались на прочном деревянном помосте, и она одарила своего спутника довольной улыбкой. – Но если вы желаете проверить на себе вашу теорию, не позволяйте мне останавливать вас.
Лаки посмотрел ей вслед. Эта дамочка явно осталась довольна своей дерзкой шуткой. Серена слегка прихрамывала, но даже эта легкая хромота была бессильна отвлечь внимание Лаки от грациозного покачивания ее обтянутой белыми брючками попки. Может, он точно и не знает, чего хочет мисс Шеридан, но ему чертовски хорошо известно, чего хочет его собственное тело.
А ведь ему еще предстоит провести в ее обществе как минимум пару дней.
Лаки вытянул пирогу из воды и, оставив в ней чемодан и сетку с лангустами, последовал за своей спутницей. Кстати, пока он возился с лодкой, Серена уже успела подняться на галерею. Лаки был далеко не в восторге, что она оказалась здесь. Слишком многое его жилище было способно поведать о нем. Терпеть у себя под боком эту дамочку – нет уж, увольте, слишком близко она способна подобраться к его тайнам. Возможно, он и хочет ее физически, но никоим образом не желает при этом изливать ей душу. Он давно возвел вокруг своего внутреннего мира высокие стены, отгородился от вторжения посторонних. Нет, лучше бы она и дальше продолжала верить в то, что он живет как свинья в каком-нибудь заржавленном трейлере. Так оно было бы безопаснее.
– Очень даже мило, – вежливо прокомментировала Серена, пройдясь по галерее.
– Это всего лишь дом, – проворчал Лаки и рывком распахнул дверь. – Входите и устраивайтесь где-нибудь. Я сейчас вытащу из вашей ноги занозу. С этим делом тянуть нельзя, иначе можно ждать заражения и гангрены.
Серена растянула губы в некоем подобии улыбки.
– Вы такой любезный хозяин, – сказала она и вошла внутрь.
Внутреннее убранство дома поразило ее не меньше, чем его внешний вид. В доме имелись две большие комнаты, которые хорошо просматривались прямо с порога. Кухня, она же столовая, и спальня-гостиная. В обеих царила идеальная чистота. Никаких охотничьих сапог, никаких стопок засаленных порножурналов, куч грязного белья, груд липких кастрюль и сковородок с остатками присохшей пищи. Не заметил ее острый глаз и катышков пыли, и грязи на полу.
Лаки чиркнул спичкой и зажег пару керосиновых ламп, стоящих на обеденном столе, – комната тотчас наполнилась нежным неярким светом – затем, не говоря ни слова, вышел вон. Серена подтянула к себе кресло и села, все еще сраженная наповал увиденным. Интерьер был бесхитростно прост и аскетичен, словно в жилище монаха, и в то же время этот минималистский стиль делал дом истинным произведением искусства. Оштукатуренные стены были обшиты лакированными кипарисовыми панелями. Мебель оказалась тщательном отреставрированным антиквариатом – широкий обеденный стол кипарисового дерева, огромный французский стенной шкаф, кресла из дуба и дерева гикори с сиденьями, обтянутыми сыромятной кожей. На кухне по стенам были развешаны пучки сухих трав, а возле окна над раковиной – аккуратные связки чеснока и перца.
Судя по всему, Лаки не чурался таких благ цивилизации, как водопровод и холодильник, а вот электрический свет у него явно был не в чести. Еще одно свидетельство его противоречивой натуры. Серена почувствовала себя слегка неуютно при мысли о том, как мало она о нем знает. Ей было бы гораздо проще сразу невзлюбить обитателя жалкой лачуги, промышляющего браконьерством. Дом и его обстановка показали ей Лаки Дюсе в совершенно ином свете. Причем в таком, какой лично его раздражал не меньше, чем ее саму, если cудить по выражению его лица.
Лаки снова возник в комнате с аптечкой в руках. Не иначе как за ней он ходил в ванную. Поставив аптечку на стол, сел в стоящее рядом кресло и резким движением положил ногу Серены себе на колени. Стащив с нее туфлю, отшвырнул обувь в сторону и хмуро оглядел босую пятку. Для этого он даже поднял ее ступню на уровень глаз и резко дернул, поворачивая ближе к свету. Чтобы не свалиться, Серена вцепилась одной рукой в подлокотник кресла, другой – в край стола. Тем временем Лаки методично разглядывал вонзившуюся в ее ногу занозу.
– Вы такая же упертая, как и ваш дед. Это надо же, расхаживать полдня с занозой в ноге, – проворчал он, поигрывая пинцетом. – Espèsces du tête dure.
– Что это значит? Ой!
– Ну и упрямица вы.
– Ой! – Серена попыталась вырвать ногу.
– Сидите спокойно!
– Да вы настоящий садист!
– Хватит пищать!
– Ой!
– Вот она.
Лаки выдернул занозу, и Серене тотчас сделалось легче. Впрочем, уже в следующую секунду она зашипела от боли – это к ранке была приложена смоченная в спирте ватка. Из глаз Серены брызнули слезы.
– Ваши манеры оставляют желать лучшего, – бросила она своему спасителю.
Лаки насмешливо посмотрел на свою гостью.
