Олег Верстовский — охотник за призраками (СИ) - Аллард Евгений Алексеевич "e-allard"

— Ну что, могу сказать. Поздравляю!

— Это и твоя победа, — сказал серьёзно и строго Джек. — Твоё выступление на суде было решающим, я считаю. Я наблюдал за присяжными. Некоторые женщины плакали. Эти слезы — самое прекрасное, что я видел в жизни. А ты знаешь цену моим словам.

Я выступил свидетелем на процессе, несмотря на запугивание со стороны адвокатов Кронберг. Рассказал о своих страданиях на электрическом стуле и в тюрьме Синг Синг. О расследовании, которое провёл, что Меган Баррет покончила с собой, именно из-за того, что её мучили угрызения совести. А офис прежнего окружного прокурора скрыл этот факт. Так что одним ударом я сокрушил двух своих врагов — Гедду Кронберг и Кирби Блэка, обвинителя на моем процессе, продажного помощника прокурора штата. Оставался лишь Мортимер, но он затих, и почти не проявлял себя. Так что пословица — «сиди на берегу и жди, когда мимо проплывут трупы твоих врагов», оказалась верной.

— Да ладно. Я всего лишь пересказал то, что со мной произошло. И всё. Никаких моих заслуг. Мне жаль её.

Джек весело подмигнул:

— Ну, ты можешь успеть стать губернатором и подписать указ о её помиловании.

— Я не собираюсь идти в губернаторы.

Раньше для того, чтобы баллотироваться на пост президента, надо было, прежде всего, стать губернатором. Обычно во главе штатов вставали лидеры партий. Ну, а потом, после успешной работы на этом посту, можно было думать о карьере президента. Но пример Джона Кеннеди как раз и показал, что это совсем не обязательно.

— А, ты готовишься к вертикальному взлёту? Вжиу! Пам! Прямиком в Белый дом!

— Я надеюсь, что ты со мной?

— Так точно, господин будущий президент, — он шутливо отдал мне честь, но прибавил более мрачно: — Тяжело тебе придётся. Врагов и конкурентов прибавится. А Уолтер Лесли Стоукс покажется тебе легким недомоганием, что-то типа насморка на фоне чумы или черной оспы.

Моим конкурентом на пост сенатора оказался очень опытный политик от республиканцев — сенатор Уолтер Стоукс. Его активно поддерживал генерал Эйзенхауэр, стремившийся попасть в кресло президента. А я ещё и умудрился нанести удар по самолюбию будущего хозяина Белого дома. Опубликовал статью в «Новом времени» с программой реконструкции автомобильных дорог. Ничего особенного, просто доказал, насколько это важно, описал современные автомагистрали XXI века, показал, сколько мы сможем спасти жизней, как улучшится жизнь людей. Эйзенхауер пришёл в ярость — он сам включил в свою предвыборную программу этот пункт. А тут я, какой-то ирландский выскочка, «красный придурок», опередил его.

Но я отлично понимал — вначале надо доказать, что я чего-то стою на посту сенатора, переизбраться на второй срок, пока у власти Дуйат Эйзенхаур (а я знал, что пробудет он там два срока). А уж затем бороться за президентское кресло, и не с кем-нибудь, а с самим Джоном Фицджералдом Кеннеди. И не просто с ним, а со всем его влиятельным и многочисленным кланом. Эдаким политическим спрутом, протянувшим свои щупальца во все сферы жизни страны, благодаря баснословному богатству Джо Кеннеди, у которого имелась парочка «карманных» редакторов изданий. Они создавали пасторальную картину, замазывали грешки членов клана и всячески восхваляли положительные деяния, раздувая из мухи слона.

Джон тоже попал в Сенат, но от штата Массачусетс. Я встречался с новоиспеченным сенатором на съезде демократической партии. Улыбчивый, обаятельный, энергичный, умеющий расположить к себе собеседника. Но не более того. Но Кеннеди даже не догадывались, что я знаю практически обо всех «скелетах в шкафу», которые они тщательно скрывали, благодаря «карманной» прессе. О страшной болезни Аддисона Джона Кеннеди, о слабоумии его сестры Розмари, которую подвергли лоботомии, о многочисленных любовных интрижках всей этой замечательной семейки. И проблемах с законом.

Раньше я восхищался мужеством Джона Кеннеди, смотрел на него, как на божество, кумира. Искал документальные фильмы, книги о нём. На моём столе в московской редакции «Паранормальных новостей» стоял «The Kennedy Car» — диорама с масштабной моделью смахивающего на авианосец «линкольна континенталь» 1961-го года, собранного на заводе «Форд моторс» специально для президента. Посвящена она была поездке Кеннеди в Берлин в 1963-м, где он в своей речи произнес фразу, ставшей культовой: «Ich bin ein Berliner». Так он выражал солидарность с западными немцами, после строительства стены, разделившей капиталистический и коммунистический Берлин. Несколько фигурок в машине — шофер, охранник, два дюжих молодца сзади на подножках. Сам президент с мэром Берлина Вилли Брандтом и канцлером Конрадом Аденауэром стояли за спинкой переднего сидения. На капоте черно-красно-жёлтый флаг ФРГ и звездно-полосатый. Чёрт, как мне тогда хотелось встать рядом с Джоном. Теперь же я мечтал заменить его на этом месте.

Достать диораму, воспроизводившую трагическую поездку в Даллас, не удалось — стоила она безумных денег. Но сколько раз я представлял, что вернусь в прошлое и спасу Кеннеди. Грезил этой мыслью.

Со временем пришло осознание иллюзорности величия JFK. Если бы не убийство в Далласе, ставшее главной тайной 20-го века, вряд ли бы Джон Кеннеди остался бы столь популярен.

Сейчас я воспринимал Джона или Джека (как прозвали его родные и друзья) лишь как опасного соперника, почти смертельного врага. Иногда закрадывалась подлая мысль, не нанять ли мне хитмэна, наемного убийцу? Кто бы догадался, что одного из сотни новоизбранных сенаторов устранили, как претендента на президентское кресло? Могла ведь быть и другая причина. Джон отличался повышенным либидо, изменял своей жене Джеки направо и налево. И его страшные болезни не мешали ему. Почему бы какому-нибудь ревнивцу не убрать не в меру зарвавшегося донжуана?

— Ты молодец, Крис, — голос Джека прервал мои размышления. — Твоя идея пригласить Монро оказалась неожиданной, но эффективной. Ты знаешь, я считал, что это неправильно. У нее такая репутация…

Он помахал взятым со столика декабрьский номером «People», где Монро с сигаретой в руке улыбалась в камеру.

Люк Стоун с радостью согласился участвовать в моей предвыборной кампании. Его слава лучшего бейсболиста страны, призывающего голосовать за меня, оказалась очень кстати. И его жена Мэрилин Монро решила не остаться в стороне, согласилась дать несколько выступлений для избирателей. Сейчас это кажется таким естественным, когда кинозвезды включаются в избирательную кампанию, но тогда это было в новинку.

Монро вышла в обтягивающем золотистом платье (естественно, без нижнего белья), спела песенку «Do It Again» («Сделай это еще разочек»). Каждое плавное движение бедрами, взмах рукой излучали невероятную чувственность. Ее жадно ловили слушатели, в основном молодые мужчины. Когда Монро закончила, послав воздушный поцелуй, толпа взревела, взорвалась бурными, неистовыми аплодисментами. Каждый считал, что эта аппетитная блондинка с пышным бюстом обращается именно к одному из них. «Сделай это еще разочек», — просила секс-богиня и каждого (как и меня) охватывало жаром желания.

— Кстати, — вспомнил я. — Мне тут передали кое-что.

Я подошел к стеллажу, где хранил многочисленные пластинки, достал сингл в квадратном конверте, поставил на проигрыватель. Тонарм плавно опустился на виниловую дорожку, исторгнув сладострастный вздох:

Ох, сделай это еще разочек…

Я могу сказать нет, нет, нет, нет,

Но сделай это снова.

Грудной голос Мэрилин звучал маняще и чертовски волнующе, холодил горло, вызывал нестерпимый зуд в паху и желание тут же снять это напряжение. И воображение рисовало, как она обнаженная лежит на кровати в соблазнительной позе, призывая своего любовника. Любого мужчину, который слышал этот зов. А слышали всё, от юнца, исходившего по утрам поллюциями, до старика, у кого что-то там ещё шевелилось.