Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
Раздался стук в переднюю дверь, и Панов откликнулся:
— Открыто, потому что так проще! Заходите.
В дверь вкатился столик на колесиках, а за ним вошел безупречно одетый помощник менеджера, мистер Причард, который мог толкать этот столик, не нагибаясь. Он широко улыбнулся и объявил о своем присутствии, как и о своей цели:
— Бакингем Причард к вашим услугам, джентльмены. Я привез кое-какие морские деликатесы для вашей коллегиальной дегустации перед вечерним ужином, к которому я лично приложил руку рядом с шефом, ибо тот склонен к ошибкам без экспертного руководства, каковое я ему с удовольствием предоставил.
— Коллегиальной? — изумился Алекс. — Я окончил колледж уже почти тридцать пять лет назад.
— Очевидно, этого не хватило, чтобы улавливать нюансы английского языка, — буркнул Моррис Панов. — Скажите мне, мистер Причард, как вам не жарко в этой одежде? Я бы уже истек потом, как свинья.
— Нет здесь никаких нюансов, только неоправданное клише, — буркнул в ответ Конклин.
— Я не страдаю излишней перспирацией, сэр, — ответил помощник менеджера.
— Готов поспорить, вы все-таки «вспотели», когда мистер Сен-Жак вернулся из Вашингтона, — предположил Алекс. — Подумать только, Джонни — «террорист»!
— Этот инцидент уже в прошлом, сэр, — стоически произнес Причард. — Мистер Сент-Джей и сэр Генри поняли, что мой великолепный дядя и я заботились всем сердцем только о детях.
— Умно, очень умно, — похвалил Конклин.
— Я установлю канапе, джентльмены, и проверю лед. Остальные скоро подойдут.
— Очень мило с вашей стороны, — поблагодарил Панов.
Дэвид Вебб прислонился к арке, ведущей на балкон, наблюдая за женой, которая дочитывала последние страницы детской книжки их сыну. Миссис Купер дремала в кресле, кивая симпатичной черной головой над полной грудью, будто ожидая услышать звуки от младенца Элисона из-за полуприкрытой двери в двух шагах от ее кресла. Интонации тихого голоса Мари соответствовали словам сказки, что подтверждали широко раскрытые глаза и приоткрытые губы Джеми. Если бы не аналитический склад ума, улавливающий музыкальную гармонию в цифрах, его жена могла бы быть актрисой, подумал Дэвид. У нее есть все внешние атрибуты этой изменчивой профессии — впечатляющие черты, властный вид, заставлявший и мужчин, и женщин затихать и мечтательно провожать ее взглядом, когда она шла по улице или входила в помещение.
— А ты почитаешь мне завтра, папа!
Сказка закончилась, о чем свидетельствовали соскочивший с кровати сын и раскрывшиеся глаза миссис Купер.
— Я как раз хотел почитать тебе сказку сегодня, — оправдываясь, сказал Вебб, отходя от арки.
— Фу, ты все еще воняешь, — сказал мальчик, поморщившись.
— Твой папа не воняет, Джеми, — объяснила Мари, улыбаясь. — Я же говорила тебе, это лекарство, которым доктор велел ему промывать раны после аварии.
— Он все равно воняет.
— Нельзя ведь спорить с аналитическим умом, когда он прав, верно? — спросил Дэвид.
— Мама, еще слишком рано идти спать! Я могу разбудить Элисон, и она снова начнет плакать.
— Я знаю, дорогой, но мы с папой должны пойти навестить всех твоих дядей…
— И моего нового дедушку! — возбужденно воскликнул ребенок. — Дедушка Брендан сказал, что научит меня когда-нибудь быть судьей.
— Боже упаси, — возразила миссис Купер. — Этот человек одевается, как павлин в брачный период.
— Можешь пойти в нашу комнату и посмотреть телевизор, — быстро перевела Мари тему. — Но только на полчаса…
— Нууу!
— Хорошо, может быть, час, но каналы будет выбирать миссис Купер.
— Спасибо, мамочка! — воскликнул ребенок, побежав в родительскую комнату. Миссис Купер поднялась из кресла и пошла за ним.
— О, я могла бы и сама включить ему, — сказала Мари, вставая с кровати.
— Нет, мисс Мари, — возразила миссис Купер. — Оставайтесь с вашим мужем. Он страдает, хотя и никогда не признается в этом. — Она скрылась в спальне.
— Это правда, милый? — спросила Мари, подойдя к Дэвиду. — Тебе больно?
— Мне не хотелось бы опровергать миф о несравненных способностях великой леди, но она ошибается.
— Почему ты всегда используешь дюжину слов, когда достаточно одного?
— Потому что я вроде как ученый. Мы, академики, никогда не идем прямым путем, потому что он не оставляет нам никаких оправданий на случай, если мы ошибаемся. А ты что, анти-интеллектуалка?
— Нет, — ответила Мари. — Видишь, это простая, однословная констатация.
— Что такое констатация? — спросил Вебб, обняв жену и поцеловав ее, их губы слились, столь значимо для них обоих, так возбуждающе.
— Это короткий путь к истине, — сказала Мари, откинув назад голову и глядя на него. — Никаких оправданий, никакой неопределенности — только факт. Как пять плюс пять равно десять — не девять или одиннадцать, а именно десять.
— Ты — десятка.
— Это банально, но я приму это… Ты понемногу расслабляешься, я снова тебя чувствую. Джейсон Борн уходит из тебя, верно?
— Вроде того. Пока ты была с Элисон, мне позвонил Эд Мак-Алистер из Агентства Национальной Безопасности. Мать Бенджамина на пути в Москву.
— О, это замечательно , Дэвид!
— Мы с Маком оба порадовались, и я подумал, что никогда раньше не слышал, как он смеется. Это было здорово.
— Он тащил за собой свою вину — она была на его плечах. Он отправил нас обоих в Гонконг, и не мог себе этого простить. Теперь ты вернулся, живой и свободный. Не уверена, смогу ли я когда-нибудь простить его, но по крайней мере я уже не брошу трубку, если он позвонит.
— Он был бы рад. Вообще-то, я сказал ему позвонить. Сказал, что ты может быть даже пригласишь его как-нибудь на ужин.
— Это уже слишком.
— А мать Бенджамина? Этот парень спас мою жизнь.
— Ну, может быть быстрый завтрак.
— Прочь от меня, женщина. Секунд через пятнадцать я выгоню Джеми и миссис Купер из нашей спальни и потребую свой супружеский долг.
— Очень заманчиво, Атилла, но, кажется, мой брат рассчитывает на нас. Две бравые особы и чрезмерно мечтательный отставной судья — это больше, с чем способен справиться ковбой из Онтарио.
— Я их всех обожаю.
— Я тоже. Пойдем.
Карибское солнце скрылось в море; только слабые побеги оранжевого окрашивали западный горизонт. Пламя свечей в стеклянных светильниках было ровным, спокойным, чуть курясь серым дымом, распространяя своим сиянием теплый свет и приятные тени на просторном балконе виллы номер восемнадцать. Беседа тоже была теплой и приятной — выжившие наслаждались своим избавлением от кошмара.
— Я выразительно объяснил Дэнди-Рэнди, что доктрина «гениальных замыслов» нуждается в пересмотре, если времена изменили восприятие, существовавшее, когда принимались оригинальные решения, — вещал Префонтейн. — Перемены, перемены — неизбежный результат воздействия времени.
— Это слишком очевидно, я не могу представить себе, чтобы кто-либо с этим стал спорить, — сказал Алекс.
— О, Гейтс делал это постоянно, смущая судей своей эрудицией и ставя в тупик коллег многогранностью своих решений.
— Зеркала и дым, — добавила Мари, смеясь. — То же самое мы применяем и в экономике. Помнишь, братец, я говорила тебе об этом?
— Я не понял тогда ни слова. Как, впрочем, и сейчас.
— Никаких зеркал или дыма там, где задействована медицина, — сказал Панов. — По крайней мере не там, где лаборатории находятся под наблюдением и запрещены фармацевтические фирмы-однодневки. И регулярно проверяется законность действий.
— При этом во многом виновата нарочно неопределенная основа нашей Конституции, — продолжил бывший судья. — Словно отцы-основатели прочитали Нострадамуса, но не признались в своей фривольности, или, может быть, изучили чертежи Да Винчи, который предвидел самолеты. Они понимали, что не могут написать закон для будущего, потому что не имеют представления, каким оно будет, чего потребует общество для своих будущих свобод. И потому великолепно о многом умолчали.
— Непризнанные как таковые великолепным Рэндольфом Гейтсом, если мне не изменяет память, — сказал Конклин.
— О, он скоро изменится, — перебил Префонтейн, усмехнувшись. — Он всегда шел, куда ветер дул, и он достаточно умен, чтобы сообразить, как повернуть паруса, чтобы не идти против него.
— Мне все интересно, что же случилось с женой водителя грузовика, той, что была замужем за человеком, которого звали Бронком, — сказал психиатр.
— Представь себе небольшой домик, белый частокольный забор и тому подобное, — предложил Алекс. — Так легче.
— А что с женой водителя грузовика? — спросил Сен-Жак.
— Не бери в голову, Бро, я бы не стал выяснять.
