Питер Робинсон - Плохой парень
Разумеется, случилось то, что и должно было случиться. Джафф и Трейси до глубокой ночи сидели в оранжерее, пили виски и курили траву, хохотали, слушали музыку, а затем раскурочили коллекцию фильмов в поисках подходящего. В итоге выбрали один из боевиков про Борна, с бесконечными погонями, драками и перестрелками. Джафф опять швырял то, что ему не глянулось, прямо на пол, и вскоре он весь посверкивал, словно разноцветная мозаика. Трейси запомнила, как диски хрустели под ногами, когда они шли к лестнице. После этого все терялось в тумане.
В половине одиннадцатого утра Трейси проснулась у себя в спальне голая, как младенец, но под пуховым одеялом. Джаффа в пределах видимости не наблюдалось. Голова у нее раскалывалась, но, приложив некоторые усилия, все же удалось по кускам восстановить большую часть событий.
Они прихватили с собой наверх бутылку виски, добрались до отцовской спальни и рухнули на кровать. Вскоре Джафф принялся целовать ее, его руки скользили по всему ее телу. Она попробовала сопротивляться, но вяло: сил не было. Все же это свинство, подумала Трейси, заниматься любовью на кровати отца, надо сказать Джаффу, чтобы прекратил. И вообще, ей плохо. А не надо было пить столько виски и вина… Джафф проявлял завидную настойчивость. Вскоре он стянул с нее блузку и попытался расстегнуть джинсы. Постепенно ему это удалось, и тут… тут ей стало совсем паршиво.
Она умудрилась вовремя свеситься с кровати, и ее стошнило на пол. Трейси надеялась, что это остановит Джаффа и он вырубится, пока она умывается и чистит зубы. Однако, когда она вернулась в спальню, застегнув джинсы и блузку на все пуговицы, Джафф лежал на спине — огромный, совершенно обнаженный, весело улыбающийся. И все началось по новой. Голова у нее кружилась, и не было ни сил, ни желания его останавливать. Да и с чего, в самом деле? Ей не хотелось выглядеть ломакой и льстило его рвение. Постепенно она немного пришла в себя, и ей стало нравиться то, что он делает. В конце-то концов, не она ли представляла себе, как они с Джаффом трахаются — например, тогда, на дискотеке, когда они целовались? Многие девушки с радостью оказались бы сейчас на ее месте, можно даже не сомневаться. И все это она творит в спальне своего отца.
Трейси не сумела вспомнить в точности, как все было, но Джафф порядком перебрал, так что, кажется, его ненадолго хватило. Сразу вслед за тем он уснул, попросту вырубился. Убедившись, что он больше не собирается предпринимать никаких активных действий, она потихоньку выскользнула из отцовской спальни и пробралась к себе в комнату, ту, в которой всегда жила, когда приезжала погостить.
С утра ее разбудили птичьи голоса и солнце — она забыла задернуть занавески. На мгновение Трейси запаниковала, не понимая, где очутилась, затем вспомнила. А заодно вспомнила все — что наделала и где оставила свои вещи.
Трейси тихонько прошла в спальню отца и оделась. Джаффа нигде не было видно, и в доме стояла тишина. Приняв душ и выпив две таблетки парацетамола, она спустилась вниз и негромко позвала его. Он не откликался, и Трейси заглянула в оранжерею. Джафф спал, уютно устроившись на подушках в плетеном кресле, рядом с ним на столике стоял стакан с недопитым виски и забитая окурками пепельница. Она подумала, что вид у него просто ангельский — длиннющие густые ресницы, влажные губы слегка приоткрылись, тихо сопит во сне — ну точно, херувим. Трейси хотела поцеловать его, но не стала: побоялась, что разбудит.
Она пошла на кухню, приготовила себе чаю и тостов, стараясь не шуметь, а затем решила, что надо бы хоть немного навести порядок. Первым делом набрала воды в ведерко, взяла тряпку и пошла наверх, убрать возле кровати. Слава богу, там просто деревянный пол, никаких ковров. Устраняя следы вчерашнего безобразия, она покраснела от стыда: как это ее только угораздило? Напоследок распахнула настежь окно, чтобы как следует проветрить, и спустилась в комнату отдыха. Бардак изрядный, непонятно даже, с чего начинать. Вздохнув, Трейси вернулась на кухню налить себе свежего чаю.
И в этот момент вспомнила про мобильник. Сейчас, пока Джафф спит, можно попытаться найти его и снова обрести связь с миром. Джафф, вероятно, не сразу это обнаружит.
Она помнила, Джафф убрал телефон к себе в сумку. Не исключено, что он прав и пользоваться мобильником опасно. Трейси слышала, что телефоны действительно регистрируют себя в сети и благодаря этому можно вычислить местонахождение человека — отец как-то мельком об этом упоминал, да и Джафф, похоже, знал, о чем говорит. И все-таки пусть телефон будет при ней: с ним ей будет гораздо комфортнее. Она не станет его включать, а значит, и вреда никакого, верно? Конечно, Джафф не будет возражать, даже если обнаружит ее хитрость.
Трейси уже собралась было открыть Джаффову сумку, как он появился в дверях, потягиваясь, зевая и потирая глаза. Ладно, решила Трейси, тогда в другой раз, попозже.
— Доброе утро, — улыбнулась она. — Чаю?
Джафф что-то буркнул. Понятно — не ранняя пташка. Но Трейси все равно налила ему чай. Он добавил молока и сахара, отхлебнул глоток и скривился. А потом сообщил, что с утра предпочитает кофе.
Она сделала кофе.
Он молча выпил его и произнес:
— Умираю от голода. У нас осталось чего-нибудь пожевать?
Трейси посмотрела в холодильнике, заглянула в морозилку, но там было холодно и пусто. В буфете нашлась банка фасоли и упаковка супа, больше ничего. Они съели фасоль, даже не переложив ее в тарелки.
— Мы все подъели, в доме шаром покати. Придется ехать за покупками, если мы собираемся здесь оставаться, — сказала Трейси. — Смотаемся в Иствейл?
— Когда, говоришь, твой старик вернется?
— Не раньше понедельника. Так что пока все в порядке. Ты прикинул, что дальше делать?
— Типа того.
— И?
— Думаю, нам надо оставаться здесь, пока это безопасно. Скажем, до конца недели. Пускай все чуток уляжется. Здесь приятно, место уединенное, можно не волноваться, что кто-то притащится и начнет лезть с дурацкими вопросами. Никому в голову не придет меня тут искать. А даже если кто-нибудь заявится, ты скажешь, что все о’кей, и сплавишь восвояси. В конце концов, это дом твоего отца. Ты имеешь полное право здесь находиться. Плюс к тому, у нас есть неплохие записи и фильмы. Не говоря уж о выпивке. Я считаю, нам повезло.
— Мы не можем остаться здесь навсегда, — возразила Трейси, мысленно нарисовав картину дальнейших разрушений, которые ждут отцовский дом. Вчера ночью было здорово — полная свобода и дикий загул, но так не может продолжаться до бесконечности.
— Я знаю, малыш. — Джафф подошел к ней, провел рукой по волосам, по щеке, по груди. — Мне нужно привести в действие свой план, только и всего. Есть подходящие люди. В Лондоне живет старый друг, еще по универу, он может снабдить нас чистыми паспортами и никаких вопросов задавать не будет. Несколько дней уйдет на то, чтобы сделать ряд звонков и все уладить. Такие вещи не делаются с наскока, да и денег стоят. Поэтому хорошо, что у нас есть надежное убежище, это сейчас главное. Скоро я договорюсь обо всем, мы поедем в Лондон, а потом выберемся из страны. И когда пересечем Канал — гуляй не хочу.
— Не совсем так, — покачала головой Трейси. — Есть Интерпол, Европол и хрен его знает какой еще пол. Я смотрела передачу по телику.
— Ты слишком заморачиваешься. Не будь занудой, малыш. Я хочу сказать одно: если знать как, то там можно отлично спрятаться.
— А ты знаешь?
Джафф поцеловал ее:
— Уж поверь мне. И, наверно, тебе стоит купить другую помаду, когда поедем в Иствейл. Скажем, розовую. Мне не нравится темно-красная. Это касается и лака для ногтей. Похабно смотрится. Подбери себе цвет полегче. И ты можешь сделать что-нибудь со своими волосами? Без крашеных прядей будет намного лучше.
— Их нетрудно смыть, — заметила Трейси.
Она смущенно потрогала волосы и облизнула губы, придирчиво изучила лак на ногтях. Ей стало не по себе.
Трейси совсем не была уверена, что так уж жаждет изменить внешность и тем более отправиться в заграничную ссылку вместе с Джаффом, как бы сильно он ей ни нравился. Он ей почти чужой, да и она лично ничего противозаконного не совершала. Она не в бегах, хотя сама не знает, что делает и зачем. Пока что все ее преступление заключается в том, что она устроила бардак в доме отца и посягнула на его винные запасы. Впрочем, зачем ломать голову над всякими проблемами — нужно жить здесь и сейчас. С остальным после разберемся.
Не так далеко от них, на северо-запад от Рипона, что славится старинным кафедральным собором, в особняке XVIII века у венецианского окна стоял Джордж Фанторп по прозвищу Фермер и раздумывал над тем, что он только что узнал.
В стекле отражалось красное грубое лицо, жирные покатые плечи и густые курчавые волосы, уже подернутые сединой. Вид за стеклом был гораздо симпатичнее, недаром Фермер гордился своим садом ничуть не меньше, чем особняком: идеально ровная лужайка, чуть поодаль — качели, горка и карусель для детей, фигурно подстриженные деревья, дорожки, посыпанные гравием, фонтаны, цветочные клумбы и ровные грядки овощей. Здесь Зеновия любила изображать огородницу; сегодня она отправилась за покупками в Йорк.
