Майкл Бирнс - Святая кровь
— Ассалам алейкум, — приветствовал Галиб известных старейшин и мусульманских духовников.
Он склонил голову, прикрыл глаза и сказал:
— Хвала Аллаху, милостивому и благодетельному. Да укажет он нам путь и хранит нас.
Шейх выпрямился и открыл глаза. Проветривание требовалось не только душной комнате.
— Мне хорошо известно, что кое-кто из вас выражает обеспокоенность по поводу моего назначения.
Взгляд карамельного цвета глаз миновал невиновных и, задержавшись на недовольных, стал жестким и осуждающим.
Как блестящий ученик реакционной ваххабитской ветви ислама, Галиб был красноречивым фундаменталистом, обладавшим сильными связями с воинствующими исламскими формированиями, и регулярно преподавал в университетах по всему арабскому региону. Его называли новым великим глашатаем в деле освобождения Палестины.
— Что ж, давайте, побеседуем, — сказал он. — Озвучим наши беспокойства. Обсудим нашу нынешнюю миссию в деле сохранения ислама и его святынь.
Он склонил голову вправо и устремил осуждающий взгляд на человека, сидящего почти напротив.
— А начнем мы с тебя, Мухаммед.
Шестидесятилетний мужчина в чалме заерзал на стуле и смущенно кашлянул.
— Израильтяне продолжают копать под Харамом, а ВАКФ сидит, сложа руки… И наблюдает, наблюдает. — Тон Талиба сделался резким. — Так и будем дожидаться? Или вы считаете, что наши молитвы остановят их бульдозеры?
— Разумеется, нет, — запротестовал Мухаммед. — Вы же знаете, что не в этом дело.
Галиб развел руками:
— Тогда защищайте свое дело.
Мухаммед еще раз сухо кашлянул.
— С того самого июньского похищения… После того как ваш предшественник был обвинен в соучастии, наша власть существенно ослабела, — напомнил он Талибу.
Кривая губа шейха вздернулась выше. Его предшественник, Фарух бин Алим абд аль-Рахман аль-Джамир, все еще находился под охраной израильских властей. Ему грозили серьезные обвинения в организации похищения, в результате которого погибли тринадцать израильских полицейских и солдат. И хотя единственная санкционированная государством смертная казнь состоялась в мае 1963 года — тогда был повешен глава СС Адольф Эйхман, захваченный агентами «Моссада» в Аргентине, где он скрывался, — многие высокопоставленные израильтяне в парламенте настаивали на том, чтобы Фарух был приговорен за измену к смерти.
Галиб покачал головой и опустил уголки рта.
— Ваша власть не изменилась. А вот что существенно уменьшилось — так это ваше желание.
Он знал, что могло сделать этого человека мягким и уступчивым. Будучи палестинцем по крови, по паспорту Мухаммед являлся израильтянином. И было очевидным, что поменялся не только цвет обложки его иммиграционного документа — с зеленого на синий. В отличие от страдающих собратьев благочестивый Мухаммед жил на благополучном Западном берегу, отделенном израильскими разделительными ограждениями от Газы сотнями километров бетона, стали и колючей проволоки.
Чувствуя, как растет в душе тревога, Мухаммед с надеждой ожидал, что кто-нибудь из сидящих за столом выступит в его поддержку. Все молчали.
— Дело в том, что произошло землетрясение. Несильное. И когда это случилось в первый раз, нам дали разрешение посмотреть, что произошло. Я своими глазами видел туннель… И вы, Сафан, тоже, — добавил Мухаммед, указав на сухопарого араба в куфии, сидящего напротив. — Вы ведь видели его, скажите им.
Сафан безмолвствовал, опустив угольно-черные глаза на свои руки.
Мухаммед настаивал:
— Получены значительные повреждения…
Галиб прервал его:
— Должен ли я напоминать вам, что повреждения появились уже давным-давно, пока вы целую декаду пассивно наблюдали за тем, как евреи копали туннели под мусульманским кварталом?
— Это был компромисс, — упорствовал Мухаммед. — Они получили туннель, нам разрешили восстановить мечеть Марвани.
Он изобразил руками чашки весов.
— И что в итоге получилось? Вы дали зеленый свет ворам, и те пробили в стене мечети дыру.
Мечеть Марвани послужила похитителям точкой доступа к подвалам под горой, в потайную комнату, замурованную за стеной мечети: они проломили в ней брешь пластичной взрывчаткой С-4.
Лицо Мухаммеда покраснело. Он только играл на руку Талибу. Этот человек явно решил наказать его в назидание другим. Ясно было одно: назначение Талиба было признаком скрытой антиправительственной политической программы, разворачивающейся на куда более высоком уровне. При нынешнем положении дел Мухаммед по-прежнему не понимал, как могли израильтяне позволить Талибу даже въехать в страну. Скорее всего, просочиться Талибу помогли его ливийские связи в «Хезболле». А еще этому человеку пришлось поступиться харамом, отказаться от всех появлений в СМИ, а переписку вести под вымышленным именем Талал бин Омар. Однако израильтяне далеко не глупы: видимо, им было нужно держать Талиба в удобной близости.
— Мы всегда стремились к разумному решению — к миру. Сотрудничеству. Сосуществованию. Именно этому учил нас Пророк, — отчаянно пытался оправдаться Мухаммед.
— К миру? — хмыкнул Галиб. — Сосуществованию?
Он с издевкой протянул руки к Мухаммеду и обвел взглядом сидящих за столом.
— В Иерусалиме нет никакого мира. Мир — безнадежный идеал, к которому взывают слабые. Никогда не бывать миру в том месте, где евреи, как вредители, роют ходы под священной мечетью великого Пророка. А сосуществование — это оправдание вашему страху перед их армией и ядерным оружием. Только победа принесет мир. И во имя Аллаха мы ее одержим.
В нем сейчас ярко преобладал учитель, всегда готовый нести тафсир ал-Куран,[48] поощряющий джихад.
— Или у вас другое мнение?
Хмурые лица повернулись к Мухаммеду. Вопрос был как заряженное ружье. Мухаммед помедлил, обдумывая достойное возражение.
— Я вовсе не мирюсь с тем, что происходит, но…
— Да я своими ушами слышал, как они там роют! — не выдержал другой старейшина. — Молюсь в мечети… и прямо у меня под ногами… Отбойные молотки!
Он приложил к уху ладонь лодочкой и попытался повторить звук:
— Шух-шух-шух, шух-шух-шух. Своими ушами. Истинная правда. Евреи хотят разрушить харам!
Комната взорвалась.
С улыбкой Галиб наслаждался моментом. Полминуты спустя он наконец воздел руки, призывая к молчанию.
— Инвазия. Нашествие термитов. Вот с чем мы имеем дело. Здесь возник очаг эпидемии, который надо ликвидировать. Мы должны очистить наш дом от скверны. И это не выбор. Это наш скрепленный присягой долг.
Члены совета единодушно прокричали слова поддержки.
— Мы должны удерживаться от радикальных мер, — мягко упрашивал Мухаммед, поднявшись со стула и опустив ладонь на стол. — Враждебные действия приведут только к невинным жертвам.
Он дважды хлопнул ладонью по столу.
— Разве не подтверждается это раз за разом?
Его голос потонул в криках порицания. Талибу пришлось вновь вмешаться, чтобы утихомирить собрание. Длинным тонким пальцем он ткнул в сторону Мухаммеда и скомандовал:
— Сядьте!
Решимость на лице Мухаммеда сменилась отчаянием. Он вскинул вверх руки, сдаваясь.
— Я отказываюсь поддерживать это…
Он намерился было выйти из комнаты.
Правая рука Талиба, словно лезвие рассекла воздух.
— Я еще не закончил! — проревел он, раздувая ноздри.
Мухаммед остановился и повернулся к нему.
— Евреям не место здесь! — Галиб сжал кулак и рубанул им как молотом. — Это истина, которая не оспаривается! Будьте уверены: наш ответ на недавние события будет скорым и конкретным. И голос наш должен быть единым. Совершенно очевидно, что произнесенные вами слова — исключительно ваши собственные и не смогут отравить наши уши. Поэтому совет больше не нуждается в ваших услугах. А теперь ступайте и больше не возвращайтесь.
Рука резко описала в воздухе дугу в сторону двери.
— И разрешите напомнить вам, что все, что вы вынесете за эти стены, может возыметь серьезные последствия. — Он скривился. — Крайне серьезные.
19
Кумран
К тому времени, когда Амит повернул лендровер с Кальях-Седом на дорожку к пустынной автостоянке, солнце уже опускалось за горы Иордан, зажигая Мертвое море янтарем и сапфиром. Он выбрал место рядом с посаженной рощицей пальм, граничившей с крохотным импровизированным оазисом — Кумранским туристическим центром.
— Романтично, — сказала Жюли. — Все здесь в нашем распоряжении.
— Жаль, вина не захватил.
— Отстаете от жизни, — поддразнила она, покачав головой.
Амит натянуто усмехнулся, зная: покажи он египтологу то, что нашел в горах, она бы так не сказала.
Оба вышли из машины.
Амит обошел машину и открыл пятую дверь, чтобы достать продукты.
