Иэн Рэнкин - Кошки-мышки
— Интересно, знают ли об этом в энергоснабжении, — сказал Маккол, щелкнув выключателем у лестницы.
Уют интерьера нарушали разбросанные тут и там спальные мешки, готовые принять бродячих гостей.
Трейси подошла к дивану и села, обхватив колени руками.
— Ты здесь живешь, Трейси? — спросил Ребус, хотя знал ответ.
— Нет, тут живет Чарли.
— Ты давно это знала?
— Нет, я нашла его только сегодня. Он не задерживается долго на одном месте. Еле разыскала его.
— Ты быстро справилась.
Она пожала плечами.
— Что произошло?
— Я просто хотела с ним поговорить.
— О Ронни?
Маккол взглянул на Ребуса и, поняв, что тот пытается ввести его в курс дела, стал слушать внимательнее.
Трейси кивнула.
— Наверное, это глупо, но мне нужно было с кем-нибудь поговорить.
— И?..
— Мы поругались. Он сам начал, сказал, что Ронни погиб из-за меня. — Она пристально смотрела на полицейских, не оправдываясь, но желая доказать свою искренность. — Это ложь. Но Чарли повторял, что я должна была заботиться о Ронни, не давать ему колоться, вытащить его из Пилмьюира. Как он это себе представляет? Ронни не слушался никогда и никого, он лучше всех знал, что ему нужно.
— И ты так и ответила Чарли?
Трейси улыбнулась.
— Нет, это мне пришло в голову только сейчас. Ведь так всегда получается, да? Почему-то нужные слова приходят только после ссоры…
— Я понимаю тебя, малышка, — сказал Маккол.
— Значит, вы начали ругаться…
— Я не начинала ругаться! — закричала Трейси.
— Хорошо, — успокоил ее Ребус. — Чарли начал, потом ударил тебя. Так?
— Так, — покорно согласилась она.
— Ну, а ты не ответила ему тем же?
— Ответила, как могла.
— Эта девушка по мне. — Обходя комнату, Маккол переворачивал подушки, открывал старые журналы, ощупывал спальные мешки.
— Не надо набиваться мне в папаши! — огрызнулась Трейси.
Маккол удивленно вскинул брови, потом улыбнулся и перешел к следующему мешку.
— Ага!
Он встряхнул мешок, и на пол выскользнул небольшой полиэтиленовый пакетик.
— А вот и маленькие радости жизни, для создания домашнего уюта…
Трейси уставилась на находку.
— Я не знаю, что это такое.
— Мы тебе верим, — сказал Ребус. — Значит, Чарли сделал ноги?
— Да. Соседи, наверное, вызвали легавых… То есть полицию.
Она отвернулась к окну.
— Нас называли и похуже. Правда, Джон?
— Чистая правда. Констебли вошли через одну дверь, а Чарли выскочил через другую, да?
— Да, через дверь в сад.
— Ну, раз уж мы здесь, стоит осмотреть его комнату, если таковая имеется.
— Хорошая идея. — Маккол сунул пакет в карман. — Дыма без огня не бывает.
* * *У Чарли действительно оказалась собственная комната.
Стол, лампа на штативе, спальный мешок и столько книг, сколько Ребусу никогда не доводилось видеть в таком тесном помещении. Стопки книг, балансирующие в неустойчивом равновесии, громоздились до потолка. Многие были из библиотеки, с давно просроченной датой возврата.
— Этот юноша стоит городу немалых денежек, — заметил Маккол.
Экономика, политика, история, научные и популярные издания о мистике и мистицизме, демонизме и колдовстве, по большей части внимательно прочитанные, с множеством карандашных пометок на полях. Романов почти не было. Ребус пролистал стопку исписанных страниц на столе, вероятно, часть курсовой работы: место «магии» в современном обществе и прочий бред.
— Хелло! — позвал кто-то снизу, и двое констеблей стали подниматься по лестнице.
— Привет, привет, — отозвался Маккол и вытряхнул на пол содержимое большого полиэтиленового мешка. Карандаши, модельки автомобилей, папиросная бумага, деревянное яйцо, катушка ниток, плейер, швейцарский перочинный нож и фотоаппарат. Маккол наклонился и поднял фотоаппарат. Прекрасная модель, 35-миллиметровый «SLR». Отличная марка. Ребус взял его у Маккола носовым платком и повернулся к Трейси, стоявшей у двери, скрестив руки. Она кивнула.
— Да, это аппарат Ронни.
Констебли поднялись на второй этаж. Аккуратно, чтобы не повредить отпечатки пальцев, Ребус опустил фотоаппарат в подставленный Макколом мешок из-под вещей Чарли.
— Тодд, — обратился он к знакомому констеблю. — Отвезите эту девушку в участок на Грейт-Лондон-роуд.
Трейси открыла рот.
— Это для твоей безопасности, — объяснил Ребус. — Поезжай с ними, а я заеду, как только освобожусь.
Она хотела что-то возразить, но в конце концов кивнула и вышла из комнаты. Ребус послушал, как все трое спустились вниз и вышли из дома.
Маккол продолжал поиски, но уже без особого энтузиазма. Две находки в одном месте — неплохой улов.
— Нет дыма без огня, — повторил он.
— Я завтракал сегодня с Томми, — ответил Ребус.
— С моим братом Томми?
Ребус кивнул.
— Тебе повезло. За последние пятнадцать лет он ни разу не приглашал меня на ланч.
— В «Эйри».
Маккол присвистнул.
— По поводу уотсоновской кампании.
— Да, ведь Томми ввязался ее спонсировать, так? Господь с ним, я на него не в обиде. В свое время он мне кое-чем помогал.
— Он слегка перебрал за столом.
Маккол тихо рассмеялся.
— Значит, он не изменился. Что ж, может себе позволить. Его транспортная компания цветет и пахнет. Сначала он не вылезал из конторы сутками, без отпуска и выходных, а теперь может оттягиваться сколько душе угодно. Как-то его бухгалтер посоветовал ему, чтобы скостить налоги, взять год отпуска. Мы бы не отказались от таких проблем, Джон?
— Ни в коем разе, Тони.
Маккол кивнул на мешок в руках Ребуса.
— Это проясняет дело?
— Не сильно, но проясняет. Надо разобраться с отпечатками.
— Могу сказать тебе без лаборатории: отпечатки покойника и Чарли.
— И еще одного человека.
— Твои, Тони. Ты только что дотрагивался до аппарата.
— В самом деле. Я не подумал. Но все же это кое-что, а? По-моему, есть что отпраздновать. Я голодный как собака.
Когда они выходили из комнаты, самая высокая стопка покачнулась и книги разъехались по полу, как костяшки домино. Ребус обернулся.
— Духи, — пояснил Маккол. — Обыкновенный полтергейст.
* * *Он увидел совсем не то, что ожидал. Фикус в горшке на полу, черные рольставни на окнах и даже запыленный компьютер на новом пластиковом столе. И все же это была обычная квартира жилой многоэтажки, не предназначенная для устройства офиса или ателье. Холмс обошел комнату, выполнявшую роль приемной, пока секретарша, вчерашняя выпускница школы, ходила звать «его высочество». Почему-то так она назвала хозяина ателье. Хорош начальник, подумал Холмс, если подчиненные позволяют себе отпускать при посетителях шутки в его адрес. Когда дверь открылась и Джимми Хаттон появился на пороге, Холмс понял, что девочка имела в виду.
Хаттону перевалило за пятьдесят, но он носил длинные волосы, спадавшие на лоб почти до самых глаз, и одет был в весьма потертые джинсы, наивно предполагая, что это его молодит. А росту в нем было не больше пяти футов и двух-трех дюймов. В самом деле, «его высочество».
Он вышел с недовольным выражением лица, оставив свой аппарат в спальне, служившей ему в этой крохотной квартирке студией. Он протянул руку, и Холмс пожал ее.
— Констебль сыскной полиции Холмс.
Хаттон кивнул, взял сигарету из пачки на столе секретарши и закурил. Девушка недовольно нахмурилась и села, поправив короткую юбку. Хаттон, до сих пор не взглянувший на Холмса, рассеянно смотрел куда-то в пространство. Он подошел к окну, посмотрел вниз, задрал голову, выпустил дым в высокий, темный потолок и прислонился к стене.
— Сделай мне кофе, Кристина. — Его глаза поймали взгляд Холмса. — А вы не желаете?
Холмс покачал головой.
— Вы уверены? — доброжелательно спросила Кристина, снова вставая.
— Ну, пожалуй, выпью. Спасибо.
Улыбаясь, она прошла в кухню или в чулан, чтобы наполнить чайник.
— Итак, — проговорил Хаттон, — чем могу служить?
Еще одной особенностью этого человечка был его высокий голос. Не пронзительно-женский, но очень высокий и немного сиплый, как будто когда-то он повредил голосовые связки.
— Мистер Хаттон? — Холмс хотел быть уверенным.
Тот кивнул.
— Джимми Хаттон, профессиональный фотограф, к вашим услугам. Вы женитесь и хотите получить скидку?
— Ничего подобного.
— Портрет? Девушка? Родители?
— Нет, к сожалению, я по работе. По нашей работе.
— Стало быть, никакой работы для меня.
Хаттон улыбнулся, взглянул на Холмса второй раз и затянулся сигаретой.
— А я мог бы сделать неплохой портрет. У вас сильный подбородок, выразительные скулы. С приличным освещением…
— Спасибо, не стоит. Я терпеть не могу сниматься на карточки.
— Я говорю не о карточках. — Хаттон обогнул стол. — А об искусстве.
— Потому я и пришел к вам.
