Маргарет Миллар - Загнанный зверь
— Поговорить со мной ей не помешает.
— Да, конечно. Как я вам сказала по телефону, в данный момент ее нет дома. Она ночует у подруги, муж которой куда-то уехал. Эта подруга боится оставаться одна в доме ночью, и Эвелин составляет ей компанию. Моя дочь из тех, кто для подруги готов на все.
В ее голосе слышалась материнская гордость, и Блэкшир решил, что миссис Меррик так же слепа насчет своей дочери, как миссис Кларво насчет сына. И он сказал:
— Могу я узнать имя и адрес этой подруги?
— Разумеется. Это Клер Лоренс, миссис Джон Лоренс, Неслер-авеню, 1375, это недалеко от университета. Днем Эвелин там не будет, она ищет работу, но к обеду, наверно, появится.
— А какую работу ищет мисс Меррик? Возможно, я ей помогу.
— Боюсь, акции и облигации не по ее части.
— А что по ее части, миссис Меррик? У нее склонность к сценической деятельности? Может, она хочет стать натурщицей или чем-нибудь в этом роде?
— Боже избави, нет! Эвелин здравомыслящая девица. Как это вам могло прийти в голову, что она хочет стать натурщицей?
— Многие хорошенькие девушки стремятся к этому.
— Эвелин достаточно хорошенькая, но она не тщеславна, у нее хватает ума не искать временного занятия. Эвелин заботится о будущем. Еще кофе?
— Нет, спасибо.
Но миссис Меррик как будто не слышала. Налила кофе в чашку Блэкшира, и он заметил, что рука ее дрожит.
Он сказал:
— Надеюсь, я не расстроил вас, миссис Меррик?
— Может быть. Вернее, я была расстроена и до вас.
— Вы беспокоитесь об Эвелин?
— О ком же еще беспокоиться матери, если у нее единственная дочь? Я хочу, чтобы Эвелин была счастлива, вот все, что мне нужно, хочу для нее счастья и уверенности в будущем.
— А она не уверена?
— Была уверена в свое время. Потом она изменилась. После истории с замужеством стала другой. — Миссис Меррик посмотрела на Блэкшира через стол со слабой улыбкой. — Не знаю, зачем я говорю вам об этом. По телефону вы сказали, что никогда не видели Эвелин.
— Нет. Но я слышал о ней от Кларво.
— Они ваши друзья?
— Да.
— Стало быть, вы знаете о браке?
— Да.
— Поэтому вы и пришли? Верна послала вас, чтобы поправить дело?
— Нет.
— Я подумала, что… Впрочем, теперь это неважно. С этой историей покончено. Что с возу упало… — Она взяла пустую тарелку и начала прополаскивать ее под краном. — Мой брак оказался неудачным. Я надеялась, что Эвелин повезет. Какая дура я была, что не видела…
— Чего не видели, миссис Меррик?
— Вы знаете, о чем я говорю. — Она повернулась так резко, что тарелка брякнулась в раковину и разбилась. Миссис Меррик этого даже не заметила. — Моя дочь вышла замуж за гомосексуалиста. И я этому не помешала. Не помешала, потому что не видела, потому что была слепа, была обманута, как и Эвелин, его мягкостью, хорошими манерами и так называемыми идеалами. Я думала, из него получится добрый и рассудительный муж. Вы понимаете, какое представление о нем создалось у Эвелин?
— Да, очень ясно.
— Наверное, и другим девушкам случалось выходить за гомиков, но с Эвелин этого не случилось бы, если бы я перед этим не развелась с мужем, если бы ее отец был с нами. Он-то сразу бы понял, что с Дугласом что-то не так. А без него некому было нам подсказать. После свадьбы молодые поехали в Лас-Вегас проводить медовый месяц. Оттуда Эвелин прислала мне открытку, писала, что здорова и погода великолепная. И больше ничего, но как-то вечером неделю спустя раздался звонок у двери, и я увидела у порога Эвелин с чемоданами. Она не плакала, не суетилась, а просто остановилась у порога и сказала: «Он извращенец». Это был ужасный удар, ужасный. Я стала спрашивать, уверена ли она, рассказала, что некоторые мужчины поначалу просто робеют и нервничают. Она сказала, что уверена, потому что он сам в этом признался. Попросил прощения. Вы можете себе такое представить? Попросил прощения за то, что женился на ней! Эвелин оставила чемоданы на крыльце, не разрешила мне даже внести их в дом, а на другой день отвезла их в Армию спасения — все свое приданое, подвенечное платье и так далее. Когда вернулась домой к ленчу, была такой бледной и истомленной, что сердце мое кровью облилось, и я почувствовала свою вину. Ведь я немало пожила на свете. Значит, я была виновата.
Миссис Меррик вернулась к раковине, подобрала осколки разбитой тарелки и бросила их в мусорное ведро.
— Разобьется тарелка — вы ее выбрасываете. А если разобьется судьба человеческая, единственное, что вы можете сделать, — это собрать осколки и попробовать соединить их тем или другим способом. Вернее сказать, Эвелин не сломалась. Она лишь… ну, в какой-то мере потеряла интерес ко всему. Она всегда была открытой и жизнерадостной девушкой, всегда смело выражала свои мысли и чувства. В тот вечер, когда она вернулась, она могла бы устроить сцену, и мне пришлось бы уговаривать ее выплакать хоть какую-то часть своего горя. Но она ушла в себя, была сдержанной.
* * *— Эвелин, дорогая, ты пообедала?
— Кажется, да.
— Давай я подогрею тебе немного супа. И еще я приготовила рыбу с гарниром.
— Нет, спасибо.
— Эвелин, детка…
— Пожалуйста, не расстраивайся, мама. Мы должны составить план действий.
— План действий?
— Думаю, я добьюсь расторжения брака. Имею на это право, так как брак не был фактически реализован, кажется, так они это называют.
— По-моему, имеешь право.
— Завтра утром поговорю с адвокатом.
— Стоит ли так спешить? Отдохнула бы прежде.
— От чего отдохнуть? — спросила Эвелин с кислой улыбкой. — Нет. Чем скорей, тем лучше. Мне необходимо сбросить с себя фамилию Кларво. Я ее ненавижу.
— Эвелин. Дорогая моя Эвелин. Послушай меня.
— Я слушаю.
— Он не… обошелся с тобой грубо?
— Каким образом?
— Не подступал ли он к тебе с гнусными предложениями?
— Скорей я к нему подступала.
— Ну, слава Богу!
— За что?
— За то, что Дуглас не обошелся с тобой грубо.
— Ты рисуешь себе, — твердо сказала Эвелин, — совсем не ту картину. Если хочешь, я опишу тебе, как было дело.
— Только если ты сама этого хочешь, дорогая.
— Дело не в моих желаниях. Просто я не хочу, чтобы ты думала, будто я подверглась грубому физическому воздействию. — Пока Эвелин говорила, она терла безымянный палец левой руки, словно хотела стереть след обручального кольца. — Сначала ему сделалось плохо в самолете. Я подумала, это воздушная болезнь, но скоро поняла, что ему дурно от страха, от страха остаться наедине со мной и делать то, к чему он питал отвращение. Когда мы прибыли в гостиницу, я начала распаковывать чемоданы, а он пошел в бар. И просидел в баре всю ночь. Я ждала его, распустив волосы и надев шелковую ночную рубашку. Около шести утра двое посыльных притащили его и уложили в постель. Он храпел. Выглядел таким смешным и в то же время таким торжественным, как маленький мальчик. Как только он начал просыпаться, я подошла, заговорила с ним, погладила по голове. Он открыл глаза и увидел, что я склонилась над ним. И тогда он закричал каким-то животным криком, я такого никогда не слышала. Я все еще не понимала, в чем дело, думала, ему плохо с похмелья. — Рот ее сложился в презрительную и брезгливую гримасу. — Да, у него действительно было похмелье, только пирушка произошла много, много лет тому назад.
— О, Эвелин! Детка…
— Не надо переживаний.
— Но скажи во имя всего святого, зачем, зачем он женился на тебе?
— Хотел доказать окружающим, что он не педераст.
* * *Блэкшир слушал, и ему было жаль эту женщину, жаль их всех: Эвелин, ожидавшую в ночной рубашке своего молодого мужа, Дугласа с его страхами, Верну, отчаянно пытающуюся скрыть правду от себя самой.
— Вчера, — продолжала миссис Меррик, — мы с Эвелин сговорились встретиться в городе, чтобы сделать кое-какие покупки. Впервые после свадьбы мы увидели Верну Кларво. Я была потрясена. Думала только о том, какие бы горькие слова сказать ей. Но Эвелин прекрасно владела собой. Она даже спросила о Дугласе, как его здоровье, чем он занимается и так далее, и все это было сказано самым естественным тоном. Верна завела свою песню: Дуглас отлично себя чувствует, берет уроки фотографии, делает то, делает се. Мне показалось, что она не прочь бы начать все сначала, потому и пытается пробудить интерес Эвелин. И тут мне впервые стукнуло в голову, что она не знает. Верна до сих пор не знает и питает какие-то надежды, не правда ли?
— Думаю, так оно и есть.
— Бедная Верна, — сказала миссис Меррик. — Сегодня мне ее особенно жалко.
— Почему именно сегодня?
— У него сегодня день рождения. Сегодня у Дугласа день рождения.
Глава 9
Дверь в комнату Дугласа была заперта; только по этому признаку Верна смогла узнать, что он в какой-то час ночи вернулся: то ли ему захотелось домой, то ли больше некуда было пойти.
