Джеймс Паттерсон - 8-е Признание
Его слова резко вернули меня на землю, подобно силе притяжения.
«Какого черта мы творим?»
Прежде чем Рич мог бы сказать: «Тот парень подал отличную идею», — я выпалила:
— Проклятие, Ричи. Я не знаю, кто из нас более сумасшедший — ты или я.
Его руки, лежавшие на моей талии, прижали меня еще крепче.
Я мягко высвободилась из его объятий. Его лицо преобразилось от наших поцелуев, и он выглядел… обманутым.
— Прости, Рич. Мне не следовало…
— Не следовало что?
— Мне следовало смотреть под ноги. Ты в порядке?
— О да. Всего лишь еще один момент, которого как будто никогда не было.
Мои губы по-прежнему горели, и мне было стыдно. Я больше не могла смотреть на его искаженное болью лицо, поэтому отвернулась, уверенно поставила дрожавшую ногу на подножку и втащила свою глупую задницу на водительское сиденье.
— Увидимся завтра, — сказала я. — Хорошо?
— Конечно. Да, Линдси, да.
Я закрыла дверцу, завела машину и уже собиралась дать задний ход, когда Рич жестом показал мне, чтобы я опустила стекло. Я так и сделала.
— Ты. Ты спрашивала, кто из нас более сумасшедший, — сказал он, положив руки на опустившееся стекло, — из нас двоих это ты.
Я высунулась из окна, обняла одной рукой Рича за шею и притянула к себе так, что наши щеки соприкоснулись. Его лицо было теплым и влажным, а когда он запустил руку мне в волосы, я почти растаяла от его обаяния.
— Рич, прости меня.
Я отстранилась, пытаясь улыбнуться. Помахав ему на прощание, я направилась в пустую квартиру, которую делила с Джо.
Мне хотелось плакать.
Прежде я считала, что быть с Ричем — неправильно, и ничего не изменилось. Я по-прежнему на десять лет старше его, мы по-прежнему напарники, и я по-прежнему люблю Джо.
«Тогда почему, — спрашивала я себя, на скорости удаляясь от Рича, — поступая правильно, я чувствую себя так отвратительно?»
Глава 41
Юки и Фил Хоффман заняли мягкие кресла в кабинете судьи Даффи. Судебный стенографист сидела за своей пишущей машинкой рядом со столом судьи. «Что теперь? Какого черта теперь-то случилось?» — думала Юки.
Судья Даффи выглядел измотанным, словно потерял где-то свою хваленую бесстрастность.
Постукивая аудиокассетой, он нетерпеливо выкрикнул:
— Корин? Магнитофон готов?
В обитый деревянными панелями кабинет вошла служащая и поставила проигрыватель на стол перед судьей. Тот поблагодарил ее и вставил кассету в магнитофон.
— Это запись телефонного разговора, — сказал судья Даффи Юки и Хоффману. — Звонок был сделан с прослушиваемого таксофона в женской тюрьме и адресовался присяжной номер два. Есть помехи, но слова различимы.
Юки взглянула на Хоффмана, но тот только пожал плечами. Судья запустил запись.
Заговорила молодая женщина:
— Ты меня хорошо слышишь?
Вторая женщина, чей гнусавый голос помог узнать в его обладательнице присяжную номер два — ушедшего на пенсию почтового работника Карли Филан, — произнесла:
— Лалли, я не могу долго говорить. Сейчас я вроде как вышла в туалет.
Судья остановил запись и пояснил:
— Лалли — дочь присяжной.
— У присяжной есть дочь, находящаяся в женской тюрьме? — уточнил Хоффман.
— По всей видимости, так, — ответил Даффи.
Судья нажал кнопку, и снова пошла запись. Между женщинами велась оживленная беседа: как обстоят дела с защитой Лалли, как ее матери нравятся условия проживания в отеле и что происходит с сыном Лалли теперь, когда и матери, и бабушки нет дома.
— Сейчас начнется важное. Слушайте, — сказал Даффи.
Юки изо всех сил напрягалась, чтобы различать слова сквозь помехи.
— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую, — сообщила Лалли. — Стейси Гленн, верно?
— Вот хрень! — вырвалось у Хоффмана.
Даффи немного перемотал назад и пустил запись снова.
— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую. Стейси Гленн, верно? Она болтала с надзирательницей. Говорила ей, что если бы совершила это убийство, то не стала бы избивать ломом, когда у нее дома имеется отличный пистолет.
Юки почувствовала легкое головокружение и приступ тошноты.
Во-первых, Карли Филан солгала, умолчав о дочери во время предварительной проверки на компетентность и допустимость в качестве присяжного заседателя. Если бы она сказала, что ее дочь находится в тюрьме, то ее не взяли бы в присяжные, потому что, по логике вещей, она может быть заведомо настроена против обвинения.
Ведь обвинение пытается засадить ее дочь!
Во-вторых, и что еще хуже, Лалли Филан передает новости о подсудимой своей матери. Если Карли Филан посплетничала хоть с кем-то из своих коллег, все жюри присяжных можно считать «испорченным».
— Вы уже объявили о нарушении процессуальных норм? — спросил Хоффман.
— Нет, не объявлял.
— Тогда это сделаю я, ваша честь. Я должен блюсти права моего клиента, — парировал Хоффман, заведя совсем иную песню, чем пел неделю назад.
Судья пренебрежительно махнул рукой:
— Я собираюсь удалить присяжную под номером два и направить туда замену.
— Возражаю, ваша честь, — продолжал настаивать Хоффман. — Этот разговор произошел вчера вечером. К данному моменту Филан уже могла «отравить» им всех присяжных. Ее дочь сказала ей, что у моей подзащитной имелось оружие.
— Я согласна с вашим решением, ваша честь, — заявила Юки. — Чем скорее вы отделите Филан от остальных присяжных, тем лучше. Замена у нас есть.
— Принято к сведению. Хорошо, — заключил Даффи. — Давайте будем двигаться дальше.
Глава 42
Хоффман и Юки вышли из кабинета судьи и двинулись по выкрашенному в бледно-желтый цвет коридору к залу суда. Юки приходилось идти в два раза быстрее, чтобы не отставать от адвоката противной стороны.
Хоффман пригладил волосы и сказал:
— Присяжные будут крайне раздражены, услышав новости.
Юки взглянула на него. Уж не считает ли он ее глупой или совсем зеленым новичком, а то и тем и другим, вместе взятым.
Присяжные заседатели, конечно, будут не в восторге. Прибытие нового присяжного означает, что им придется отбросить результаты всех прежних дискуссий и начать заново: еще раз пройтись по показаниям, начиная с самого первого, словно они слышат все впервые.
Потрясающая заключительная речь Юки канет в Лету, и присяжные будут думать только о том, как проголосовать, чтобы побыстрее вернуться домой.
Юки знала, что Хоффман в глубине души смеется.
Он даже не знал, что все это время имел секретное оружие в лице Карли Филан. Если Филан уже «испортила» присяжных заседателей, то их решение будет в пользу защиты.
— Может, хватит, Фил?
— Юки, я не понимаю, о чем ты.
— Черта с два!
Они оба знали: если присяжные признают виновность обвиняемой, то Хоффман подаст апелляцию. Уже того факта, что Карли Филан солгала во время отбора присяжных, достаточно для отмены приговора.
С другой стороны, если присяжные снова зайдут в тупик, что вполне вероятно, судье придется аннулировать судебный процесс.
Судья Даффи не хочет этого. Он желает вынести приговор и покончить с делом.
«Ему не о чем беспокоиться», — думала Юки. Понадобится год или два для подготовки ко второму процессу. К тому времени окружная прокуратура взвесит стоимость повторного судебного разбирательства и скорее всего скажет: «Бросьте. Давайте забудем про Гленн».
Естественно, присяжные могут вынести и оправдательный приговор. В любом случае юная Стейси будет свободна.
«Моя черная полоса никак не закончится. Победа, проигрыш или ничья — все равно, ведь Стейси Гленн, эта проклятая отцеубийца, выйдет на свободу».
Глава 43
На следующее утро Синди положила на дорожку около забора, ограждающего станционный парк Колтрейн, свежий выпуск газеты, придавив его парой свечей.
Надпись над ее статьей выделял крупный и жирный шрифт: «Награда 25 ООО долларов».
Под заголовком в самом первом абзаце было написано: ««Сан-Франциско кроникл» выплатит награду в 25 ООО долларов за информацию, которая поможет арестовать и осудить убийцу человека, известного как Скиталец Иисус».
Вдруг Синди дернули за руку. Она вздрогнула и резко повернулась. Рядом стояла молодая женщина лет тридцати: грязные, висящие сосульками волосы, лицо в прыщах, короткое черное пальто. От ее одежды слегка несло мочой.
— Я знала Скитальца, — прошептала она. — Не надо на меня так глядеть. Я, может, и под кайфом, но соображаю, о чем говорю.
— Здорово, — ответила Синди. — Меня зовут Синди Томас.
— Золотая Флора.
— Привет, Флора. У тебя есть для меня информация?
Женщина посмотрела на поток пассажиров, направлявшихся из пригорода в офисы больших компаний. В сравнении с ними мисс Золотая выглядела как тролль, выбравшийся из канализационного люка.
