Линкольн Чайлд - Лед-15
Маршалл кивнул в сторону трейлера.
— Зачем все это, как думаешь?
— Для ее высочества, — ответила Барбур.
— Для кого?
Не успел Маршалл договорить, как послышался новый звук — стрекотание приближающегося вертолета. По мере того как звук делался громче, он заметил, что тот не похож на глухое низкое гудение рабочих «вертушек», прилетавших в последнее время на базу, — в нем было больше мягкости и словно бы сдерживаемой мощи.
Затем над светлеющим горизонтом появился сам летательный аппарат, и Маршалл понял, в чем дело. Это был «Сикорский S-760++», одна из самых роскошных машин подобного рода. И ему сразу же стало ясно, кто на ней прибывает.
«Сикорский» на мгновение завис над базой, затем опустился на промерзшую землю в опасной близости от ограждения, вздымая морозные облака снега и льда. Зрители поспешно разбежались, закрывая лица и прячась за ближайшими строениями. Когда рев турбин стал тише и ледяная буря улеглась, в брюхе вертолета откинулся люк, в один миг ставший трапом, и оттуда вышла стройная женщина в стильном и, вероятно, недешевом пальто. Ступив на трап, она сделала стойку, с непонятным выражением на лице оглядывая разбросанные вокруг постройки, а затем, раскрыв зонт, сильно прогибавшийся под давлением нагнетаемых винтом вихрей, опять повернулась к проему. Появилась еще одна фигура — на этот раз, как показалось Маршаллу, вся в горностаях, — и обе дамы двинулись вниз. Маршалл вытянул шею, пытаясь увидеть лицо второй незнакомки, но дама с зонтом столь искусно прикрывала ее от ветра, что нельзя было разглядеть ничего, кроме подола меховой шубки, изящных ножек и черных высоких каблучков, неуверенно ступивших на промерзшую почву.
Трап сложился, люк закрылся; рев турбин сделался громче. «Сикорский» взлетел, взметая лопастями пропеллера снег. Барбур насмешливо фыркнула, глядя вслед удаляющемуся вертолету.
Только тут Маршалл заметил, что неподалеку за ограждением стоит Экберг, очевидно тоже наблюдавшая за посадкой. Она шагнула навстречу новоприбывшим.
— Мисс Дэвис, — услышал Маршалл ее голос, — я Кари Экберг, координатор проекта. Мы с вами разговаривали в Нью-Йорке, и я просто хотела сказать, что буду рада сделать все, что смогу, чтобы вы…
Даже если хотя бы одна из женщин — та, что в пальто, или та, что в мехах, — ее услышала, то этого совершенно нельзя было понять. Обе дамы молча прошествовали мимо Экберг, поднялись по металлическим ступеням к сверкающему трейлеру, шагнули внутрь и плотно закрыли за собой дверь.
14
Весь день столбик термометра медленно полз вверх, сперва до минус двенадцати градусов, потом до минус пяти, вынудив Конти выгнать всю свою группу наружу и еще раз отснять заснеженное пространство — просто на всякий случай. В ярких лучах солнца настроение киношников заметно улучшилось, особенно после того, как они сменили военные парки на шерстяные свитера и пуховики. Со стороны горы Фир снова доносился треск и грохот обрушивающегося ледника. Гонсалес послал троих своих подчиненных менять подшипники на одном из давших сбой генераторов. После завтрака команду рабочих, чей труд был завершен, отправили на юг в Анкоридж в двух грузовых вертолетах — вернуть их предполагалось лишь после окончания съемок. На базе остался только Крил, рослый бригадир, выглядевший так, будто проглотил стальной стержень. Около трех часов дня из своего трейлера выбралась Эшли Дэвис, недовольно огляделась вокруг и направилась в сторону базы в сопровождении личной помощницы в темном плаще, вероятно намереваясь навестить режиссера и получить соответствующие указания.
После ужина Маршалл снова вернулся в лабораторию, где до этого провозился весь день. Основная часть съемочной группы готовилась к намеченному на завтра эфиру, так что на базе было относительно тихо и его почти ничто не отвлекало. Склонившись над столом, он настолько увлекся работой, что не услышал, как сзади скрипнула дверь. Собственно, он понял, что не один, лишь когда за спиной раздался негромкий женский голос и зазвучали дивные строфы чарующего стиха:
Бесшумно они плясали в ночи, блестя сквозь желтый туман,Как женские ножки, мелькали лучи в тени небесных полян,И длился, длился их котильон, рождая в душе экстаз,И мы смотрели, не зная, что он — только для Божьих глаз…
Он выпрямился и оглянулся. Позади него, прислонившись к другому столу, стояла Кари Экберг в джинсах и белом свитере с высоким воротником. В уголках ее рта играла легкая улыбка.
Маршалл тоже невольно заулыбался и в ответ произнес:
Шипящие змеи свивались клубком и выгибались мостом,В горящем небе огромный дракон раздвоенным бил хвостом…
— Что, — спросил он, — оно опять разыгралось?
— Еще как.
— Знаете, впервые увидев здесь северное сияние, я все ждал, когда кто-нибудь процитирует Роберта Сервиса.[5] Не думал, что это окажетесь вы.
— Я влюбилась в его стихи еще в детстве, когда старший брат напугал меня до смерти, читая «Кремацию Сэма Макги» вслух в палатке при свете фонарика.
— Забавно, меня с ним знакомили почти так же. — Маршалл посмотрел на часы. — Господи, уже десять. — Потянувшись, он бросил на нее короткий взгляд. — Я думал, вы сейчас где-нибудь носитесь, занимаясь последними согласованиями.
Она покачала головой.
— Я ведь координатор проекта, помните? Я выполняю всю предварительную работу, забочусь о том, чтобы каждый знал, что и как ему делать. Как только здесь высадилась звезда, нужда в этом отпала. Я могу спокойно сидеть и смотреть, что будет дальше.
«Звезда», — подумал Маршалл, вспомнив утреннее прибытие Эшли Дэвис и то, как она обошлась с вышедшей встречать ее Экберг.
— А вы? — спросила нежданная гостья. — Вас целый день не было видно. Какие великие открытия вы совершили?
— Мы, палеоэкологи, не совершаем великих открытий. Мы просто пытаемся ответить на вопросы, заполнить пробелы в знаниях.
— Тогда почему работаете так поздно? Ведь все это никуда не уйдет. — Она махнула рукой в сторону ледника.
— На самом деле все уходит намного быстрее, чем вам может показаться. — Повернувшись к столу, Маршалл взял с него маленький желтый цветок. — Я нашел его прямо за ограждением сегодня утром, в снегу. Десять лет назад северная граница произрастания этих цветов проходила на сто миль южнее. Вот как все изменилось всего за десятилетие — из-за глобального потепления.
— Но я думала, глобальное потепление помогает в вашей работе.
— Таяние ледников позволяет мне собирать больше образцов за меньшее время. Я могу снять с поверхности тающего ледника все, что угодно: пыльцу, насекомых, семена сосен, даже атмосферные пузырьки, чтобы замерить содержание углекислого газа в древнем воздухе. Без хлопот, связанных с проникновением в ледовую толщу. Но это вовсе не означает, что меня радует охвативший планету процесс. Предполагается, что ученый должен быть беспристрастен.
Она посмотрела на него и опять улыбнулась.
— И вы именно такой? Беспристрастный?
Поколебавшись, он вздохнул.
— Если хотите знать правду… то нет. Глобальное потепление чертовски пугает меня. Но я не подвижник, я просто лучше, чем прочие, вижу, что оно нам несет. Мы уже теряем контроль над ситуацией. Земля удивительно податлива, она в немалой степени способна восстанавливаться. Но тенденция к потеплению нарастает, и уже идут сотни цепных реакций… — Он замолчал и тихо рассмеялся. — Если Салли меня услышит, он мне голову оторвет.
— Я никому ничего не скажу. И ценю вашу искренность.
Маршалл пожал плечами.
— Собственно, ситуация полна мрачной иронии. На данный момент таяние ледников лишь идет мне на пользу. Но как только ледник исчезнет, исчезнут и все свидетельства, необходимые для моих исследований. Все смоет в океан. Это мой единственный шанс изучить прошлое, собрать данные.
— И потому вы сидите допоздна. Извините, что помешала.
— Шутите? Я очень рад вашему визиту. В любом случае, занят не только я. Посмотрите на себя — вы решаете все вопросы, бегаете туда-сюда, стараетесь, чтобы звезда выглядела как можно лучше. Звезда, которая, кстати, похоже, не слишком-то благодарна вам за ваш тяжкий труд.
Она скорчила гримасу, но предпочла не поддерживать тему.
— Каждый несет свой крест.
Экберг огляделась по сторонам.
— Балуетесь? — Она показала на прислоненную к дальней стене органолу.
Маршалл кивнул.
— Мой конек — блюзы и джаз.
— И как получается?
Он рассмеялся.
— Думаю, неплохо. Зарабатывать на жизнь не выходит, но я играю в клубном оркестре. В Вуберне. Честно сказать, мне нравится настраивать синтезаторы. В наши дни, конечно, в этом нет никакой необходимости: все звуки записаны заранее, надо лишь выбрать нужный из компьютерного меню, но в юности я обожал возиться с усилителями и фильтрами. Создавал свои собственные звуки с нуля.
