Хеннинг Манкелль - На шаг сзади

– Август… Он боялся ос… – с горечью сказал Валландер.

Они расстались у здания полиции. Нюберг за обедом у Лизы Хольгерссон передал ему несколько ключей, но, прежде чем продолжить осмотр квартиры Сведберга, Валландер должен был съездить в Хедескугу. Он выбрался на кольцевую дорогу и вскоре свернул на Шёбу. Стуре Бьорклунд описал дорогу очень толково. Валландер вскоре въехал на небольшой хутор недалеко от деревни. Перед домом раскинулась большая лужайка с фонтаном посередине. Повсюду стояли гипсовые статуи на постаментах. К своему удивлению, Валландер обнаружил, что все они представляют разнообразных чертей с разинутыми в немом крике пастями. А как он, собственно, представлял себе сад профессора-социолога? Его мысли прервал появившийся на крыльце человек в резиновых сапогах, потертой кожаной куртке и рваной соломенной шляпе, через которую просвечивала лысина – Валландер сразу вспомнил Сведберга. Человек этот был очень высок и худ. Валландер слегка растерялся – внешность профессора Бьорклунда его огорошила. Никак не ждал он увидеть вместо солидного ученого загорелого до черноты, небритого крестьянина. Интересно, можно ли читать лекции в Копенгагене с двухдневной щетиной, подумал он. Впрочем, у него, наверное, какие-то другие дела по ту сторону пролива. Начало августа, учебный год еще не начался.

– Надеюсь, я вас не слишком затруднил своим приездом, – сказал Валландер.

Стуре Бьорклунд откинул голову и захохотал. У Валландера появилось неприятное чувство, что над ним издеваются.

– У меня есть дама сердца в Копенгагене, я езжу к ней по пятницам, – сказал Бьорклунд. – Любовница, как это принято называть. Надеюсь, мои любовницы не представляют интереса для следователей?

– Думаю, что нет, – подтвердил Валландер.

– Великолепное решение – любовница в Копенгагене, – продолжил Бьорклунд. – Каждое свидание может стать последним. Никаких обязательств, никакой зависимости, никаких ночных дискуссий, в результате которых люди начинают совместно приобретать мебель и притворяться, что брак – это серьезно.

Валландер заметил, что человек в соломенной шляпе с его визгливым смехом начинает его раздражать.

– Убийство во всяком случае – это очень серьезно, – сказал он.

Стуре Бьорклунд кивнул. Снял свою дурацкую шляпу – может быть, решил показать, что он скорбит.

– Пройдемте в дом, – пригласил он.

Обстановка дома, снаружи ничем не отличающегося от тысяч подобных домов в Сконе, поразила Валландера. Все перегородки и даже потолок были сняты – виднелись стропила и потолочные балки, – в результате чего образовалась одна огромная комната. В нескольких местах были сооружены возвышения наподобие башенок, подняться на которые можно было по винтовым лестницам из чугунного литья и дерева. Мебели почти не было, стены голые – ни картин, ни украшений. Западная стена представляла собой огромный аквариум. Стуре Бьорклунд проводил его к тяжелому деревянному столу. Около стола стояла дубовая церковная скамейка.

– Я всю жизнь был убежден – надо сидеть на жестком, – сказал Бьорклунд. – Когда неудобно сидеть, все делаешь быстрее. Не важно что – обедаешь, размышляешь или разговариваешь с полицейским. Все происходит намного быстрее.

Валландер сел на скамейку – она и в самом деле оказалась очень неудобной.

– Если я понял правильно, вы профессор Копенгагенского университета? – спросил он.

– Я преподаю социологию. При этом пытаюсь свести лекционные часы до минимума. Научная работа куда более интересна, к тому же я могу заниматься ею, не выходя из дому.

– Это, разумеется, не имеет отношения к делу, но все же интересно – чем вы занимаетесь?

– Взаимоотношениями человека и монстра.

Валландер решил, что Бьорклунд шутит, и ждал пояснений.

– Средневековые представления о чудовищах сильно отличались от тех, что царили, скажем, в восемнадцатом веке. Мое представление наверняка отлично от воззрений будущих поколений. Это очень сложный и увлекательный мир. Ад, вместилище ужасов, постоянно меняется… К тому же это дает мне возможности приработка, и очень неплохого.

– Каким образом?

– Я работаю штатным консультантом в американской кинокомпании, снимающей фильмы про чудовищ. Не хочу хвастаться, но я, по-видимому, самый известный в мире специалист по коммерческой эксплуатации ужасов. Есть, правда, еще один японец. Он живет на Гавайях. Вот и все. Я да он.

Валландер начал опасаться, что перед ним сумасшедший. Бьорклунд взял со стола один из рисунков и протянул Валландеру:

– Я брал интервью у семи-восьмилетних детей в Истаде – спрашивал, как они представляют себе монстра. На основании их ответов нарисовал вот это. Американцы в полном восторге. Этот типчик получит главную роль в мультипликационной серии, цель которой – напугать именно семи-восьмилеток.

Валландер посмотрел на рисунок и отложил в сторону – изображенное на нем существо показалось ему омерзительным.

– И что думает по этому поводу старший следователь?

– Малоприятный тип.

– Мы вообще живем в малоприятном мире. Вы ходите в театр?

– Не часто.

– Одна из моих студенток, очень одаренная девочка из Гентофте, раскопала и проанализировала репертуар театров по всему миру за последние двадцать лет. Результат интересный, но нельзя сказать, чтобы очень уж неожиданный. В распадающемся мире, где царит нищета, грабеж… в таком мире театр все более и более углубляется в проблемы сожительства мужчины и женщины. То есть Шекспир не прав. В наше время его утверждение, что мир – это театр, не выдерживает критики.

Он замолчал и положил свою соломенную шляпу на стол. Валландер обратил внимание, что от Бьорклунда пахнет потом.

– Я только что решил отказаться от телефона, – сказал Стуре. – Пять лет назад я выкинул телевизор. Теперь телефон отправится туда же.

– Не кажется ли вам, что это не особенно практично?

Бьорклунд посмотрел на него очень серьезно:

– Я отстаиваю свое право вступать в контакт с окружающим миром только тогда, когда мне захочется. Компьютер я, разумеется, оставлю. Но телефон – на помойку.

Валландер кивнул и постарался перехватить инициативу.

– Ваш двоюродный брат Карл-Эверт Сведберг убит. Кроме Ильвы Бринк, вы единственный родственник. Когда вы его видели в последний раз?

– Примерно три недели назад.

– А точнее?

– В пятницу девятнадцатого июля, шестнадцать тридцать, – не задумываясь, сказал Бьорклунд.

Столь быстрый ответ удивил Валландера.

– Вы даже помните время?

– Потому что мы договаривались на определенный час. Я собирался в Шотландию к друзьям и попросил Калле, как обычно, присмотреть за домом. Честно говоря, мы и встречались только когда я уезжал или приезжал.

– Что значит – присмотреть за домом?

– Он жил здесь, пока я отсутствовал.

Валландер удивился, но у него не было никаких оснований не верить Бьорклунду.

– И это случалось регулярно?

– Последние десять лет – да. И ему и мне было удобно.

Валландер немного подумал.

– И когда вы вернулись?

– Двадцать седьмого июля. Калле встретил меня в аэропорту – вот, кстати, когда мы виделись в последний раз. Правда, он только отвез меня домой, и мы распрощались.

– У вас не было ощущения, что он выглядит уставшим? Что он «выработался»? Ну, измотан, что ли…

И опять Бьорклунд откинул голову и засмеялся своим визгливым смехом:

– Это что, шутка? Если шутка, тогда довольно безвкусная, если вспомнить, что Калле погиб.

– Я спрашиваю серьезно.

Бьорклунд улыбнулся:

– Мы все бываем немного измотаны после чересчур активного общения с женщиной. Или как?

Валландер уставился на него:

– Что вы имеете в виду?

– Калле, пока я уезжал, жил здесь с дамой. Мы так договорились еще давно.

Валландер промолчал. У него перехватило дыхание.

– Вы чем-то удивлены? – спросил Стуре.

– А дама была всегда одна и та же? Как ее звали?

– Луиза.

– А дальше?

– А вот этого я не знаю. Я никогда с ней не встречался. Калле был ужасно скрытным. Или, точнее сказать, застенчивым.

Валландер не мог даже предположить ничего подобного. Никогда и ни от кого он не слышал, чтобы у Сведберга была постоянная подруга.

– Что вы еще о ней знаете?

– Ничего.

– Но Калле же рассказывал что-то?

– Никогда. А я, естественно, не спрашивал. У нас в семье излишне любопытствовать не принято.

Вопросов у Валландера больше не было. Теперь ему надо было досконально обдумать сказанное Бьорклундом. Он поднялся.

Бьорклунд удивился:

– И все?

– Пока все. Но я, скорее всего, дам о себе знать.

Бьорклунд пошел его проводить. Было тепло и совершенно безветренно.

– Вы можете хотя бы предположить, кто его убил? – спросил Валландер, когда они подошли к машине.

– Разве это не был обычный взлом квартиры? Кто может знать вооруженного взломщика?